Сказания Заморавии

Пятый этаж – снова анфилады и галереи пышных залов и пустых комнат для экспериментов с магией.

Шестой, седьмой… этажей было достаточно, чтобы Селлнимвель, в итоге, сбилась со счёту.

Но, в конце концов, она всё же взбежала в верхнее помещение, в котором происходило разделение Селлнана на обсерваторию и магический зал Альмариса.

Дверь в обсерваторию была наглухо закрыта, а вот за дверью в зал архимага обнаружилась… ещё одна витая лестница – продолжение хребта Башни. Отсюда ещё было видно, первый этаж.

…Когда Селлнимвель взбегала на последний этаж, она слышала топот и проклятия гнома и успокаивающие речи Гладреса за спиной, но ещё далеко внизу. Эльфа оказалась на такой высоте, от которой схватывает дух. И как раз это и произошло с Селлнимвель, когда она остановилась перевести дух на самом верху башни.

* * *

…Я стоял в приёмном зале Альмариса, схватив Волбура за грудки. В левой руке я держал маленький цилиндр – смертоносный артефакт. Бог страдания, сейчас сам мучился и корчился от жуткой боли, хотя, возможно, лишь делал вид, что испытывает её, разыгрывая меня своими истериками и мольбами отпустить. Его отрубленная валялась где-то под широким дубовым столом, занимавшим всю полукруглую северную стену. Комната Альмариса была небольшой: несколько книжных полок у западной стены, кровать с большим горевшим светильником – у восточной, окно – между кроватью и столом, дверь на южной стороне, на полу небогатый, скромный ковёр.

Мы стояли в центре зала. Я – высокий человек, и Волбур – тёмный бог коварства.

– Отпусти меня великий герой Крейвен!.. – Стонал Волбур, пытаясь высвободиться из стальных оков – моих пальцев, – Я подарю тебе этот красивый цилиндр!.. Только отпусти!..

Я ничего не отвечал, только разглядывал могущественный артефакт.

– Как он называется и как действует? – я нарочито ткнул цилиндр в нос чёрта.

– Это, славный герой, Завет жизни, – пискнул Волбур, – артефакт столь же старый, сколь существует весь Имр! О… мой всеведущий Повелитель говаривал мне однажды, что сам Вечный… да-да!.. сам Арз заключил в этот драгоценнийший цилиндр часть своих сил!.. О да, славненький, мужественный герой Крейвен, это энергия… чистая, как кровь невинного, как слеза новорожденного, благородная, как лик моего Господина – для меня он, конечно, благороден, герой, – нов тоже время нечестивая, как Пёрпол богоправец!.. О нет, нет! – запротестовал против своих же речей лукавый чёрт, – Эти сравнения никуда не годятся и не стоят и десятой части той правды, которую скрывает этот древний, но могущественный Завет жизни!..

– Хватит трепаться, грязный приспешник дьявола! Говори, как этот Завет жизни работает!? – рявкнул на него я, изрядно раздражённый тупой непрерывающейся болтовнёй.

– Расскажу, расскажу… только отпусти и не бей меня, великий герой… ахд равен, вел Крейвен!

– Отпущу – ты улизнёшь сразу же! Побежишь к своему треклятому Господину и спрячешься за ним!

– Да, – хихикая, признал мою правоту бог, – А ты что хотел, чтобы я оставался здесь?.. Хотя, есть одно дело, из-за которого я бы здесь задержался!.. И сейчас я тебе всё же поведаю про этот необычный цилиндрик, да-да, сам расскажу, а ты только не бей меня, да слушай внимательно!..

– Расскажешь?! – не поверил я, жуткой хитрой улыбке и широко открытым чёрным глазам, – Сам расскажешь, без моей трёпки?!

– Да, скажу всё, что знаю… а трёпку ты и так мне задал, – сказал Волбур немного обидевшемся тоном, – вон рука валяется!.. Хотя режь меня, не режь, хоть всё это тело лохматое разруби, на лохмотья порви, а толку не будет – я всё равно буду существовать…

– …Потому что я не знаю твоего уязвимого места, – я вспомнил слова Имануса.

В комнату проглядывали первые лучи солнца. Они были ещё совсем юны и глупы и не представляли, что могут погибнуть, устремясь в чёрные глубины глаз злого чёрта. Поэтому, когда бледны, но весёлые лучи пытались поцеловать косматое лицо Волбура, чёрная мгла преисподней, что смотрела на Имр из больших светящихся глаз бога, пожрала свет лучей, и свет стал частью тьмы. На миг блеск в глазах Волбура усилился, я заметил, как на секунду – на долгую секунду – этот блеск пытался укрыться от ужасающего страха, который закрался в бога, за непроницаемой тьмой. В итоге, ему это удалось, но мне хватило, чтобы понять – Волбур испугался последних моих слов. Но явно скрывая свой мимолётный страх, Волбур вдруг сказал.

