Майские страсти

Зазвонил телефон, но Алина, повернувшись назад, отчаянно махнула рукой, как на безнадёжное прошлое.

– Знаешь, кто звонит?– играючи спросила Оксана.

– Знаю. Пусть звонят. По очереди звонят. Через полчаса отец позвонит.

Телефон не умолкал. Алина уже вновь глядела на Оксану, пытаясь что-то угадать её взгляд так же легко, как она угадывала её душу. Алина, как отличница, сложила руки на коленях и с ученическим выражением лица спросила:

– Ну… что он?

– Ну что он!– вскочила Оксана, лаская чуть растрепавшимися волосами утренний, комнатный воздух.– Пьёт… по-любому!

– А в другом…

– В другом орёт, что… Да ты сама же слышишь, что он орёт.

– Бестолковый!

Оксана взяла лежавшую на диване тряпочку и начала протирать ею телевизор, стеклянный стол у окна, шкаф и на ходу, не глядя на Алину, громко говорила:

– А главное то, что он сам знает, что он – дурак. И всё равно дурью занимается. Даже сильней, чем раньше. Я его боюсь. Мне кажется, он может убить меня. А ведь это был бы выход! Причём для всех! Только я-то не хочу этого, видишь? Да он и сам этого не хочет. Если бы хотел, то не кричал бы… И не говорил бы этих глупостей. Что он со мной натворил? Он-то сам, козёл, понимает, что только он виноват… Только он… В том, что я не его люблю. Он виноват в том, что я другого люблю.

– Хорошо, что хоть себя не убьёт,– как-то чересчур мечтательно пробормотала Алина.

– Он… предал меня…– Оксана вновь села рядом с Алиной и мученически-тяжело дышала.– Что ему теперь мешает предать самого себя?

– Я когда-то его любила. И нисколько об этом не жалею… Это было такое чувство! Я с такой радостью вспоминаю это чувство!

– А потом?

– Я стала много гулять.

– А-а…– Оксана, остро усмехнувшись, поджала губы.

– Понимаешь…то, что он – дурак… это ещё ничего… Но он хочет, чтобы все вокруг него такими же были… Вот эти-то его прихоти всё портят.

– Они и меня испортили…

– Давай будем бороться… Мне так хочется бороться.

– Ха-ха, Алиночка… ты такая слабая! Куда тебе! Тут мне бы справиться!

– Справишься! Справимся!.. Обязательно справишься! Я в тебя верю.

– Спасибо, милая… Спасибо тебе!

Они не знали, чем мог завершится такой разговор и боялись исхода, который ни одна из них предположить не имел фантазии. Алина и Оксана сознавали, что их беседа постоянно прерывалась интригующим многоточием чувств и не должна была завершится именно в тот день. Одновременно с этим понимали удивитильную вещь: в их отношениях было какое-то непреднамеренное притворство. Им становилось всё интересней, и, если бы подобная беседа завершилась, то тут же бы началась другая, более словосодержащая и вихреобразная.

Случившийся разговор мог состояться только, когда они были наедине. В этом и Алина, и Оксана убеждали себя с настойчивой, вынужденной экспрессией. Об этом ни одна из них не жалела. То чувство почти эротической влюблённости, которое они дарили друг другу, на некоторое время успокаивало жестокость их презрения к Роману. Алина, как девушка с чуть более страстным эротизмом сердца, намного теплей сближалась с Оксаной, чем Оксана с ней. Это породилось её нарывом или даже надрывом греха. Алина, чувствуя себя девушкой, а не женщиной, лишь рядом с Оксаной, искала в ней снисходительную власть над грязью своего разгула, а находила полное родство страстей и терзаний, пусть и более выцветших.

Что самое удивительное, Алина так горячилась,– в дружелюбном смысле этого слова,– что любила бы любую женщину, которая оказалась бы с ней рядом на диване,– такие люди с полной страстностью любят только тогда, когда чувствуют за собой неотступную тень греха.

Они вскочили с дивана от того, что услышали грохот в прихожей. Прибежав туда, увидели поднимавшегося с колеен Романа.

– Рановато ты сегодня,– закачала головой Оксана.

– Ты!.. Тебе, что ли?..

– Ну что мне?

– Помолчи!

– А дальше?

– Слушай, водка есть?

– Хватит на сегодня.

– Ты!..

– Опять?

– Где сегодня ночью была?

– Боже мой!

– Дома?

– Ну а где ещё!

– То-то же, любимая!– Ему, наконец, удалось поймать равновесие, и он, щурившись, смотрел в глаза жене.

– Клянусь, что здесь была…

– Верю.

– Что-то не верится,– Оксана повернулась к Алине и взглядом показала на лестницу, но Искупникова осталась.– Что-то не верится…

Оксана съежилась, как от холода. Алина улыбалась всё отчётливей.

– Водка есть?– вновь пробормотал Роман.

– Не дам… даже если бы и была,– вновь приблизилась к мужу.

– Ну, жёнушка, ты у меня просто цветочек… Я же убью тебя сейчас.

– Ага.

– Честное слово.