Фуга. Горсть вишневых косточек

Диакон покачал головой:

– Здесь вообще не очень-то аккуратно. Я говорил батюшке, что хранилищу следует уделить больше внимания, он со мной согласен. – Кирилл расплылся в елейной улыбке, тогда Сашка отвернулся, чтоб не видеть ее, – Если дверь и есть, она наверняка заложена теперь камнями.

– Подразумевается, что вор попадает в подвал по тайному ходу, значит, дверь просто спрятана.

– Но здесь все стены на виду и никаких признаков лаза, если только он не в полу…

– Этот стеллаж придвинут вплотную, – то был даже не стеллаж, а старомодный пузатый шкап, – Давай подвинем.

Они взялись с двух сторон, диакон счел нужным заметить:

– Будь аккуратен, вещи внутри старинные, если что-то упадет, мы можем потерять это навсегда.

Сашку неприятно задело его замечание, будто он сам не мог додуматься беречь иконы:

– Давай уже.

Они вцепились в шкап с двух сторон, но он не поддался. Сашка попробовал навалиться плечом, но лишь расшатал, так, что иконы внутри заходили.

– Что ж он какой тяжелый!

– Это какой-то антикварный буфет, – выразил догадку диакон, – Он даже не похож на те стеллажи, где батюшка держит реликвии. Видимо стоит тут с допотопных времен, ажно в землю врос.

Сашка пошарил фонарем по полу.

– Глянь-ка, – он присел на корточки и посветил у ножек шкапа. На каменном полу виднелись блеклые отметины.

– И что, – Кирилл тоже разглядел следы.

– Похоже, буфет уже пытались сдвинуть.

– Мы вдвоем его не осилили, полагаешь, воришка справился бы с ним в одиночку? – диакон ухмыльнулся, – Да и слишком хлопотно ворочить его туда-сюда за каждым разом.

– Верно, – задумчиво протянул Сашка,– отметины бледные и слишком короткие, они были бы глубже, если б мародер все время передвигал сервант.

– Оставь,– отворачиваясь, прогнусил диакон.

Кирилл потерял всякий интерес и отошел в сторону. Он протопал вдоль стены, ленно и вяло оглядывая все вокруг. Тем временем Сашка отступил на шаг, чтоб окинуть сервант новым взглядом.

– О, какой я тугой! – ругнулся он. Диакон тут же обернулся. Шкап остеклен только сверху, где и лежали иконы, но нижняя пузатая часть его была закрыта под буфет. Сашка нетерпеливо распахнул нижние дверцы, луч фонаря скользнул внутрь и тут же застыл в глубине. В этой части серванта не было задней стенки, ее выдрали, довольно грубо и, видимо, быстро. Меж тем за дырой угадывалась дверь. Кирилл наклонился ближе к Сашке, чтоб лучше рассмотреть, что внутри. Сашка на карачках пролез в буфет и посильнее пихнул приземистую полукруглую дверь хода. Перекошенная от влаги и времени, она медленно отошла от стены, углом процарапав по земляному полу тоннеля. Однако, отворилась не пискнув.

– Кто-то смазал петли.

Кирилл изумленно таращился внутрь буфета.

– Как мы уже решили, шкаф тут давно, значит проход был спрятан много лет назад, вы правда не знали о лазе?

– Я тут не бываю. А отец может и знал.

Сашка притащил небольшой деревянный ящик и прижал им дверь, чтоб не захлопнулась. На четвереньках он протиснулся сквозь буфет и ладонями нащупал холодную землю тоннеля. Пропыхтев, он поднялся на ноги.

– Ты идешь? – крикнул он диакону, – если узнаем куда он ведет, поймем откуда приходил вор.

Задравши полы рясы, чтоб в ногах не болталась, Кирилл пролез в подземный ход. Сашка навел фонарик внутрь подземелья: оттуда веяло спертой сыростью, холодом и странной печалью, рваные пряди пухлой паутины обрамляли потолок. Проход был низким, так что Кирилл едва не доставал верха макушкой, а вот Сашке приходилось нагибаться. Стены и потолок были выложены камнем. Вода подтачивала кладку – кое-где виднелись желобки от настойчивых струек, а земляной пол был весь изрыт тяжелыми каплями. Кладка пучилась, встречались выпавшие кирпичи, а на потолке, то здесь, то там, некоторые камни выбивались из общего ряда и опасно висели над головой. Под ногой – влажный, усыпанный чем-то, земляной пол, весь корявый. При каждом шаге потрескивало.

