Торговец дыма

Нахмурившись, Луис поднялся и подошел к окошку. Тюремщик передал ему прямую, как трость, сигару. Поняв, что просьба принести ему гильотину от заключенного будет выглядеть, как минимум, странно, Луис ногтем снял шапочку сигары и зажег её от крохотного язычка пламени влажной спички, которую протянул надзиратель. Камера начала медленно заполняться вонючим дымом.

– Боже, – проворчал надзиратель за дверью. – Когда уже сдохнет последний курильщик? Только и можете прованивать мир этим дерьмом!

Окошко закрылось. Судя по звуку шагов, тюремщик отправился восвояси.

С сигарой в зубах Луис присел на край кровати.

– И как? – подал голос сокамерник. – Нормально курится?

– Эта сигара – совершенно отвратительная, плохо скрученная, дешевая подделка, – сказал Луис.

Глядя на него, Карлос нервно облизал губы.

– А… поделишся дымом? Я так давно не наслаждался даже плохой сигарой…

Санчес кивнул и передал сигару старику. Тот поднес ее к губам, затянулся, закашлялся и вернул обратно. Дым по неясной Санчесу причине не поднимался к потолку, а стелился по полу, предавая происходящему оттенок нереальности, будто действие происходило в театре или во сне. Хотя, возможно, дым плохой сигары ближе к аду, чем к раю, и потому стелется по грязному полу, а не стремится к небу и парящим по нему облакам.

– Ну что, ужасна? – прищурившись, спросил Луис.

– Не то слово, – с улыбкой ответил Карлос.

Санчес улыбнулся в ответ. Казалось, в камере в этот момент немного посветлело.

– А откуда у тебя такая любовь к сигарам? – спросил Карлос. – Это ведь вряд ли какая-то… детская мечта!

– Не детская, – ответил Санчес. – Взрослая. Я раньше жил в Мадриде, работал инженером, проектировал дома. Потом… – Ком подступил к горлу, но Луис его проглотил. – Моя жена и сын погибли. И я продал все и перебрался сюда.

– Да, непростая у тебя судьба, что и говорить… Но почему именно сигары? И почему Никарагуа?

– Всегда хотел жить в раю, – подумав, ответил Луис, – и курить отличные сигары.

– Ох, ну, насчет рая ты точно загнул! – Карлос горько усмехнулся. – Я тоже покурить не против. А ты много про сигары знаешь?

– Наверное, – поколебавшись, ответил Луис.

Он не знал, хочет ли сейчас говорить о сигарах. С одной стороны, настроение ни к черту. А с другой, сигары – это его тема, то, что он по-настоящему любит – так почему не поговорить о них в последний вечер на этой бренной земле? Да и старик Карлос, истосковавшийся по разговорам с кем-то, кроме своего внутреннего голоса, все равно не отстанет.

– А вот когда первая фабрика табачная возникла, знаешь? В Никарагуа лет с 200 назад, я слышал.

– Здесь, наверное, да, но вообще гораздо раньше. Считай, 500 прошло. В 1541-ом году открыли первое производство на Кубе. Хотя саму сигару придумали испанские конкистадоры. Название ей дали от испанского cigarro – аналог слова, который в языке майя обозначал процесс курения. Кроме того, испанцы «усовершенствовали» самокрутку индейцев, догадавшись плотно скручивать листья табака.

– Надо же. А ты не просто торгуешь сигарами, да? Ты прямо… табачный фанатик?

Слабый свет, который проникал в камеру через щели в двери, ненадолго погас и тут же вспыхнул вновь: видимо, мимо темницы Луиса и Карлоса кто-то прошел.

– Грубое определение. Просто я считаю… вернее, считал, – с грустью уточнил Луис, – что если чем-то занимаешься, надо это досконально изучить – историю, технологии, все, что имеет хоть какое-то значение. Многие приходят в бизнес и сразу пытаются сорвать куш на каких-то наценка, торгуя, по сути, сеном. Но их, как правило, быстро разоблачают, и они пропадают ни с чем. Сейчас век честной – и не очень – конкуренции, не то, что раньше.

– А раньше как было?

– А раньше, примерно с XVI века и по XIX, Испании принадлежала монополия на кубинский табак. В начале XVII века испанский монах Филипп III издал указ, разрешающий кубинцам свободно выращивать табак, а излишки переправлять в Севилью. Там из табачных листьев впервые стали делать puros – предка современной сигары. Их еще называли «севиллами», в честь города, где их делали.

