Озаренные целью: жажда свободы. Том 1

– Куда вы нас ведете? – Испуганно спросил один из разбойников.

– На убой ведём вас, твари!

Некоторых заключенных бросило в дрожь, другие же сразу догадались, куда их сопровождали. Их ввели в огромный тренировочный ангар, где практиковались спецназовцы. Там же находилась полоса препятствий, с мехатроникой, симулирующей поведение врагов в реальном бою. Вдоль одной стены стоял ряд трехметровых столбов, на которые вешались мишени для стрельбы. Разбойник с дредами и байкер начали ужасно паниковать, когда, наконец, поняли, что сейчас станут новыми мишенями. Они молили о пощаде, но люди в форме упорно молчали. Кладбищенская атмосфера нагнеталась. Высокий верзила и парень в классическом костюме достойно приняли предстоящее и не показывали своих эмоций. Оставшиеся же злобно выкрикивали оскорбления и орали на спецназовцев, но судьбу было не миновать. Их поставили спиной к столбам и зацепили за руки над головой. Один даже начал навзрыд реветь, не осознавая, что за свою жизнь он успел сделать столько плохого, что другого конца и не могло быть. Перед ними выстроились в две шеренги двенадцать бойцов “когтя”. У каждого в руках были те самые универсальные складывающиеся приспособления, из которых, в данный момент, они отлаженно и умело собирали арбалеты. Вручную перезаряжать их не требовалось, всё делал механизм, поэтому скорость стрельбы существенно отличалась от простого самострела. Первая шеренга по команде командира четко и синхронно встала на одно колено, а вторая осталась в положении стоя. Обстреливать собирались двухэтажно. Прозвучала команда зарядить оружие. Солдаты, без конца облизывая губы и водя подушечкой пальца около спускового крючка, с нетерпением ждали команды “Пли”. Для другой стороны время между командами имело совсем иное обличье. Так долго мгновения ещё никогда для них не длились. Сердце стучало, как сумасшедшее, будто хотело вырваться из груди. Дыхание было частым и таким же громким. Ужас предстоящей кончины выжигал все изнутри, быстро доставая и прокручивая в голове все самые значимые воспоминания, за исключением стертых токсином. Эти возникшие образы вызывали весь спектр искренних и настоящих эмоций, от стыда до счастья, от радости до печали. Байкер умолял о пощаде, бился об столб и всячески выкручивался, остальные же стояли, более-менее, спокойно. Командир убедился, что Крамер наблюдает, и произнес громко “Пли!”. Спусковые крючки защелкали, толкающие механизмы заработали, болты засвистели в воздухе и изрешетили бедолаг. Верхние бойцы стреляли в голову, а нижние в сердце, так как заодно решили потренироваться. Несколько мгновений, и со столбов свисали трупы. Все прошло быстро. Каждый сделал всего лишь по выстрелу. Никто не промахнулся.

– Убирайте их скорее, вонь сейчас по всему штабу разойдется и болты вытащите! – Приказал командир, складывая самострел.

Крамер, недовольно скрестив руки, надеялся, что их смерть будет ему в успокоение, однако злоба и печаль никуда не делись. Сейчас на фельдштриха напала жуткая прострация, которую снова нужно было скрывать. Хоть он казался грозным и сильным, но в глубине души являлся робким человеком. Его угнетало, что вокруг не было людей, с которым можно было бы чувствовать себя раскованно и свободно. Фельдштрих лишил себя такой роскоши. Ему порой уже просто не хватало сил, чтобы продолжать двигаться по ложному пути.

Трупы болтались, а выражение на их лицах стало таким пустым и умиротворенным, несравнимо с их пылом при жизни.

Болты было не так просто вытаскивать, особенно из головы. Орбитальные кости вокруг отверстия мешали удалению предмета, из-за этого многие неумехи ломали драгоценные болты, но эти ребята были спецы. Тела сняли и понесли на “мясорубку” – специальную комнату, где либо измельчением, либо с помощью огня бесследно избавлялись от трупов. Не обо всем стоило знать общественности, далеко не обо всем. Тяжеленого верзилу, которого смогли завалить только семеро курсантов разом, один боец закинул за спину, как легкий мешок картофеля, и непринужденно понес в комнату.

Но на пути их остановила одна женщина с интересной внешностью. Она стояла в специальном, модернизированным мед-халате в форме платья, сексуально облегающим ее стройное тело. На предплечье горел сенсорный дисплей. Вдоль всей ткани по бокам шла голубая полоса, ведущая к правой выпирающей груди, где голубыми буквами отображалось ее имя. На ее очень красивом оливковом по тону лице красовались сенсорные тонкие очки. Глаза же были цвета зеленого рубина, губы пухлые, нос острый, а брови идеально ровные. На голове висели собранные в хвост волнистые русые волосы, однако височные части были выбриты почти под ноль. Необычный вид, но очень притягательный. Когтисты, состоящие в браке, кусали локти, а холостые хотели пробудить в себе настоящего исполина.