– Я расскажу тебе о Завете жизни, если ты, могучий герой, поклянёшься, что не используешь артефакт против меня!..

Это рассмешило меня.

– О нет! – смеясь, начал я, – Хватит на этот долгий день клятв!.. Тем более заключать сделку с чёртом – себе дороже!.. Значит, ты хочешь трёпки!..

Волбур заглянул мне в глаза. Я знал, что этого допускать никак нельзя, но и сопротивляться я не мог. Всё же Волбур был богом, и у него хватило сил, взять под контроль мою душу.

– Герой… – снова медленно, растягивая каждое слово, говорил бог. Слова при этом становились мерзко липкими и склизкими, словно побывали не в адовом пекле, а в могильных закромах, – Великий Крейвен из Танграда… ведь сумел так долго скрывать свою истинную личину… Радагас Бульвакский!.. Король Варварии!..

Глаза Волбура торжествующе блеснули.

А я, онемев, даже открыл рот, тупо смотря, как Волбур легко выбрался из моего железного хвата и стал вальяжно расхаживать, словно учитель перед учеником. При этом его маленькие копыта цокали о мраморный пол.

– Ты думал, Радагас, что никто не заметит, как ты направо и налево используешь божественную силищу!.. Которую тебе даровали Иманус и… Серафим… Я знал, что ты не сгнил в глубинах Кряжа… Но вот не знал, как ты себя проявишь. А после, когда по Заморавии разнеслись слухи о великом Крейвене, я и подумал, что, возможно, это и есть Радагас. Ну а после того, как ты поймал меня сегодня… изловил даже добычу орёл, загнал, как бедную овечку, ту-то я и разгадал твою тайну!.. Ведь никто из смертных не может увидеть бога, если только смертный не обладает божественной силой!.. Ну что ты стоишь, как незыблемый утёс, смотришь на меня, так, словно готов порвать на части. Почему я не вижу страха в твоих глазах?! – наиграно выкрикнул Волбур, – Я жду страха, тебя раскрыли!.. Бойся!

Волбур был прав, но только отчасти. Я, действительно, жутко испугался, но страх этот, так же, как и у самого бога коварства, я сумел в закрома своей души. Расхаживающий по комнате Волбур, не заметил этого, а я сумел взять себя в руки и быстро наполнил сосуды своего сердца мерзкой ненавистью к маячащему передо мной создания тьмы!

– Я изничтожу тебя!.. – мои глаза пылали. Я чувствовал, как теряет уверенность и преимущество передо мной чёрт. Я не мог его убить, но вот вобрать в себя его силы – это то, что мне сейчас нужно было. Благо, Завет жизни, могущественный артефакт, был у меня в руках. Вот только бы разобраться, как действует эта опасна штука!..

– Ты не можешь уничтожить меня! – неожиданно Волбур ощетинился, как волк. Его узкий рот оказался зубастой пастью. Отрубленная мной рука выросла вновь и снабдилась клыками, – Я бог! Такой же как Удор или Пёрпол! Ты же не можешь разогнать тьму!.. Тьма везде: в каждом закутке, – Волбур снова принялся расхаживать по комнате, что мой поджарый учитель, снова стал растягивать слова, словно жёванную смолу, – в каждом доме, в уголках глаз – везде он… Удор… зло… смерть, страх, боль… тьма. О да, Его Величество Зло и Её Величество Тьма! Они живут даже в ваших, смертных, сердцах!.. Ты боишься, герой?.. Нет, уж кто-кто, а ты не боишься! Ты храбр! Но Это часть вас, король Радагас!.. Ты не можешь извлечь из себя тщеславие или гордыню!.. Значит, и тьма всегда будет с тобой, пожирать тебя, словно червь!.. Ты не можешь убить тьму… ты не можешь уничтожить Удора!..

– Говори, как управлять Заветом?! – я подбежал к Волбуру и, как в первый раз, схватил его за шкирку. В это же время я почувствовал, как кто-то нервно поднимается по лестнице, ведущей в эту комнату. Я учуял взволнованность и страх Альмариса за секунду до того, как Волбур начал превращаться.

…Когда Альмарис открыл дверь, я держал отворот кольчуги сильно похожей на мою. Подняв взгляд на лицо моего заключённого, встретился с теми же хихикающими чёрными глазами бога коварства, вот только всё остальное лицо было моим. Да и вообще, весь, как есть, я стоял напротив себя!

