Царь Медоедов

– Только вещи заберём сразу, чтобы в крови их отсюда не вытаскивать.

Мы вытащили вещи, постояли друг напротив друга, и Данила пошёл за примирительной литрухой водки. Ждали и пили часа три. К утру я вышел под Тверью, помятый, уставший, нетрезвый с сорока тысячами в кармане. Шёл по обочине. Холодное ноябрьское утро бодрило. Какого чёрта в моей жизни вообще происходит. Хватит наверное ездить, я люблю монастыри за особый дух и атмосферу, за то что там встречаются по-настоящему верующие люди. Общаясь с ними, ты понимаешь, что этот мир не заканчивается на работе и рутины ради детей, не заканчивается творчеством или мечтой переплыть океан на плоту. Существуют другие ценности, не ограниченные тварным миром. Душа стремится вверх, но мешают не столько страсти, сколько отсутствие сил идти. Потому что идти придётся не день или месяц, а всю жизнь. А вообще хочу познакомиться с какой-нибудь девушкой, может и заморочки пройдут. Мне было интересно как моя «доминантная» сторона верующего проявит себя в миру.

Уставший с рассветом я пришёл домой. Бабушка была сонная и как всегда рада моему приезду. Ночую там, где любят – у бабушки.

Книга Отречения.

Имеешь в виду тех, кто живёт на континенте? Тех, кто несется к финишу? Тех, кто застряли в пути? Или слишком занят, чтобы познакомиться с самим собой? Это всё не для меня чувак. Столько народу спотыкается, пытаясь бежать быстрее, чтобы не упасть… Жизнь и без того тяжёлая штука, так нахрена вы несётесь? Мы здесь чтобы приятно провести время. Я буду так жить, пока всё это не закончится. Быть живым это – грёбанное родео, и я намерен высосать весь нектар из шлюхи-жизни, и коптить пока есть силы.

(Монолог Мундога из фильма «Пляжный бездельник»)

Иногда ты можешь, как бы застрять в жизни. Тебе хочется перелистать несколько глав, но нельзя. Ненавижу, когда всё замирает. Ничего не происходит, что бы ты ни предпринимал. Так обидно, ведь жизнь идёт, а ты даже не учишься особо ничему. Больше всего хотелось каких-то изменений в жизни, чтобы кто-то вытолкнул меня из несправедливой и унизительной реальности. Студенчество пролетело мимо, что дальше? Найди работу, возьми ипотеку, женись, заведи детей, заберись в яму, из которой тебе никогда не выбраться? Все мои приятели «застряли» в развитии после окончания универа. Менялись только их лица. Либо уставшие от жизни, либо искаженные гротескные маски, как следствие грехов и «негативных» мыслей.

Зимой позвонил отец Симеон и попросил помочь отцу Матфею обустроиться. Тот уехал на выселки, на окраину всеми забытой деревни, где благотворители-москвичи зачем-то отреставрировали храм. В разных областях я буду сталкиваться с этими православными бизнесменами, которые реставрируют церкви и даже соборы, в заброшенных деревнях и посёлках, где живут две с половиной бабки. Зачем? Хороший вопрос. Не спрашивайте, я не знаю. Пустые храмы, в которых белый священник с женой и детьми умрёт от голодной смерти, если не займётся хозяйством, для которого тоже нужны подъёмные, плюс машина, чтобы возить продукцию – индейку или козье молоко.

Отец Матфей говорил не больше десяти слов в день. Мы расчищали участки от деревьев под огороды, молились в храме по пять часов, благо там была небольшая библиотека. Так я понял, что от пустынной жизни быстро сносит крышу. Хотелось увидеть любое другое лицо, кроме отца Матфея, с кем-то поговорить.

Ночью вокруг домика ходили и выли волки, поэтому поход в туалет за восемьдесят метров был испытанием на прочность. Я брал топор, брал охотничий нож. Отец Матфей как-то сказал:

– Ты не успеешь ударить волка топором, они разбегаются, прыгают на спину и перегрызают шею. Даже если ты убьешь одного, тобой закусят остальные.

– Я понимаю, но без топора и ножа мне совсем страшно.

– Надейся на Бога, я хожу с чётками с молитвой.

– Я постараюсь.

Господи, как же это было страшно. Переломный момент, когда нужно выходить из туалета и идти обратно в дом. Я стою у двери с щеколдой и слушаю, как они воют совсем рядом, чувствуют мой страх. Я набирал в лёгкие воздуха, говорил себе: «Умру, так умру» и шёл обратно. За зиму совсем приуныл и вернулся в Тверь.

Поехал показать бабушке Печоры. В вербное воскресенье на службе маленький мальчик ободрал освященную вербу, так что почки валялись на полу собора. Проходивший мимо благочинный сделал выговор родителям, сказав, что это не объяснили ребенку и грех лежит на них. Обычно такие нравоучения звучат грубо и неуместно. Но отец Филарет говорил, имея на то «духовное право». То есть это обличение воспринималось как-то уместно и по-доброму, не смотря на строгий тон архимандрита. Этот случай запомнился этим «духовным правом», тем как благочинный отличался от всех кого я прежде видел. Я получил уже третий отказ от гостиничного монаха. Нужно было попробовать по-другому, и я обратился к отцу Филарету, на что тот ответил:

– Это послушание отца N, он отвечает за трудников, и я не могу менять его решения, иначе у нас здесь начнётся неразбериха.

