Столкновение

– Потому что не знают и они. Но я скажу тебе больше: я вижу ее. Я вижу, как крепко она держится за твое тело, я могу забрать ее помимо твоей воли. Ты мне веришь, сталкер?

Ее взгляд не отпускал его. Было очень странно, но говорить ему становилось проще, словно она подстраивалась под него. Он больше не ощущал того страха, который, возможно, был спасительным, он больше не мерз и, как ни странно, не чувствовал голода.

– Верю, – сказал он спокойно.

– Королева… – напомнила она.

– Королева, – повторил он.

В ее глазах мелькнула победная искорка.

– Не стоит думать, что люди, жившие тысячи лет до вас, были глупее современного человека и придумали образы страшных существ, демонов, вампиров и другого на ровном месте. Ваши древние страхи обоснованы, так же как есть причина возникновения Солнца, Земли, Луны, вас и нас. Не нужно думать, что если чего-то не знают все, то этого не существует. Тебе понятно это, Са-ги-тай? – по слогам произнесла она.

– Да… Королева, – сказал он.

Она наградила его за это очередной колдовской улыбкой.

– Оказывается, не все так сложно? Ты понимаешь меня, а я тебя. Значит, мы можем договориться. Если хочешь, можешь спросить меня о чем-нибудь.

– Вы можете развязать меня? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Но, видишь, ты получил свой ответ. Тебя не удивляет, почему вдруг ты перестал мерзнуть, почему не испытываешь чувства голода, почему у тебя не болят руки и ноги?

– Я не знаю, – признался он.

– Я покажу тебе почему, – сказала она спокойно. – Гораздо лучше доходит, когда ощущаешь это на своей собственной шкуре. Собственный опыт – бесценная вещь.

Внезапно ноги у Сагитая заломило холодом, мышцы и кости пронзила резкая судорога, боль взметнулась из стоп в позвоночник. Он заскрипел зубами и выгнулся, насколько позволяли ему ремни. Тут же все остановилось. К ногам прильнуло живое тепло, боль улетучилась, судороги отпустили тело.

– Я и только я поддерживаю твое тело живым и здоровым. Мы не плохие, Сагитай, мы – другие, но мы зависим друг от друга.

Человек тяжело дышал, не веря в происходящее. Стопы, с которых все началось, сейчас были теплые и подвижные, а тело вновь наполнила легкость и сила.

– Как ты понимаешь, мы не можем позволить себе или кому-то еще уничтожить всех людей. Это было предсказано в древних книгах точно так же, как и наше появление. Даже мое появление было предсказано. Просто нужно было верить в то, что я – это я. Это дано не каждому, и не каждый имеет волю верить в происходящее и в общие законы, которые прописаны в самом механизме Вселенной. И потому каждому воздастся по вере его… Ведь так написано в древних книгах? – она сделала паузу, давая Сагитаю понять ее слова. – Теперь эти фразы из Библии приобретают другой смысл, не правда ли? – улыбнулась она.

– Не знаю. Наверное… королева.

– Я хочу, чтобы ты понял, мы разные, но мы одно. Жертвоприношения древних цивилизаций, когда в сутки убивали сотни людей, отдавая богам Солнца их сердца, и ваши войны – одно и то же. Ни то, ни другое не выполняет плана творца.

– Какого творца?! – не понял Сагитай.

– Я держу тебя в хорошей форме, для того чтобы ты лучше понимал меня, – в голосе Лилит слышалось недовольство. – Ты можешь называть это Богом, можешь законами Вселенной, можешь Всевышним, но это не поменяет сути. Мы все существуем в этом мире. Каждая история мира циклична и повторяется раз за разом с периодичностью в сутки, годы, тысячи, миллионы и сотни миллионов лет. Так работает Вселенная, так работает жизнь. Мы часть ее. Мы часть жизни. Ты понимаешь? – она посмотрела в его глаза.

– Но ведь вы… вы убиваете. Вы смерть, – сказал он.

