Фуга. Горсть вишневых косточек

– Нехорошая история, – было совестно плакаться деду о своих неурядицах, но Сашка подумал, что Леопольда сможет подкинуть идею. Что греха таить, старик был остроумным и хитрым, весьма полезные черты. Дед ждал продолжения, Сашка поежился от неудобства, заговорил: – Кажется, кто-то таскает иконы из монастыря, уже столько вещей из хранилища пропало! Точную цифру не определю, в основном отец занимается всем этим музеем, а я редко там бываю, но куда ни сунься, везде недочет.

– Подвал, где мы были в тот вечер?– уточнила Регина, Сашка кивнул.

– Именно. Так же, умыкнули отцовские часы и я наспех сверился с описью – семь предметов, как пить дать и то лишь на беглый взгляд, – тут Сашка повернулся к Регине, – Об этом пока молчок. Я не говорил еще отцу, не хочу тревожить его лишний раз. Он глубоко переживает, не хочет верить в воровство.

– Ценное? – скрипнул Леопольд. Сашка кивнул.

– В монастыре полно старинных икон и позолоченных распятий, крестов всевозможных размеров, каких-то серебряных чарочек, чаш . Да чего только там нет! Большая часть ценности заключена в старине. Мы держим все в церковном подвале, там влажно и прохладно, условия подходят для хранения икон. Дверь там добротная, дубовая на замке – я врезал новый – ключ только у меня. Я даже второй для отца еще не успел сделать, меж тем, кое-что пропало уже после установки нового замка. При чем божницы на видных местах не тронуты, но вот стеллажи поглубже растасканы до единого, а, чтоб полки не пустовали, – это, конечно, бросается в глаза – вор заполнил их худо-бедно схожими артефактами. Скажем так, если бы вещи умыкнули из коробок и шкафов, там, где не пересмотрено, то пропажу было бы не раскрыть – поди пойми валялась там икона или нет. При этом за стеклом как раз все самое интересное, там вещи уже отреставрированные, ухоженные, все на блюдечке и незачем копаться в старье. Видно, вор не больно-то осторожничал, раз пер со стеллажей, однако закрыл же пустые места. Из этого напрашивается какой-то вывод, но никак не соображу! – Сашка сжал кулак с досады, – Я даже тайком запечатал дверь, наклеил бумажек на притвор и замаскировал, но печати целые. Стало быть, дверь никто не открывал, а иконы все равно пропали. Окна в церковном подвале высоко, закрыты решетками, так что исчезновения и вовсе выглядят сверхъестественно. Я уже весь мозг ссушил над этим! Но само гадкое… Кхм, никто не знает о хранилище, отец боится мародеров, поэтому не распространяется о нем, и вот…

– Ты боишься, что кто-то из своих.

– Ухм… – Сашка не хотел говорить прямо, – Приятней поверить, что иконы сами убежали.

– Окна, говоришь, за решетками, – пробормотал Леопольд, а его губы дернулись в улыбке. – Вот же олух царя небесного, дикобраз ты ядовитый,– дед зашелся в приступе сиплого смеха и тут же забился в удушливом долгом кашле.

– Дед, если тебе есть что сказать, не тяни, – Сашка легко переносил оскорбления Леопольда, но сейчас тут была Регина. Старик повернул к нему довольное лицо с промокшими от смеха глазами.

– Ум ссушил, а умишко-то короткий! Каждый скажет тебе – под монастырем целая сеть подземных ходов, они связывают между собой не только все строения самого монастыря, но даже некоторые здания из города. А ты говоришь окон нет, гремучий межеумок! – Леопольд снова захихикал.

– Подземные ходы?

– Целый лабиринт.

Сашка с недоверием прищурился:

– А тебе-то откуда известно?

Дед махнул рукой, словно ему уже стало скучно:

– Монастырь – давнишняя постройка, раньше так строили, на случае войны, недоброжелателей, пожара или прочих напастей. К тому же я бывал там, крепкие постройки были заперты на ключ, а вот по развалинам в детстве мы с мальчишками полазили от души. Во время войны, говорят, ходы заколотили, но при желании, думаю, их легко обновить. Не уж-то, ты не догадывался? Нет? Я знал, что ты пальцем деланный.

