Хранитель подземелий

Темная пелена туч накрыла собой все небо, в сгущающейся мгле лицо заострилось, просвечивалось каким-то странным огнем, внутри которого сверкали молнии и грохотали раскаты грома, над острой головой расходились ветвистые рога, коих было несметное число. Призрачное существо шириной в сотню метров, высившееся над держателями оружия на стене Вархула, смеялось над ними, бросало вызов защитникам мира.

– Прощай, Танриль! – кертахол на посохе Йоши заискрился зеленым.

– Куда вы, мастер? – подняла заплаканное, но преисполненное твердой решимости лицо Танриль.

Йоши улыбнулся ей и сказал:

– Делать то, что считаю верным.

Архимаг исчез в синем сиянии, оставив целительницу, изменившую своему долгу, и ее любимого человека, жизнь которого покинула, одних. Танриль села на колени рядом с его телом и положила руки Алагару над грудь. Тело мага окутало зеленоватое свечение, исходившее во все стороны туманящимся сиянием. Когда он резко вдохнул воздух и открыл глаза, лицо Танрили озарила улыбка, ее снова пробило на слезу, на этот раз это были слезы счастья.

– Танриль? Я, кажется, сплю…

Тепло улыбаясь, Танриль склонила голову набок:

– И этот сон счастливый?

Закашлявшись, Алагар харкнул кровью. Его спину жгла невыносимая боль, казалось, в нее вонзили сотню раскаленных стальных жердей, однако с каждым мигом боль уходила, тело его наливалось жизненными соками и силами по мере того, как из Танрили жизнь уходила, она слабела, но держалась стойко, всеми силами стремясь насладиться каждой секундой единения с дорогим ее сердцу человека. Эти секунды были последними для нее. Алагар не понимал, что прощается с любовью юности, маг верил, что перед его глазами мелькают предсмертные видения, миражи. До боли в сердце прекрасные миражи.

– Танриль, прости… – слабо произнес Алагар, его алые глаза слезились, – прости, что подводил тебя…

Врачевательница провела тонкой рукой по его алым волосам и, продолжая гладить, молвила:

– Не стоит! Спасибо тебе за то, что был со мной, что подарил счастье. Любить – действительно, счастье. Даже если вместе быть вам не суждено.

– Вернись я сейчас в прошлое… – говорил Алагар то, что хотел сказать Танрили с того момента, как перестал быть наставником Братства Уравнителей и отказался от революционных замыслов, – я бы ни за что не пошел за Варзхелом. И никогда бы не покидал тебя.

– Я тебе верю, – сказала она, чувствуя, как последние силы покидают ее тело, свечение лечащей ауры начинало слабеть и рассеиваться.

– Но мы можем быть вместе, Танриль, – продолжал Алагар, – когда все это кончится, я обещаю не повторять ошибок прошлого и, клянусь, ты не пожалеешь, что не отказалась от меня. Мы будем вместе, – повторил он.

– Конечно, будем. Что бы ни случилось, я буду с тобой. Любимые живут в наших сердцах. Ты всегда сможешь найти меня в своем сердце.

– Танриль… Тан… риль… – Алагара уносило в сон, его глаза закрылись, свинцовой тяжестью налилось все его тело и онемело, боль ушла, и он провалился в сладостную тьму забытья, сна без сновидений.

Танриль вытерла слезы рукавом серого сарафана, легла рядом с ним, взяла его руки в свои и, крепко сжав, произнесла свои последние слова:

– Я всегда буду с тобой.

Алагар ее уже не слышал.

***

– Не к добру это, – сказал Эрлингай, прищуриваясь и прикрывая ладонью лоб как козырьком, вглядывался в формирующееся в тучах злорадно смеющееся лицо Заргула.