– Смерть случится с каждым из вас, вне зависимости от того, есть мы или нет. Как ты думаешь, кто и зачем включил смерть в круг жизни? Кто решил прервать жизненный цикл и зачем? Почему бы первым бактериям не существовать вечно и неизменно? Почему бы древним цивилизациям не оставаться в том же состоянии, как и тысячи лет назад, до сегодняшнего дня? Приносить жертвы и использовать рабов как скот? Ваша человеческая цивилизация подошла к своему логическому завершению. Ты как часть того старого мира отрицаешь это, но счет идет на недели и, может, месяцы. После этого вас не будет. Ты ведь знаешь, что происходит на запад отсюда?

Сагитай кивнул.

– Пойми: ваш человеческий срок истек, и мы, Демоны, порождения великого Нечистого, можем помешать этому. Мы единственные, кто хочет жить, и мы точно знаем зачем. Для этого мы должны сохранить вас от истребления. Ты понимаешь?

– Да, Королева. Я понимаю.

– Если мы не объединимся и не остановим Братство, вас, людей, а позже и нас уничтожат в короткое время. Творец создал все условия. Но мы можем изменить цикл, благодаря Нечистому, который пошел против плана Творца и намеревается сохранить ваши жизни. Ты понимаешь, что это уже происходило? Когда-то давным-давно другой Нечистый, имя которого теперь звучит как Люцифер, пошел против плана Творца, но, возможно, вся хитрость в том, что это и было планом самого Творца. Творец – наихитрейший из всех, – Лилит хохотнула и покачала головой, словно рассуждала над шалостью мальчишки. – Все, что происходит, происходит не без его ведома. Но у нас у всех есть воля выбирать, этого он не может отнять, это его дар. Вы можете выбрать, пойдете вы по плану, нарисованному им, или будете искать свой путь. Поверь, он сам не знает, что из этого получится, он рисует новые картины каждый раз, когда видит, что есть возможность нарисовать что-то новое, ведь он Великий Создатель. А ты знаешь, чем он рисует? – спросила она, приблизившись и заглядывая в глаза пленнику с близкого, очень близкого расстояния.

– Не знаю, – ответил Сагитай, стараясь не поддаваться на ее чары, которые при всей неуместности ситуации будили в нем мужчину.

– Он рисует нашими жизнями и нашими стремлениями. Каждый раз, когда человек становится чуть больше, чем был, Творец смотрит на него и видит себя, – Лилит едва заметно усмехнулась, словно вспомнила о чем-то своем. – Он не любит теплых, он примет тебя, если ты будешь холодным или горячим, но, если ты будешь всего лишь теплым… он изблюет тебя из уст своих. Пояснить, что это значит?

Сагитай, приоткрыв рот, смотрел на нее, забыв обо всем. Лилит обошла его и приблизилась к уху, щекоча его своим дыханием.

– Ты станешь просто расходным материалом. Сейчас люди теплые, они не нужны ему. У вас есть жизнь, но нет стремлений. Вы не нужны ему. Так было всегда, как только он понимает, что картина закончена, он переворачивает холст. Ваш цикл закончился. Как ты думаешь, кто переворачивает холст? – спросила она, отстранившись и снова встречаясь с ним глазами, беспощадно заполняя сознание человека своим образом.

– Демоны? – не помня себя, выдохнул Сагитай.

– Да, – подтвердила Лилит, отступая на шаг от пленника. – Теперь ты понимаешь, кто нас создал и зачем?

Сагитай молчал, не в силах проронить ни слова. Это откровение, к которому он не был готов, оглушило его.

– Теперь ты понимаешь предназначение Лукавого и свое великое предназначение? – спросила она.