– Доктор Хорсе, – сказал добродушно командир, встав рядом с ней в гордую позу.

– О, это вы, как вовремя, мне как раз нужен был биоматериал. – С нездоровым интересом наблюдая за трупами, сказала она.

– Только мозг и сердце повреждены, мэм. – Добавил командир, неприятно удивившись, что его даже не поприветствовали должным образом.

– Ничего страшного, этим тушкам мы найдем другое применение. Положите их мне на стол в лаборатории.

В это время с Крамером через голограмму связался Януш. У фельдштриха был специальный браслет, проецирующий собеседника.

– Говоришь их сегодня или в скором времени подошлют ещё? – Спросил Крамер, устало развалившись на кресле и вытирая глаза.

– Думаю, что да, осиное гнездо в последнее время разворошили не на шутку. – Прожурчал голографический бюст Януша.

– Думаешь, их налеты связаны, или они испытывают наше терпение?

– Сначала атака из-за стен, потом один портовик, а затем уже семеро. Есть ощущение, что останавливаться они не собираются и готовятся серьезно. Тем более ты сказал, что из самого Ушая контрабанду возят. – Продолжал Януш, изредка пропадая.

– Встряхни браслет, – недовольно простонал Крамер, закатывая глаза, пока дубоголовый преподаватель пытался разобраться с новыми технологиями, – Зачем же им нас провоцировать?

– Как по мне, свободу гадюки почувствовали, вот и решаются на вылазки. Только вопрос: как они пробираются в Нокохаму, ведь границу мы полностью контролируем, а водосток опечатан. – Сказал Януш, задумался и потом нерешительно начал, – может, стоит уже пресечь их наглость? Ведь так много времени прошло…

– Нет, не могу так рисковать, мне нужно больше информации. А сейчас необходимо понять, для чего они выходят за границу, и быть готовыми к следующей стычке.

– Пошлешь в Нокохаму когтей или вепрей?

– Когтисты, сам понимаешь, прицеплены исключительно ко мне, а вепри нужнее на границах, их могут вызвать только в случае контакта с портовиками. Бесполезно переформировывать бойцов, потому что отлавливать портовиков, боюсь, тоже бессмысленно. Их никакая сыворотка правды не берет. От курсантов, как и раньше, просто требуется защищать граждан и набираться опыта. Спецназ пришлют, если снова повторится бойня. – Объяснял, широко зевая, Крамер, взвесив на уставшую голову решение десять раз.

– Понимаю, дружище, понимаю. Сделаю всё, что в моих силах, – прожурчал Януш, понимая тайное положение дел друга и в тоже время ненавидя его за бездействие.

– Конец связи.

– Конец связи.

Глава 12. Алые водопады

Днем этого же дня Каткему, единственного из всех курсантов, выписали из больницы. Алисия и Олли радостно подбежали к сыну и обняли, что было мочи вопя, как сильно они переживали. Чешуа, как только спустился, чуть не ослеп от светлых тонов фойе. Сонные, измученные лица других родителей при виде чужого счастья стали еще угрюмее. Некоторые хотели подойти к курсанту и спросить об их сыновьях, спросить о том, что произошло, но в этот момент из коридора появились медсестры со стопками мед-карточек. Всем родителям дали ознакомиться с диагнозами детей и сказали примерные сроки выздоровления. Кто-то ахал, кто-то охал, но после еще одних заверений, что их детям больше ничего не угрожает, успокоились. С потерянными взглядами они собирали с диванчиков шапки, шарфы и поверженные уходили домой. Медработники на регистратуре, незаметно ликовали, потому что нервы им за последний день потрепали изрядно. Некоторые предки все же остались ждать и могли лицезреть, как уборщицы, по своей инициативе, принесли и поставили к окнам сиреневые незабудки в белоснежных горшках – символ скорого воссоединения.

– Мы так рады, что ты остался цел, сынок, – со слезами на глазах проговорила Алисия, хлюпая смесью соплей и слюней.

– Все хорошо, мам, я в порядке.

– Ну как же в порядке! Погляди на себя, весь побитый!

– Интересно как бы ты отреагировала, увидев других… – с сожалением проговорил Чешуа-младший, вспоминая, как корчились от боли его товарищи.

– Скажи, что там стряслось? Нас же толком не проинформировали, – возмущался Оллема.

– Все, если честно, как в тумане, мы нарвались на банду портовиков, и там понеслось… – сказал Като, почувствовав легкий приступ боли в грудине.

– Почему не сбежал?! – Спросила громко мать, но после недовольных взглядов сына и мужа схватилась за рот.

– Нельзя бежать, под трибунал сразу отдадут, говорил же.

– И что ты сделал тогда? – Все хотел разузнать отец.