Я оглядел «себя» с ног до головы медленным ошарашенным взглядом: те же кожаные сапоги со стальными наголенниками, коричневые штаны из лерны с кольчужным опоясыванием, порванным в двух местах; кольчуга с короткими, отрезанными рукавами, и длинные, до плеч чёрные, смоляные волосы, мокрые от пота; напряжённые канаты мускулов на больших руках, стальные наручи, мозолистые ладони, схватившие меня таким же мёртвым захватом за кольчугу. И суровое лицо немного пепельного цвета, с прямыми линиями, выдающими во «мне» северянина. А вот глаза были совсем другие, не те, что я сотню раз наблюдал в зеркалах замковых спален или на зябкой, живой волнистой, словно плывущая рыба, поверхности воды озера или речки. Эти глаза были большими, круглыми, чёрные зрачки сливались в единую чашу с чёрными яблоками глаз. Глаза Волбур не смог изменить. Его глаза всегда хихикали, вызывая раздражение и отвращение к их мерзости.

Правый глаз подмигнул мне, и тут же раздался голос.

– Альмарис, чего ждёшь?! Это Волбур, воплотившийся в меня! Убей его!

Я не успел понять, чей это был голос мой… или «мой»! Может, это и я сам приказывал растерявшемуся сразу Альмарису, атаковать, может, это был Волбур. Но итог был один – меня могли убить. Я уже спиной почувствовал, как архимаг обращает свой сосредоточенный взгляд на меня! Он поддался на провокацию чёрта, даже не обращая внимания на то, что сам Волбур потихоньку, хихикая, начинает отступать от меня, предвкушая бой между мной и магом (как не странно, но сейчас Волбур был зрим для Альмариса).

Если бы не невероятная реакция и ловкость, то огненный шар испепелил бы меня, ехидно и удовлетворённо посмеявшись шипением и треском огня и удалившись дымом над моим прахом. Я кувыркнулся в сторону и оказался в пяти ярдах от Альмариса, стоявшего у дверей, Волбур, пребывающий в отличном настроении и в моём обличии, прижался к стене углу комнаты, рядом с распахнутым окном, откуда тянуло раненым окровавленным тысячами мечей ветром, нёсшим запах крови и смерти с поля сражения.

– Аякшарма! – вскричал Альмарис, и после этого заклинания в его руках стал сгущаться огонь. Сначала это была просто искра. Она поспешила удалиться, зевнув первой яркой вспышкой и став маленьким сгустком шарообразной формы, а потом обнаглевший в конец сгусток лавы разбух, растолстел в огненный шар размером с ладонь.

В этот момент в комнату вбежала запыхавшаяся и взволнованная Селлнимвель. Она взглянула на меня, выхватившего заскучавший Скатвер из ножен, на «меня», стоявшего у стены – при этом её взгляд заискрился… нет, прям заплескался волнами удивления и непонимания – а потом, Нимвель увидела огненный шар в руках Альмариса, стоявшего с ней боком – и тут же побежала ко мне.

Всё произошло молниеносно.

Ни я, ни Волбур не успели шелохнуться, как сгусток расплавленной лавы, полыхающей всеми оттенками красного, прожёг насквозь эльфу, заслонившую меня, и расплылся на полу, поддёргиваясь огненными выплесками, трёща и шипя, как придавленная сапогом змея.

Селлнимвель упала рядом со мной.

Альмарис, вперив в меня жестокий бешенный взгляд, вытянул руку вперёд и приказал.

– Шарка ваардур… ге! Иди сюда, тупой варвар! Жалкий отпрыск грязного рода, неспособный даже возглавить армию и взять то, что принадлежит тебе! Отдай мне Завет жизни, ты не достоин владеть таким оружием, сопляк! Тьма и Холод должны пользоваться ей! Отдай мне его!..

Я не мог сопротивляться, все мои члены повиновались магии архимага гаэрвалов, связавшего себя нерушимыми узами со злом удоровских порождений! Светлый маг продался тьме… но за что? Что ему пообещал Удор взамен? Вечную жизнь?.. Эльфы итак живут достаточно долго, чтобы созерцать мир. Значит, Альмарис всё же хотел жить дольше всех. А может ему предложили могущество, власть… Силу богов! Стать наравне с ними! Но это невозможно! Смертный, пусть даже и высший эльф, не может стать богом!.. Это невозможно!

…Я сделал пару зыбких шагов, пытаясь противиться тёмной магии Альмариса. Но у меня ничего не вышло. Даже божественные силы, заключённые во мне, не могли помочь.

«Где же, Иманус? Почему не помогаешь? Почему не выручаешь из беды своего подопечного? Или ты, Серафим! Что же не явишься ты в сверкающих латных доспехах, чтобы устрашить заигравшегося в «смертных и богов» архимага Селлнана? Где вы проклятые боги?!.»

Я сам не поверил, что молю о помощи, проклиная, на чём свет стоит, своих покровителей. Ведь я всегда сам выбирался из передряг. Когда рядом никого не было, сам находил лазейку, разрывал в клочья полотно бездны и выбирался, словно из трясины. А сейчас умоляю о помощи, словно червь подколодный!

Альмарис всё жёг меня своим взглядом, словно пытался проверить, воспламенись я или нет. Я сделал ещё несколько шагов, и гаэрвал смог выхватить у меня Завет жизни.