Фаина Федоровна

И я, прихлёбывая обжигающий чай, стала рассказывать, как надоело лечить одни и те же болезни, как надоело задавать больным одни и те же вопросы (не больше трёх, а то не хватит времени для следующего пациента), как надоело, что всех, кто требует приёма больше восьми минут, необходимо или отправлять домой с каким-нибудь дурацким рецептом, зная, что всё равно не поможет, либо отправлять в стационар… Говорила, что очень хочу учиться дальше, но в аспирантуру на кафедру ЛОР-болезней попасть невозможно. Говорила, что больше вообще не хочу работать врачом.

Алексей Порфирьевич пил свой чай, смотрел, как я вытираю нос нарезанными Фаиной Фёдоровной марлевыми салфетками, и после очередного моего сморкания вдруг спросил:

–А чем бы ты хотела в аспирантуре заниматься?

И я опять залилась слезами.

–Да мне, поверьте, вообще всё равно! Что ухо, что горло, что нос, лишь бы что-то новое, что-то полезное, что-то читать, что-то изучать…

И тогда он сказал:

–Наша кафедра, как ты знаешь, занимается иммунологией. Ты хотела бы изучать иммунологические процессы в ЛОР-органах? В этом направлении, конечно, многое уже изучено, но не всё.

Я сразу перестала реветь и сказала:

–А я даже сообщение делала по хроническому тонзиллиту.

Он снисходительно улыбнулся:

–Ну, тогда вытри нос и пойдём к профессору.

Я достала пудреницу и очередную порцию салфеток.

Профессора я помнила по лекциям. Он томно и врастяжку произносил слова «ста-аа-з», «полно-кро-о-о-вие», но казался человеком разумным и не злым. Я вошла к нему в кабинет, и через двадцать минут судьба моя была решена. Пожалуй, за все два года это было в первый раз: неравнодушный внимательный взгляд на меня, как на врача, как на личность. Ещё через пять минут, мне стало казаться, что я всю жизнь мечтала заниматься иммунологией ЛОР-органов.

Документы и характеристику с места работы требовалось представить как можно скорее, иначе невозможно было попасть в аспирантуру прямо в этом же году. И ещё я должна была сдать экзамен по специальности. А специальность была теперь новая: иммунология.

Я выскочила из здания института и только тут поняла, что за характеристикой я должна идти к главному врачу.

В кабинете главного, как теперь говорят, «в центральном офисе», я была всего два раза в жизни. Первый раз при устройстве на работу, и второй – вот сейчас.

–Что тебе? – Он не поздоровался, не привстал. Он сидел, как всегда, пригнувшись к столу и растопырив локти, как бы держа оборону.

Я не стала тянуть резину.

–Мне нужна характеристика для поступления в аспирантуру.

–В аспирантуру? Не дам. Ты что, считаешь себя способной двигать науку?

–Да, – сказала я.

–А я так не считаю. – с ухмылкой сказал он.

Он опёрся двумя руками о край столешницы, приподнялся, навис над ней, и хоть я стояла на приличном отдалении, я всё равно ощущала фигуру главного, как гору, которая собирается меня раздавить.

Я молчала и не уходила. Я положила листок с заявлением на его стол.

–«Прошу освободить меня от занимаемой должности…» – Он читал и злобно радовался, что наконец-то ему представилась возможность поиграть со мной как коту с мышкой и под конец всё равно съесть.

–От какой такой распрекрасной должности, – он смеялся мне в лицо, но глаза всё равно оставались круглыми и неподвижными, -вы просите вас освободить? Кто вы такая, Ольга Леонардовна? Может быть, вы супер-пупер крупный специалист и вам просто нужна диссертация для подтверждения вашей репутации? Может быть, у вас стаж работы уже лет двадцать, и вы знаете нечто такое, о чём хотите рассказать другим докторам?

Точно тем же движением, каким полтора года назад он швырял медицинские карты моих больных, он швырнул заявление со стола. Бумага взмыла вверх и опустилась на середину пола. Я подняла её, отряхнула, сдула оставшиеся пылинки с поверхности листа и снова положила ему стол. Он смял заявление в кулаке и снова швырнул его, попав мне в живот.

–Я буду на вас жаловаться, – сказала я.

–Куда? – Он захохотал, радостно сознавая, что сила на его стороне.

–В облздравотдел или сразу в министерство здравоохранения.

–Да ты что? За что? – Он нарочно говорил теперь тоненьким голоском.

