Маленькая история любви…

– Скоро вы привыкните и не будете обращать на это внимание, – успокоила меня Лидия.

После короткой прогулки по живописным владениям, мы направились в особняк. Там меня познакомили с трудолюбивой кухаркой Галиной, а также с услужливой прачкой Матрёной и очень пухлой, но достаточно шустрой сенной девушкой Марфой. К сожалению, никого из них я не припоминала. Вероятно, все они были новыми работниками в этом доме.

Моя единственная обязанность заключалась в том, чтобы присматривать за сударыней. Я была освобождена от рутинных кухонных и прачечных работ, что вызывало у меня некоторое чувство неловкости перед домочадцами. Все они выглядели измождёнными и уставшими, но никто не выражал по отношению ко мне неудовольствия. Становилось очевидным, что в доме не хватало рабочих рук. Однако, как говорится, хозяин – барин.

После ознакомления с домом и его обитателями, я направилась наверх, ожидая звоночка колокольчика сударыни. В моей комнате была установлена тонкая дверь, чтобы я могла мгновенно реагировать на любой её зов и своевременно оказать ей помощь. Я присела на кровать и терпеливо ждала, занимаясь своими мыслями, но долгожданный звонок так и не раздавался. Начиная беспокоиться, я выглянула из комнаты и тихонько подкралась к двери напротив. Неожиданно, когда я уже собралась постучать, позади меня раздался тихий кашель. Обернувшись на звук, я увидела Тихона, стоявшего в узком коридоре. Лицо его озарилось улыбкой, принимавшею все более и более насмешливое выражение.

– Вы притворяетесь мышью?

Мне стало ужасно стыдно, и, прикрыв плечи шалью, я обратила свой взор на него.

– Я беспокоюсь за сударыню. Она молчит уже несколько часов.

– Так зайдите и спросите, все ли у нее в порядке. – Он игриво поднял бровь.

– Именно это я и намеревалась сделать.

– Я следил за вами некоторое время. Вы были очень тихой и вкрадчивой. По-видимому, вы не торопились проверять, насколько ваша подопечная в безопасности.

Мне наскучил его менторский тон, и я отвернулась, уверенно постучав в дверь. Когда ответа не последовало, я постучала еще раз. Тихон тоже подошел ближе и прислушался.

– Наверняка она уже спит. – прошептал он.

Я посмотрела на него с удивлением и разочарованием.

– В кресле?

– Да. – спокойно ответил он и улыбнулся.

Я схватилась за ручку двери, но Тихон положил сверху свою ладонь, остановив мой порыв.

– Ш-ш-ш, – он приложил палец к губам. – Идем, я все объясню. Только обуйтесь, полы ледяные.

Он убрал свою ладонь и пошел по коридору, а я на мгновение замерла, глядя ему вслед. Потом вернулась в свою комнату, надела туфли и пошла за Тихоном, который к тому времени дожидался меня на лестнице.

– Куда вы меня ведете? – спросила я, кутаясь в шаль.

Тихон снова приложил палец к губам, взял мою ладонь и потянул за собой. Мы спустились вниз, повернули направо вдоль стены и пересекли гостиную. Я поняла, что он хочет отвести меня в хозяйскую спальню. Вырвав свою ладонь из его крепкой хватки, я грозно воззрилась на него, но лишь рассмешила его своим поведением.

– Думаете, я начну вас домогаться? Глупышка! Идем, вам нечего бояться, – он протянул мне свою ладонь.

Мы прошли мимо хозяйской комнаты и направились прямо в детскую, точнее, в комнату уже взрослых девушек. Тихон постучал в дверь условным знаком, и замок с той стороны открылся. Перед нами стояла строгая Арина. Она впустила нас и тут же заперла дверь.

– Присаживайтесь. Не хотите ли чего-нибудь выпить? – вежливо спросил Тихон.

В углу комнаты, среди груды подушек, сидела Евсевия. Она улыбнулась мне. Эта девочка была на год младше меня, но выглядела гораздо моложе своих лет.

– Расскажите о себе, пожалуйста. – Арина даже улыбнулась, но улыбка далась ей с трудом.

– Что вы хотите узнать? – спросила я, наблюдая, как Арина садится на кровать и подминает подушку под мышку.

Арина с интересом посмотрела на меня и сказала.

– Все, например как вы жили в приюте, чем занимались и чему вас учили. – перечислила она, пожимая плечами.

– Вас там не ругали? – спросила Евсевия.

– Что случилось с вашими манерами? – вмешался Тихон. – Софья здесь первый день.

Я смотрела на них и пыталась понять, в какие игры они снова играют. Неужели за долгие годы в их головах так и не проснулся разум, и они все так же озорничают?

– Ну говорите же, – поторопила меня Евсевия.

– Нас обучали шитью, пению… – начала я.

– Ну надо же! – перебила Арина.

– Ох, сестрицы. Ну разве с вами что-то узнаешь. – Тихон подошел ко мне и сел рядом. – Софья, не думайте о плохом. Мы всегда сидим вместе по вечерам и судачим о всякой всячине. Вы знаете, почему именно вас позвали на эту должность?

– Не имею даже малейшего представления. – пожала печами я.

– Потому что наша сестрица сошла с ума, – спокойно ответила Арина.

– Ш-ш-ш, – пригрозила Евсевия. – Не говори так, Арина!

– Я говорю правду, – фыркнула Арина.

– Почему меня пригласили? – спросила я Тихона.

– Наша дорогая сестрица потребовала этого. – он пожал плечами, потирая ладони.

– Это так странно. – тихо сказала я. – Я не видела письма с запросом сиделки. К сожалению, нам не выдают их на руки.

– Почему бы вам не спросить ее об этом лично? – Тихон улыбнулся. – Вы уверены, что не хотите чего-нибудь сладкого?

Я отрицательно покачала головой. Мои мысли были заполнены новостью о том, что сама Апраксия изъявила желание нанять меня в качестве сиделки. Евсевия с трудом поднялась со своего мягкого трона и села рядом с Тихоном.

– Расскажите, пожалуйста, о своей жизни. – мягко попросила она.

– Если позволите, я должна навестить вашу сестру.

Я встала и направилась к двери, не в силах удовлетворить любопытство этих людей. Они печально смотрели мне в след. А потом строгая Арина все же выпустила меня и, выходя из комнаты, я услышала щелчок запирания замка.

Проходя мимо гостиной, я увидела Степана. Он стоял у камина с бокалом, наполненным янтарного цвета жидкостью в руке и смотрел на портрет своего отца. Семейные портреты висели по всей гостиной. Рядом с отцом Степана висел портрет его матери, а затем портреты всех детей в порядке старшинства.

Степан услышал меня и неторопливо обернулся в мою сторону. Я слегка поклонилась, вежливо поприветствовала его и уже собиралась уходить, но его грозный голос остановил меня.

– Софья. Постойте.