– Ясно, спасибо.

Я вернулся в город, устроился на пекарню в гипер-маркете. Восемь часов таскал мешки с мукой и добавками, остальные четыре часа помогал с выпечкой, мыл огромные дежи для замесов. От мешков болела спина. В конце третьего месяца я проснулся и понял, что на работу больше не пойду. Я позвонил начальнику:

– Доброе утро.

– Доброе.

– Хотел сказать, что я на работу не приду.

– Ты заболел?

– Нет не заболел, просто не приду… Ни сегодня, ни завтра. Рассчитаете меня?

– Эм-м-м, ну хорошо.

Интересно как офисным работникам удаётся тянуть лямку годами? Это же убивает. Если бы у них был шанс, начать всё сначала, неужели они жили бы также?

На завод я категорически не хотел – через полгода станешь как они. На склады меня не взяли, да и не хотелось работать с чёрными. Пойти аниматором? Когда-то я подрабатывал Дедом Морозом, даже утренники проводил. В кафе и рестораны набирали только туда, где постоянная текучка, создают невыносимые условия. Из-за своей неустроенности я стал манипулировать Богом, винить его в моих неудачах, возвращаясь к привычной греховной жизни.

Первое на что я обратил внимание, был «западный» взгляд писателей и режиссеров на безысходное принятие ситуаций. Они не рассматривали страдания и жизненные скорби, как путь очищения и изменения. Православного мировоззрения нигде не было, разве что в фильме «Остров» с Мамоновым.

Устроился на работу кольщиком дров. Прикольная работа. Машешь и машешь колуном до вечера. Спину и руки здорово укрепляет. Раз в две недели, мы напивались с Володькой. Он ушёл из баумановки с третьего курса, не выдержав паршивой бытовой и моральной обстановки. Думаю, он просто выгорел на третий год, и восстанавливаться не хотел. Не только там, но и у нас в универе. Его депрессия уходила корнями в развод родителей, который пришёлся на его семнадцатилетие. Он сам про себя порой говорил, что застрял в этом возрасте.

Весной мы стыканулись с Антохой. Я попросил его разморочить моего деперссивного друга детства. Якунин посмотрел под ноги и признался:

– Знаешь, в общем, я думаю, что Бог есть.

– Да ладно?

– Ага. Мы тут ездили на карьеры с Илюхой-Русским, ну помнишь Русского?

– Само собой.

– Короче поехали на шашлыки, с нами две подруги и на обратном пути остановились у разрушенной церкви. Я пьяный начал там исполнять – глумиться на церковью, над попами… И через пять минут, мы на полной скорости слетаем с дороги и врубаемся в дерево, прикинь. Тачка всмятку, вот так гармошкой, у меня даже фотка есть на телефоне, ща…

– Охереть, как вы выжили то там?

– Ну как, у одной девушки сотрясение, я руку сломал, русский нос, ну и так по мелочи ссадины-синяки. Карма сработала моментально.

– Вас из машины спасатели не «выпиливали»?

– Да нет, друг другу помогли вылезти. Теперь благодарю Бога за «всю херню»… За всё что в моей жизни есть позитивного, хорошего. Смысл как бы просить, если всё равно от твоих усилий всё зависит. Сидеть-одупляться на ветке, пока мне Бог пошлёт кусочек сыра, это какая-то никчёмная жизненная позиция. А? Ты не думаешь?

– Да, жёстко ты приземлился… Бог поругаем не бывает, поэтому всё и произошло. Люди, которые взрывали храмы после революции вообще вырождались целыми семьями. Но видишь как, все считай, отделались лёгким испугом.

Всё-таки удалось познакомить Антоху и Вована. Через пять минут после встречи в баре, когда Вован пошёл в туалет, Антоха сказал: «Этому человеку ничем не помочь».

– Почему? Ты же мастер удачных жизненных зарисовок. Когда я не знаю, как поступить я представляю, что сделал бы ты на моём месте. Попытайся пробудить его от этого бесчувственного и равнодушного сна, он в депрессии уже несколько лет.

– Ладно, но я предупредил. Такие люди в нашем мире чтобы прикручивать розетки… они однобитные. Поел, поработал, поспал. Не знаю, зачем они здесь. Девяносто процентов вокруг таких – нанобайтов.

– Он даже с девушками не знакомиться. Я уже начинаю думать, что он из этих…

– Чтобы познакомиться с девушкой, нужно пойти на риск. Быть готовым к отказу. А такие люди ничего не хотят, они живут в своём «пенале» и их всё устраивает …

– Тихо, он идёт… Вован, Антоха как-раз хотел рассказать секрет своего успеха.

– Начни отжиматься по четвергам и твоя жизнь измениться.

– В четверг я занят.

– Это образное выражение, можешь в пятницу.

– Боюсь, в пятницу у меня тоже не получится.