–За то, что не опускаете меня в аспирантуру, хотя вот выписка из приказа, что я успешно сдала вступительный экзамен и зачислена. – Я помахала перед его столом бумагой.

–Сдала экзамен? Когда же ты успела? -Он ёрничал, но теперь в его взгляде я заметила промелькнувшее сомнение. Как это я сдала экзамен, не спросившись его? Ему не приходило в голову, что можно готовиться и сдавать экзамен, не зная, выгорит или не выгорит уйти из поликлиники.

–Успела. – Я помахала издалека экзаменационным листком.

Конечно, мне пошёл навстречу профессор. Без него ничего бы я не сдала, и никуда бы не успела.

Интерес профессора заключался в том, что с подачи Алексея Порфирьевича кафедра получала в аспирантки меня – человека надёжного и положительного, желающего сделать диссертацию во что бы то ни стало. Других кандидатов на этот год у него всё равно не было, а моя диссертация пошла бы в кафедральную копилку подготовленных работ.

Профессор велел мне выучить нужный раздел иммунологии по двум учебникам. Я учила с наслаждением, вспоминая, как ещё совсем недавно я глупо убивала время на коммунальной кухне в ожидании моего неверного любовника. За пару дней я выучила все институтские учебники по иммунологии назубок. Экзамен прошёл на отлично. Зачисление состоялось приказом по институту через два дня. Отныне я была ещё врачом, но уже и аспиранткой, правда об этом в поликлинике ещё никто не знал.

Я проследила взглядом, куда упал бумажный комок, подошла к приставленному к столу главврача боковому столику. Именно сидя за ним, я два года назад писала заявление о приёме на работу. Я села и вытащила новый чистый лист из небольшой стопки бумаги, лежащей на столе.

– …Прошу освободить меня от занимаемой должности… – писала я, вслух диктуя сама себе. Я вела атаку на главного врача, но вместе с тем и боялась сделать какую-нибудь нелепую ошибку и вызвать этим новых взрыв насмешек.

–Чего расселась? – рявкнул на меня главный. – Иди, работай! Ты что, не знаешь, что ты – молодой специалист? По закону, молодых специалистов запрещено отпускать куда-либо, пока не отработают три года. Три! – Он победно произнёс эту цифру и ещё дополнительно показал мне три пальца – указательный, средний и безымянный. Пальцы у него были розовые, гладкие. Такие пальцы бывают у хирургов. Интересно, всё-таки, работал ли когда-нибудь главный врач врачом? И по какой специальности?

–Ты отработала только два! Шагай отсюда!

Можно подумать, что я пошла бы к нему в кабинет, если бы досконально не изучила «Положение о молодых специалистах». Я с видимым спокойствием дописывала заявление.

–«… врача-отоларинголога поликлиники номер два в связи с поступлением в очную аспирантуру.» -Я размашисто подписалась и поставила число. Подняла голову и протянула бумагу. В батарее под окном, будто в мою поддержку, что-то громко забурлило.

–Без вашей подписи я никуда отсюда не уйду.

Главный врач встал, пошел к батарее, осторожно потрогал её. -Трубы продувают, – сказал он вдруг вполне спокойно. Он походил по кабинету, размышляя. Почему я так нахально себя веду? Не означает ли это, что за мной кто-то стоит? И этого кого-то, может быть, следует опасаться?

Он вернулся к столу и как бы нехотя взял в руки моё заявление. Снова сел, но не на стул рядом, и не на край стола, что сообщало бы нашей беседе некую непринуждённость, а опять прочно, на своё кресло.

–Слушай, а чего это тебя берут в аспирантуру-то? – вдруг спросил он меня напрямик, чуть наклонив голову и искоса буравя взглядом. – Вроде в аспирантуру поступить – дело непростое?

Он недоумевал. Если я – «блатная», почему ему никто и ниоткуда не звонил? Если я просто нахалка, то что даёт мне уверенность так нахальничать? Может быть, его самого кто-то проверяет?

–Как же я тебя могу отпустить? Где я сейчас найду специалиста? Меня за это по головке не погладят. – уже почти миролюбиво сказал он.

–Ещё не поздно подать новую заявку в облздравотдел, как это было сделано, когда я окончила институт, -сказала я. Что-то подсказывало мне, что победа будет на моей стороне. – Вам пришлют молодого врача, из выпускников. И, между прочим, ему будет гораздо легче работать, чем мне. Авгиевы конюшни я уже вывезла за два года. А что касается моей отработки… – я достала из сумки тоненькую книжечку «Положения о молодых специалистах».