Глоддрик сорвался и кинулся отдавать распоряжения уже расслабившимся после победы солдатам, резкими выкриками приказывал заряжать катапульты и баллисты, найти хотя бы кого-нибудь в замке, владеющего магией, и послать его за подмогой в лице Ранкорских чародеев, каких только можно было собрать. Но Реадхалл Бескровный, как выяснилось, был занят лечением потрепанных в бою солдат, подменив запропастившуюся неведомо куда Танриль, и не мог терять ни минуты. Выносить раненых в подвальные укрывища времени не было, Заргул скоро явится, Глоддрик просек это сразу, когда еще тучи заполонили небесный купол, погрузив их всех во мрак, единственным светом которого были огненные просветы в прозрачном и огромном лице Многорогого. Толку от боевых команд приготовить противоосадные орудия и стрелкам – сгруппироваться и готовиться выдавать залп за залпом не было никакого против могущественнейшего чародея на всем Ранкоре, но стоять без дела Глоддрик позволить себе не мог. Это означало бы признать поражение, а такой шаг военачальника мгновенно деморализует измотанное в жестоком бою войско, вера которого и так держалась на соплях.

– Если нам суждено погибнуть, – повернулась Юкиара к Арстелю, – то не посрамим хотя бы себя приступом малодушия.

– Разумеется. В смерти будут и плюсы – увидим в Йорхэне многих близких, – согласился Арстель.

Глоддрик вышел на стену, оперся на зубья и злобно рыкнул:

– Хочет нас запугать. Думает, обоссымся, увидев одну его рожу.

– Ранкор Несокрушимый не отступил, – ответил Эрлингай, расправив плечи и грудь, защищенную кирасой с позолоченной каймой и волнообразной гравировкой, пусть и помятой в бою, кладя руку на малахитовую рукоять Фарендила, – не спасую и я.

Равшарам было без разницы, что за враг стоит у ворот, они нетерпеливо топтались на месте, периодически задирали друг друга и сетовали на то, что за стену их не пускают, хотя никому было не понятно, каким образом они бы собирались противостоять Заргулу – даже им самим. Хаглорианцы обращали молитвы к Анлариэли и наперебой повторяли, что зеленоволосая богиня не оставит их народ и на этот раз, а крылатые флорскелы сохраняли достоинство и горделивый вид с трудом, хотя их подмывало улететь как можно дальше.

Тут перед лицами утративших остатки надежды людей и иных существ возник Хранитель Хаглоры. Йоши-Року материализовался аккурат на главной башне, самой высокой, между Эрлингаем и Глоддриком. Глава Карателей резко развернулся и хватился за меч, но спустя миг медленно опустил руку, а Эрлингай отпрянул от неожиданности.

– Ваша битва окончена, братья и сестры, – воззвал Йоши-Року, обратившись лицом к объединившимся народам Ранкора, – здесь никакие мечи не помогут, мага может одолеть лишь другой маг. Я выполню свой долг.

Лицо Заргула тем временем стало ярче, алое пятно посреди облачного мрака разрасталось от него на десятки метров, что было весьма символично, ведь Заргул был сердцем и всего зла, что навалилось на Ранкор, а алое марево отображало злую силу подземелий Азрога, что служили этому злу первоосновой.

– Я горжусь всеми вами, – продолжал Архимаг, – пусть у нас не получалось долгое время найти гармонию в сосуществовании, но перед ликом мировой угрозы у мира хватило мудрости встать единым строем и дать достойный отпор. Точнее, вломить захватчику по самое оно! – таких слов от Архимага никто не ожидал, но это лишь больше сроднило его с простонародьем и солдатней, так называемыми маленькими людьми, на плечах которых держался мир, а на деяниях которых зиждилась история.

Равшары взревели, крылатые и люди вскинули кулаки вверх, хлопали до потери чувствительности в ладонях, хаглорианцы спокойными, но полными благоговения глазами взирали на своего почтеннейшего старейшину.

– Вы заслужили отдых, братья и сестры, – улыбнулся Йоши-Року, – остальное предоставьте мне. Впредь не утрачивайте согласия между собой, иначе сегодняшние жертвы окажутся напрасными.

Юкиара держала сложенные руки у подбородка и беззвучно шевелила губами, она словно молилась. Арстелю отчего-то казалось, что великий учитель всех магов собирается идти на заклание.