Луиса несло. Он оседлал любимого «конька» и не собирался останавливаться. За рассказом о сигарах страшная действительно вокруг будто переставала существовать; Санчесу начало казаться, что он беседует о табаке в сигарном клубе, беседует с джентльменом, немного, правда, похожим на грязное фламинго, но в тот момент Луиса это вообще не смущало.

Сигары были его жизнью, и он всегда проживал ее по полной. Его девиз «Жизнь коротка, отжигай по полной» работал даже здесь и сейчас, в тюремном каземате накануне расстрела, и это будто бы наполняло последние часы Луиса каким-то глубоким смыслом.

По крайней мере, продавцу дыма хотелось в это верить.

– А массово их производить когда начали? – спросил старик. – Ну, сигары?

Он с трудом сполз с полки на пол и стал понемногу разминать затекшие руки и ноги.

– В 1728 году в Севилье начали строить крупнейшую фабрику, которая получила навание Королевской и долгие годы олицетворяла испанскую сигарную монополию. Строительство завода завершили в 1770 году…

– Это что, почти 50 лет строили? – ахнул сокамерник, разминая шею.

Скука и одиночество, которые он излучал вначале, после рассказа Луиса будто испарились; потухшие серые глаза, как у каменной статуи, теперь походили на две разные (из-за шрама над левой бровью) маслины.

Луис вдохнул дым. Он настолько увлекся историей, что перестал замечать резкость и горечь отвратного табака. Иногда сигара это всего лишь сигара. И сейчас было то самое «иногда».

– Ну, его строили поэтапно, и размах поражал – завод стал вторым по величине комплексом сооружений после Эскориала. К моменту завершения строительства там уже работало несколько тысяч мастеров. К слову, среди них была и знаменитая Кармен из новеллы Проспера Мериме, который посещал севильскую табачную фабрику в начале XIX века. Но это было уже позже. А в конце XVIII века испанцы только учились сигарному делу. Так, поначалу они делали совершенно идентичные сигары, которые ничем не отличались друг от друга – ни формой, ни вкусом, ни ароматом. Но, как обычно и бывает, прогресс запустила знать. Специально для королей и их двора на фабрике стали, помимо обычных, делать особые сигары – «королевские», прямые, как трость. Эти сигары были доступны только привилегированным особам.

– А это были прям вот такие же сигары, как сейчас? – спросил Карлос.

В коридоре кто-то громко рассмеялся, будто его развеселил вопрос старика. Луис, не обращая забавное внимание на такое совпадение, ответил:

– Не совсем. Современную структуру сигар из трех листов – наполнитель, связующий и покровный – придумали уже на стыке XVIII-XIX веков. До этого листья табака перевязывали нитью, чтобы не разваливались в руках, и курили прямо в таком виде.

– С Испанией я понял. А когда табак попал в остальной мир?

Карлос наконец закончил с упражнениями и жестом показал, что не прочь еще разок затянуться сигарой Луиса.

Улыбнувшись про себя, Санчес передал сигару соседу и ответил:

– В 1810-ом. Тогда Наполеон вторгся в Севилью и нашел колоссальные запасы «королевских» сигар. Французы, включая самого Бонопарта, быстро пристрастились к испанским сигарами, и вскоре они появились везде – в Германии, Италии, России… После этого испанская монополия на табак продержалась недолго – семь лет спустя Куба наконец получила возможность самостоятельно торговать с другими странами.

– А что же стало с ней? С той огромной Королевской табачной фабрикой?

Луис вернул Санчесу сигару и, кряхтя, полез наверх.

– Она продолжала работать и вполне успешно. В XIX веке на ней производили около трёх четвертей всех европейских сигар. Лишь с середины 1950-х годов в здание заехал ректорат и некоторые факультеты Севильского университета. Я там бывал, на экскурсии. Там бы за такое… – Луис показал Карлосу сигару. – Просто убивали бы. Требования были очень строгие.

К удивлению Санчеса, от его «последнего желания» остался всего дюйм, еле-еле тлеющий между пальцами. Он докурил дерьмовую тюремную сигару почти до конца и даже не заметил этого.

Карлос, наблюдая за продавцом дыма, сказал:

– Да уж, ты, похоже, действительно душой болеешь за это дело.

– Точней, болел, – с кривой улыбкой поправил Луис.