Pro-life

– Да, конечно! – наигранно улыбнулась Наташа, всё ещё напуганная.

Александр нажал на кнопку на панели и скомандовал:

– Выходим!

Из машин спереди и сзади тут же выскочили подтянутые охранники, рассредоточились по пятачку вокруг парадного входа и по холлу первого этажа. Когда работа была закончена, один из них подошёл к авто и раскрыл зонт. Александр вышел из машины и направился к зданию. Он досчитал до десяти в попытке успокоиться. Не помогло.

В окружении охранников он прошёл сквозь высокие стеклянные двери и направился к лифту. Клерки, которым не посчастливилось оказаться на первом этаже, вжались в стены и, кажется, пытались притвориться невидимыми. Александр покачал головой – стоило приехать к запасному входу. Один из охранников забежал вперёд и вызвал лифт. Створки моментально открылись. В нос ударил запах дорогой кожи и хороших сигар.

– Двадцать пятый, – раздражённо напомнил Александр. Охранник поспешно нажал клавишу на панели. Лифт взмыл вверх.

Президент смотрел на то, как электронные цифры перетекают одна в другую, и прокручивал в голове варианты начала беседы. Разговор ожидался непростой. Самое важное было понять, принял ли уже сторону Виктора Додик, либо сохранял нейтралитет. Обычно министр оставался в стороне от любых интриг и попыток начать дружить против кого-то. Огромный опыт в политике и почти безграничная власть, которую получило министерство после реорганизации ФСБ и ряда других спецслужб, помогали чувствовать себя спокойно и не задумываться о мелких пустяках вроде интриг за очередное кресло. Но вдруг Виктор смог чем-то зацепить мастодонта?

– Приехали! – констатировал президент и вслед за охранниками вышел в просторной коридор. В кабинет министра вела красная ковровая дорожка, полностью заглушающая шаги. Александр окинул взглядом коридор. Похоже, стены тоже не пропускали звуки – в помещении повисла давящая тишина.

Александр преодолел последние метры до приёмной, без стука открыл дверь и подал знак секретарше сидеть на месте. Застигнутая врасплох пожилая дама замерла на полусогнутых ногах и с долькой мандарина во рту.

– Дмитрий Эдуардович у себя? – поинтересовался президент.

– Да-да! – быстро закивала она.

– Отлично! Вы только не волнуйтесь! Присаживайтесь… – улыбнулся президент.

– Конечно! – отозвалась секретарша и осталась стоять на месте.

Александр пожал плечами и вошёл в кабинет Додика. Вытянутый, нескладный человек с грустными собачьими глазами сидел за огромным деревянным столом в углу и разговаривал с кем-то по телефону. При появлении президента Додик слегка кивнул, показал рукой на кресло перед собой и продолжил слушать собеседника.

Александр быстро преодолел расстояние до стола, опустился в жёсткое кресло. В кабинете министра до этого он был всего раз – ещё в самом начале карьеры – и с удивлением отметил, что обстановка вообще не изменилась. Те же пустые стены и полки единственного шкафа, болезненная сверкающая чистота всех поверхностей и монашеское убранство рабочего места – всего два предмета: старомодные ноутбук и телефон. И всего один, но вопиющий компромисс с общей аскетичностью – огромный раскидистый апельсин обжил дальний угол кабинета, соблазнительно сверкая оранжевой кожурой плодов.

– Добрый день! Простите, ждал вас чуть позже. – Додик повесил трубку, встал и протянул через стол жилистую костлявую руку, из которой, казалось, высосали всю влагу.

– Сам виноват – рано приехал! – отозвался гость.

– Чай, кофе, виски? – предложил хозяин, удобнее устроившись в кресле и опустив подбородок на сложенные замком кисти.

– Нет, обойдусь. Спасибо.

Додик молча кивнул и слегка прикрыл тяжёлые веки в ожидании. Министр обладал удивительным качеством – никогда не начинать разговор первым и всегда давать собеседнику выговориться, даже если тот предпочёл бы промолчать. Беседы с ним напоминали разговор с умной собакой – нет более благодарного слушателя, в присутствии которого ты бы чувствовал себя настолько круглым идиотом.