И тут лицо Заргула перестало улыбаться, пасть грозовой маски разверзлась, и из огненного хода спланировал император. Медленно он сбрасывал высоту, простирая руки в стороны, будто приветствовал слуг и оценивал новые угодья, завладеть которыми ему удалось при помощи своей несравненной силы и неотвратимости его судьбы править миром. Одет владыка горхолдов был в клепаную пластинчатую броню из стали с шипастыми наплечниками, наручи с лезвиями вдоль них и простоватые черные мешковатые штаны, заправленные в медные наголенники с навершием в виде расходящихся языков пламени. Заргул, самодовольно ухмыляясь, окинул взглядом подернувшихся от волнения солдат на стене, сбившихся в кучу людей за оградой, ощерившимися равшарами, Йоши-Року, что с готовностью дать достойный отпор смотрел ему в лицо. Их взгляды со старым Архимагом встретились. Согласно старой клирийской пословице, два тигра на одной горе не уживутся. Единые в своей силе и разные в противоположности своей природы, двое древних магов, хранителей традиций своих народов и заветов предков, понимали, что их столкновение неизбежно. Заргул заговорил:

– Столько смертей и напрасных усилий лишь для того, чтобы вы узрели меня, возвысившегося над вашими головами.

Молчали все, даже Глоддрика его давящая сила заставила окаменеть. Если вспомнить подавляющее воздействие Алагара, когда он еще был наставником Братства Уравнителей, то у Заргула эффект был раз в десять мощнее. Многие испытывали непреодолимое желание отдаться его воле, лишь бы не вызвать гнев всемогущего воплощения зла из глубокой древности. Возможно, они бы склонились, если бы не Йоши-Року, который одним своим присутствием возвышал их духовные вибрации и напоминал о том, как в свое время смертный при помощи Анлариэли поразил Заргула, лишив его силы на полторы тысячи лет.

– Но мы не склонимся перед тобой вовек, Многорогий император, – возразил Йоши-Року, – выбей силой то, что тебе нужно, или возвращайся, откуда пришел.

Заргул громко и хрипло рассмеялся, запрокинув голову к небу и, снова вперившись полным злобы красных глаз в лицо Йоши, изрек:

– Как же вы, смертные, любите напрасно пропадать. Ваштрас, ко мне!

Из небесной мглы в мгновение ока вылетел огромный дракон длиной вдвое больше Ортауна. Его ало-золотистая кожа была от широченной и мускулистой спины до длинного и мясистого хвоста закована в усеянную лезвиями броню из темной стали. Рев дракона, синтезированного магическим путем в недрах катакомб Азрога, огласил все окрестности стены. Заргул с легкостью вскочил на него, когда дракон проделал вираж у самой стены, заставив отшатнуться всех, кроме Глоддрика. Йоши-Року с хрустом размял плечи, схватился за посох обеими руками и произнес:

– Да будет так. Приди, Марандиул!

В команде призыва Заргула слышалось лишь властолюбие, в зове Архимага сквозилось непомерное почтение к старейшему духу леса Лайнур-Арай. Над головами защитников крепости из портала возник древесный дракон, слетел под стену, одновременно с этим Йоши ловко соскочил ему на спину, приземлившись, болезненно сморщился – боль в коленях не обошла его стороной. Заргул на своем драконе был уже далеко в небесах, Марандиул с Архимагом воспарили ввысь в его сторону.

– Ты ведь понимаешь, Йоши, что мы не выстоим против такого сильного врага? – подал голос Марандиул, набиравший высоту.

Йоши, волосы и балахон которого развевались во все стороны, крикнул, надеясь быть услышанным при свисте ветра, заглушавшего его старческий голос:

– Друг мой, но кто же тогда, если не мы?

Через полминуты драконы уже поравнялись, Заргул снова окинул взглядом Йоши, прочно стоявшего на спине своего дракона, державшего обеими руками посох. Не падал маг благодаря магическому креплению ног к спине, простейшее заклятие, позволявшее удерживать равновесие при любых выкрутасах летающей рептилии. Стена казалась плавной изгибистой насыпью с такой высоты, в которой копошились орды муравьев, слившихся в перетекающую из одного места в другое единообразную массу. А люди с затаившимся дыханием следили за схваткой.