– Здесь точно ходили – паутина держится лишь у стен, а посредине рваная, – Сашка поводил фонариком вдоль свода.

– Должен сказать, что это весьма опасная затея. Тут может случится обвал, да и ступать не твердо. Грунтовые воды наверняка подточили землю так, что можно провалиться, – диакон недовольно поцокал языком и мотнул головой, – Лаз очень ветхий, его потому и спрятали, что ходить здесь стало опасно.

– Тогда возвращайся.

– Что ты, я не из трусости, я не такой, – Кирилл казался странно взволнован, – Беспокоюсь за тебя! Как смотреть в глаза батюшке, если с тобой приключится худое, ведь я, можно сказать, за тебя в ответе, не прощу себе, если хотя б не предупрежу об опасности…

– Кирилл, помолчи.

Шли медленно, Сашка подустал красться на полусогнутых. Ход вел прямо, но сзади уже не нельзя было различить светлое пятно открытой двери. Вскоре луч фонаря выхватил развилку. Ход разделялся. Оба тоннеля были заколочены перекрещенными черными досками. Сашка неторопливо осмотрел сначала один, потом другой. Правый как будто был менее пыльный, лоскуты рваной паутины так же висели вдоль стен…

– Сюда!

Сашка обернулся. Диакон стоял у другого хода. Он цельным куском оторвал заграждение и бережно приставил его к стене.

– Отошло легко, – заявил Кирилл, – Его навесили здесь только для отвода глаз, – вслед за Кириллом Сашка ступил в левый коридор,– Нам не следует уходить далеко, чтоб не заблудиться, предлагаю пройти метров сто и повернуть назад.

Сашка промолчал. Втягиваться в беседы с диаконом как-то претило. Этот ход был чуть уже, чем главный и, как будто, более древний. На зубах уже скрипел песок, пыль цеплялась за кожу и одежду, как назойливый попрошайка. Всюду вилась паутина. В неверном свете фонаря на черных волосах дьякона она чудилась сединой. Под одеждой что-то заелозило, Сашка выловил муравья. Стены сплошь были испещрены мелкими дырочками, потолок, словно живой, шевелился от беготни букашек. Муравьи изгрызли породу меж камней до истощения, превратили ее в пыль и, с каждым шагом, опавших кирпичей встречалось все больше.

– Посвети, там что-то есть, – велел диакон. Впереди виднелась дверь. Это была толстая добротная воротина с широкой задвижкой. Диакон направился к ней, бросив на ходу, – Как думаешь, где мы?

– Мы прошли по главному ходу вглубь монастыря и свернули левее… Значит – общежитие, там жаловались на муравьев.

– Стало быть, кто-то из ваших подопечных не чист на руку. – Кирилл сочувственно поджал губы. Сашка направил луч так, чтоб им обоим разглядеть дверь – она потрескалась, но выглядела справной, а вот притвор сыпался. Кирилл подергал за ручку. Стоя сзади, Сашка ощутил, как затрясся весь коридор.

– Кажется, дверь давно не открывали, так что вор ходил не здесь, – предположил он.

Диакон не ответил. Охваченный желанием обнаружить выход, он занялся со щеколдой – толстая от ржавчины задвижка вскоре поддалась.

– Должно быть, отворяется внутрь хода, как та, – Кирилл впился своими женственными пальчиками в ручку и рывком потащил на себя. Пока диакон тыркался в дверь, Сашка отошел, чтоб дать ему простора и конус света пал на потолок – неукрепленные камни висели лишь чудом! С каждым усилием Кирилла они пошатывались, испуская пыль, и муравьи поспешно разбегались в стороны. Насекомые изъели сцепляющий раствор подчистую, он высыпался из их ходов бесполезным песком, оголяя пустоту среди кирпичей. Тем временем диакон рвался в дверь, ломая притвор с каждым толчком.

– Кирилл, оставь ее.

– Почти поддалась!

– Тут все обвалиться!

Последнее усилие… Тихо лязгнув, камень выскочил из сухого лона свода.

– Кирилл! – Сашка дернул диакона на себя, и лишь от тесноты подземелья они устояли на ногах, влетев спинами в стену. Тут же потолок рухнул к самой двери кусками каменных глыб. Грохот прокатился в узком проходе, раскачивая хилые стены, на мгновение стало нечем дышать. Пыль забила горло.

– Скорей, Кирилл, бежим, – Сашка заторопился к развилке пыхтя на полусогнутых.