Во время их разговоров охранник постоянно бегал из своей будки к регистратуре, чтобы ему помогли угадать слова из кроссвордов.

– Действовал примерно так, как вы и говорили, – бодро сказал Като, услышав, как у регистратуры гадают про правильное название судна, на котором есть оружие.

– Поэтому и остался цел! – Добавил одобрительно Оллема, кивая головой, а затем крикнул охраннику, – там “корабль” будет!

– Подходит! Спасибо большое! – С удивлением воскликнул усатый бездельник.

Они отправились домой. И несколько следующих дней, пока Като отлеживался на больничном, он проводил время с родителями. Чешуа-младший много и упорно размышлял о своей потенциальной мечте или достойной цели, но на ум ничего не приходило. Нужно было продолжать искать, потому что в серой ненавистной рутине утонуть для него было страшнее всего. Курсанту стало невероятно стыдно, что он тогда винил родителей в своей нерешительности. Возможно, если бы не их предупреждения, Като лежал бы сейчас с пробитым черепом или разорванной ногой. Предки хотели всей своей необъятной любовью и заботой успокоить сына, который мог тогда погибнуть, однако сам он почему-то не сильно переживал о случившемся. Стояло скорее чувство воодушевления и легкости от того, что ему сильно повезло. Возможно, сама жизнь его предостерегала.

В эти дни он посещал некоторые занятия в академии, которые иногда вставляли в расписание перед патрулированием. Слухи о том, что Чешуа – единственный, кто остался цел после стычки с портовиками, разлетелись быстро. Когда Януш в последний раз обвинял Элизабет, он забыл, что многие из курсантов тоже не держали рот на замке. На Каткему смотрели, как на героя и храбреца, перешептывались и провожали взглядом. Арти и Анна были потрясены, что их знакомый наивный, далеко не храбрый звездочет так себя проявил. Они как то послали к нему Фролу, чтобы та невзначай завязала беседу и разузнала все; шпионка энергично поздоровалась с Като, однако тот всего лишь молча поприветствовал ее рукой, даже не посмотрев в глаза. Подосланная была возмущена до ужаса, а сам же Чешуа ничего не замечал и ничего не слышал. От кабинета до кабинета он ходил, полностью погрузившись в свои думы. Не хотел давать обществу вокруг снова сбить его с толку, с новых мечтаний. И в этом мирке было так замечательно, так свободно. Каткема считал, что лучше уж побыть волком-одиночкой, раз рядом нет людей, на которых можно было бы положиться. Из-за образовавшегося информационного пузыря Чешуа пропустил новости о том, что Анна начала встречаться с Лансом, а Арти стал хорошим другом для тех трех авторитетов академии.

В один уютный вечер семья Чешуа играла в настольные финансовые игры, и начался очередной разговор избитого толка, но волнующий их больше всего. Смышленый отец уже скупил всю игровую недвижимость, и теперь Каткеме с Алисией было тяжело с ним тягаться. Мать сразу же поняла свое бедственное положение, и огонь азарта в ее глазах потух, чего нельзя было сказать о сыне, который хоть и не имел ни шанса на выигрыш, но упорно продолжал из-за всех сил двигать фигурки, считать деньги и думать над финансовой стратегией. В честь того, что сынок остался практически целым и невредимым, мама решила приготовить шарлотку, отчего во время игры по всей квартире расходился ароматный запах запекающегося теста из духовки. Каткема и Оллема без конца поглядывали на таймер, желая поскорее напасть на это объедение.

– Не знаю, как завтра тебя снова отправлять на службу, вдруг опять что-то произойдёт. В последние дни там всё вроде тихо, надеюсь, так и останется, – закрыв глаза, пробормотала Алисия.

Над ними ярким желтым светом горела люстра, в остальной же части квартиры стоял мрак. По телевизору был включен музыкальный канал, где шел вечер гитарной музыки, за окном стояло затишье и полная темнота из-за сломанного фонаря на столбе. На столе стоял горячий шоколад, из которого активно выходил ароматный пар, быстро распространившийся по всей квартире. Мать снова пошла на кухню ставить чайник и нарезать лимон, потому что начинался “ужасный”, по ее словам, сезон гриппа.

– Правда в том, что мы не узнаем, было затишье или нет… – заключил с грустью Каткема, переставляя по карте свою фигурку в виде гамбургера.

– А я вот уверен в нём, ведь он умудрился, единственный причем, спастись. Като наш не пропадет, у него вон какие глазенки умненькие, сообразительные. Весь в меня! – Гордо похвалил сына Олли, развалившись на диване.

– Да тут много ума не надо. Я у вас тот ещё опоссум, мертвым притворюсь лучше всех. Вот в этом у меня настоящий талант.

Олли понравилась шутка, он захохотал, а мать же наоборот строго посмотрела на сына и заявила:

– Я тебе дам, опоссум, ты со смертью не шути, она подобных шуточек не приемлет.