Регина бесшумно поднялась и выскользнула из комнаты. Сашка догнал её в прихожей:

– Ты уходишь? А как же дед.

– С ним все замечательно, обострилась жажда внимания, но это не опасно.

Сашка нахмурился:

– Что с тобой? Ведёшь себя, как ворчунья.

– Вовсе нет. – Регина направилась к двери, Сашка хотел поцеловать её, но она вывернулась и юркнула на улицу.

– Постой, я тебя подвезу.

– Не терплю твой мотоцикл! Ах да, – она обернулась на ходу, – завтра ждём тебя ровно в семь, надеюсь, ты не забыл.

Регина позволила проводить себя до калитки и поторопилась прочь. Сашка беспомощно наблюдал, как подпрыгивают её кудри при каждом сердитом шаге и в груди становилось тоскливо. Он смутно сознавал, что что-то произошло, нечто размытое, бесплотное, но уже обретающее образ. Закралось ощущение, что всякий раз у Леопольда заканчивается для них как-то неправильно. Неужели она всерьез дуется из-за той выходки деда, из-за плевка? Ну нет, Регина умна и не позволит маразму расстроить их отношения.

Рядом пискнули колеса инвалидного кресла:

– Зря ты позволяешь вертихвостке показывать норов.

– Ты оклемался что ли?

– Как будто бы полегчало.

– Я недопонял, дед – ты зол на Марка за то, что он помереть тебе не дал?

Дед скривился в гримасе отвращения и злобы:

– Да ты ж дубина, а не человек! Я выворачиваюсь, а он недопонял! – старик резко развернул кресло и поколесил прочь.

– Ответь все же.

– Да что сложного!? Мы ехали, перевернулись и я целехонек, а Всеволодка мертв. Вот мне анафема – издыхать от вины, как от огня много-много лет подряд. Уж лучше б я тоже шею свернул. – Леопольд оттопырил палец и стал тыкать в Сашку, – Вот каков твой боженька – немилосердный, жадный, злопамятный! – Дед укатил в дом и заперся в комнате, но еще какое-то время бурчал, – Я всех вас переживу. Такие, как я, липучки бессмертные…

10

Гвоздодер выскользнул из подмышки и звякнул о каменный пол – эхо разнеслось по церкви, волнами затихая под круглым сводом. Из ризницы выглянул встревоженный диакон:

– Ты что? – пискнул он.

– Спущусь в кладовую, попробую отыскать там дверь, – Сашка крепче подхватил инструменты, а другой рукой нащупал в кармане связку с ключами. Ключ от хранилища был еще совсем новым, блестел и царапался нестесанными гранями.

– Дверь? – диакон вылез из-за алтаря.

– Возможно, там есть подземный ход – вот как пропадают иконы. – Сашка подумал позвать диакона с собой, но слова застряли в горле омерзительным комком. – Не обращай на меня внимания, занимайся своими делами, отец любит, чтоб в церкви все было прилежно.

– Только глупец оставит подземный ход без внимания. Я помогу, если ты не против?

Сашка скрипнул зубами.

– Что ж, идем.

И Кирилл поплелся за ним в церковный подвал.

В хранилище было темно. Окна ютились на самом верху, под потолком, и те пыльные, так что света от них мало, но в таком месте и должен властвовать мрак – старинные свитки и иконы очень чувствительны к условиям среды. Всюду, прямо на каменном полу, громоздились тяжеловесные сундуки, коробки с неразобранными вещами, стеллажи и этажерки. Сашка осмотрелся. Он включил свет и двинулся к дальней стене.

– Ты знаешь, где искать? – спросил диакон.

Сашка пожал плечами:

– Якобы, проход соединяет старые постройки монастыря. Церковь стоит на границе территории, значит там и там, город. – Сашка показал вперед и влево, – Следовательно, остаются эти две стены. Давай осмотримся.

Они побродили по подвалу, озираясь. Сашке было неуютно в компании диакона, говорить не хотелось, однако, они спустились сюда в поисках хода, и пришлось спросить:

– Я редко тут бываю, а тебя отец водил сюда недавно. Тебе не бросилось в глаза ничего особенного, подозрительный сквозняк или стеллаж стоял криво?