– Хм, с чего бы начать? – поинтересовался президент.

Додик не реагировал. Александр чертыхнулся про себя.

«Хорошо, попробуем так».

– Дмитрий Эдуардович…

Министр заинтересованно повёл бровью.

– Дмитрий Эдуардович, честно скажу, я не хочу ходить долго вокруг и около, хочу поговорить максимально откровенно.

Внимательный и подбадривающий кивок.

– Уверен, что вы уже в курсе планов Прагмина на следующие выборы.

Неопределённый кивок, не выражающий ни согласия, ни отрицания.

– Он хочет баллотироваться на следующих президентских выборах с обещанием разрешить Теломеразин. Вся программа будет строиться именно на этом.

Молчание. Веки министра только чуть-чуть приоткрылись.

– Я знаю, что информация о его планах… и действиях… – В горле вдруг сильно запершило и стало трудно говорить. – Была в докладах вашего министерства, но я не придал ей должного внимания. Сказать по правде, я просто не читал большую часть информации. И пропустил. Пропустил всё. Прочитал их только вчера. И все последние события для меня стали полной неожиданностью. В общем, я капитально облажался. И, кажется, просрал страну…

Александр произнёс последнее предложение с большим трудом, но, когда последний звук замолк, он неожиданно почувствовал облегчение. Кажется, наконец-то пришла ясность и ответ на столь мучившие вопросы.

Повисла продолжительная пауза. Видимо, Додик переваривал услышанное. Наконец он заговорил тихим, но хорошо поставленным басом:

– Я бы не был столь радикален и поспешен в оценках. Любое решение или действие требует аккуратности и последовательности. Не стоит торопиться.

– Но…

– Не стоит слишком торопиться в оценках, – сухо повторил министр. – Действительно, группа, о которой вы говорите, достигла определённых результатов, но выходы или неплохие шансы найти выход есть всегда.

– О чём вы? – недоверчиво поинтересовался президент.

– Насколько я понимаю, озвученные проблемы легко решаются одним способом – устранением политического соперника. Нет соперника – нет проблем. Вы сами пойдёте на выборы, либо будете чуть дальновиднее и подготовите себе достойного преемника, который… будет нуждаться в ваших советах и руководстве. – Додик сделал продолжительную паузу. – Вы были несколько самонадеянны и мало уделяли внимания конкурентам.

– Но…

Министр выставил вперёд руку с просьбой дослушать его до конца.

– Я понимаю, вы всегда были несколько идеалистичны в вопросах власти и демократии. Это объяснимо, учитывая ваш путь в президентство. Но власть как женщина, она очень не любит, когда ею пренебрегают и перестают ревновать. Сейчас она готова отдаться более внимательному ухажёру, у которого на неё есть время. Я бы не хотел показаться старым брюзгой, но я видел ваших предшественников и вижу, какую ошибку вы совершили.

– Почему вы раньше молчали?

Додик горько усмехнулся:

– Вы не спрашивали. Не стоит говорить что-то тому, кто не готов слушать.

– И вы готовы мне помочь?

– Да, готов. Отвечая на ваш следующий вопрос – я сторонник стабильности и считаю, что любые сильные изменения в столь неповоротливой машине как государство ведут к негативным последствиям. Допускаю, что Прагмин во многом оказался бы более перспективным президентом, но он хочет всё слишком быстро и слишком много. Спешка до добра не доводит.

Александр нахмурился. Ему вдруг стало очень неуютно в кабинете.

– Какие способы решения проблемы существуют?

– Ну, – улыбнулся министр. – От самых очевидных и кардинальных до более изощрённых и тонких. К примеру, можно проследить истинные мотивы Виктора, почему на самом деле он хочет занять вашу должность и разрешить препарат. Нет ли у него связей с крупными компаниями, нашими западными партнёрами и прочими заинтересованными в этом лицами. Эту информацию стоит грамотно обнародовать и подать в выгодном для вас ключе. В общем, воспользоваться их же оружием, которым вы столь долго пренебрегали.