Спрыгнул наземь Эней, со щитом и копьём заострённым,
Чтобы трупа ахейцы себе не забрали в полон.
Возле тела ходящий, как лев, чьи клыки всех терзали.
Выставляет пред ними копьё, да и щит округлён; {300}
Гнал всех, кто приближались, и тело похитить пытались,
Криком страшным. Но камень Тидид в руки взял, и метнул,
Страшно тяжкий, что два человека его б не подняли,
Из живущих людей, – но размахивал им один тут.
И Энея таким поразил по бедру, где собою {305}
Ходит кость там в бедре по суставу, что чашкой зовут;
Камень чашку разбил, жилы бёдер порвал, и герою
Сразу кожу, жестокий, сорвал; и, как в море скала,
На колено тот рухнул, колеблясь, могучей рукою
Упирался, и взор его чёрная ночь обняла. {310}
Неизбежно погиб бы Эней, всем бойцам в укоризну,
Если б Диева дочь Афродита его не спасла,
Мать, его породившая с пастырем юным, Анхизом.
Встала, милого сына она обвив рук белизной,
И пред ним расстилала блестящие светлые ризы, {315}
От стрел вражеских скрыв, пусть данаец какой-либо злой
Сталью грудь не пронзит вдруг ему, так отдав душу богу;
Уносила богиня любимого сына с собой.
Той порой Капанид не забыл наставлений в дорогу,
Диомедом порученных, что тот ему отдавал; {320}
Он коней своих быстрых, что чуяли боя тревогу,
Удержал, повода за скобу колесницы вязал;
Взял он праздных Энея коней пышногривых, отважно
Отогнав от троян, их к дружинам ахеян пригнал,
Другу дал Деипилу, какого из сверстников бражных {325}
Больше всех он любил, все согласия чувств сохраня;
Гнать велел к кораблям мореходным; а сам же, бесстрашный,
В колеснице своей встал, блестящие вожжи подняв,
За Тидидом царем на конях быстроногих бессменно
Правил. Тот же Киприду преследовал сталью копья; {330}
Знал, она не из мощных богинь, не из этих бессмертных,
Что присутствуют в войнах, и в битвах мужей правят бал,
Как Афина, Энио, громящая грады и стены.
Сквозь густую толпу пролетел, и, как только догнал,
Прямо ставя копьё тут Тидид, воевода великий, {335}
Устремил остриё; ей у кисти легонько достал
Руку. Быстро копьё сквозь покров благовонный проникло,
Что Хариты ей выткали с песнями, – кожу пронзило ей тут,
Возле пальцев; бессмертная кровь обагрила тунику,
Что повсюду струится, где жители неба живут; {340}
Что еды не едят, ни от гроздий вина не вкушают;
Тем бескровны они, и бессмертными их назовут.
Громко вскрикнув, богиня объятия сына бросает;
Аполлон Феб, на руки приняв его быстро, спешит,
Чёрным облаком скрыв, чтоб данайский какой-либо всадник {345}
Сталью грудь не пронзил вдруг ему, душу ввергнув в Аид.