Ее взгляд гипнотически холодил его, хотя он был уверен, что гипноз был ни при чем. В каждом ее слове чувствовались правда и какой-то древний, запредельный смысл. Даже надписи на стене вдруг ожили и обрели неизвестный, но очень глубокий смысл. От них исходил смысл, древний и непередаваемый, неуловимый, как игра теней на стенах этого подземелья, но неизмеримо глубокий, вне разумного понимания. Сагитай на короткую и бесконечно длинную секунду понял, что он не один в этом подземелье среди Демонов, что есть что-то еще, заполняющее воздух, заполняющее его и их. Внезапно Демоны перестали быть его врагами.

– Да, Королева. Теперь я понял, – сказал он искренне.

Лилит отошла от него, разглядывая без стеснения с ног до головы.

– Я рада. Теперь ты можешь называть мое имя. Мое имя Лилит. Это большая честь называть мое имя в моем присутствии.

Сагитай лишь кивнул. Понимание ситуации, пусть даже частичное, ошарашило его. Сзади к нему подошли и освободили ноги, затем руки и тело. Слабость все равно присутствовала, и он опустился на колени, не задумываясь об этом. Теперь он видел совсем другую картину. Внезапно далекие трагедии миллионов людей в Европе и все будущее человечества, каким бы оно ни было трагичным, потеряли свой страшный цвет и несправедливый оттенок. Он обрел свой собственный странный мир и покой, здесь, на коленях, голым, на земле, в этих тусклых подземельях, среди камней и сырости. Тихо шумел поток, считая свое время, горели, вздрагивая от случайных сквозняков свечи, крупный ночной мотылек, тарахтя крыльями, вынырнул из темноты к одной из свечей, но через мгновение снова метнулся от свечи в темноту.

Сагитай пришел в себя. Осмотрелся и встал на ноги.

– Если Братство будет повержено, то останемся мы с вами. Люди и Демоны, – сказал он, потирая запястья.

– Ну и что? – легко пожала плечами она. – Так было всегда. Что-то изменилось? Мы сможем жить бок о бок. Мы сможем лечить талантливых и одаренных, а души разрушающих себя и других мы используем в пищу. Ведь это все прописано в книгах. Правительства перестанут служить Тельцу и займутся действительно значащими делами. Демонов не будет много, мы просчитаем критическое число, которое может существовать среди людей, чтобы не нарушать баланс. Наши Черви очистят реки, озера и земли от заражений, ваши ученые и мудрецы станут бессмертными. Выбранные большинством будут продолжать жить среди вас. Мы построим здоровое, крепкое общество, это будет рай на Земле. Человечество останется там, где мы сможем объединиться. Мы предлагаем мир и союз, а не взаимное уничтожение.

Она стояла напротив, величественная и сильная, не сомневающаяся ни в своем предназначении, ни в своем выборе, ни в своих действиях. Хотелось быть с ней рядом, слушать ее и идти вслед за ней. Пожалуй, он понял, хоть и не знал об этом, что чувствуют послушники, добровольно пришедшие к ним. Будут ли они обращены или нет, не имело значения. Главное, что они в том или ином случае будут служить ей, будут ее частью и частью какой-то невероятной истины, позволившей им быть в ее присутствии.

– Что я должен сделать, Королева?

– Теперь ты понимаешь все что нужно, сталкер. От тебя зависит, выживут ли миллионы людей или нет. Иди и сделай все, что считаешь нужным. Если тебе плевать на человечество, так тому и быть, если же ты собираешься сохранить его, ты получил шанс, – она вздохнула и отвернулась. – Сейчас ты пойдешь. Тебя проводят. Ничего не бойся, никто тебя не тронет, и слушай, что тебе будут говорить. Перешагивать – значит перешагивать, пригнуться – значит пригнуться, прыгать – значит прыгать. О твоем приходе сообщат, тебя встретят ваши же люди, и, я надеюсь, никто из сопровождающих тебя не будет убит или пленен. Иди, – она указала ему направление рукой в темноту. – Будь сильным, сталкер, иначе зачем тебе быть?

Сагитай повернулся и пошел, чувствуя босыми ногами острые грани камней и холод земли.

– Чуть левее, сталкер, – сказал ему хрипловатый мужской голос за спиной.

***