Нити. Красная Хроника

Для демона Алекс был хорошим другом – первым за последние несколько лет, кого она могла назвать этим словом. Единственным, кому смогла довериться и в чью искренность поверить.

С другой стороны…

Их отношения с Виктором с самого начала невозможно было описать так однозначно. Им не подходил ни один из общеизвестных терминов – его чувства всегда были покрыты легким туманом неизвестности и сомнений, а её – просвечивали насквозь, как бы она не пыталась скрыть их.

Иногда он вел себя, как родитель, бывало притворялся учителем, был лучшим другом, мог в открытую проявлять симпатию, но почти никогда не переходил невидимую грань, которую когда-то сам для себя определил.

Единственное, что Ной знала наверняка – что бы не случилось, их пути сойдутся вновь, как бы они не пытались отдалиться друг от друга, словно были частью одного моста, который лишь изредка разводили, чтобы пропускать корабли…

***

Шумная компания зашла в бар. Они прошли за спиной у Виктора и сели за дальний столик, возле рояля. Было видно, что это не первое место, посещенное этими людьми за вечер. Один из пятерки, должно быть самый трезвый, задержался у стойки и заказал пива, после чего присоединился к обсуждаемой его друзьями теме.

На свободный стул возле Виктора села женщина. До ушей медиума дошел знакомый голос, но он остался безразличен к этому. Барбати и лисица ушли спать, Ной же сидела от него через стул с другой стороны. Они уже более получаса играли в молчанку, просто наслаждаясь своими напитками и компанией друг друга. Ёшимитсу, привыкший к их играм, не обращал на это никакого внимания, лишь хвост выдавал его беспокойство. Он налил Ольге ее напиток и ушел разбираться с остальным заказом. Азимов сделал очередной глоток. Играла спокойная музыка, в голове был легкий приятный туман, мешающий надоедливым мыслям, присутствие демона успокаивало и грело душу. Это был идеальный момент затишья, которого так не хватало в повседневной жизни, но, к сожалению, подобно маленькому зверьку, такое состояние было легко спугнуть. Допустим, пьяными разговорами…

Чизу принесла мужчинам часть заказа и один из них начал шутливо флиртовать с ней, после чего на стол с отчетливым звуком была поставлена еще одна кружка. По лицу можно было понять, что оборотень не шутит, но вслух он ничего не сказал. Официантка, абсолютно не обратившая на это внимание, продолжила заниматься рабочими делами, направившись к другим столикам.

– Как дети малые, ей-богу,– наблюдая издалека за развернувшейся сценкой, пожаловалась Ольга, улыбаясь.

– А ты, должно быть, здесь за воспитателя,– парировал Виктор,– Следишь за ясельной группой детского сада?

– Не дай бог..,– она отвернулась, и несколько секунд просто смотрела на поверхность напитка, словно искала в себе силы продолжить,– Нет, я такая же, как они, просто более сознательная, наверное. Как староста… А воспитателя… Мы давно уже потеряли. Должно быть, это моя кара за непослушание.

Она залпом выпила свой коктейль и показала оборотню, чтобы тот налил ей вновь. Азимов сделал тоже самое, на что получил недовольный взгляд от Ёшимитсу, и легкую улыбку от Ной, которая витала в своих мыслях.

Ольга вновь оглянулась на веселящихся, словно в последний раз, взрослых людей. Ее взгляд остановился на одном из них. Она никак не могла отделаться от чувства дежавю, навязчивой мысли – «Они так похожи, но при этом, в чем-то очень далеки друг от друга».

Потеряв Барса – человека, которым восхищалась и уважала, она долго не могла принять Соболева – такого простого, приземленного и безрассудного. Быстро занявший свою нишу, ставший неотъемлемой частью команды. Всего за три года он доказал свое право на лидерство. Его приказам доверяли, потому что он всегда прислушивался к своим людям, и сам шел в первых рядах.

Их прежний лидер был другим. Барс ненавидел смерть, всегда старался минимизировать риски, если возможно, избежать жертв, как среди друзей, так и врагов. Он досконально изучил способности каждого из своих людей, сам занимался разведкой.

Если Соболев свой «в доску», то Барс был взрослым – тем, на кого всегда полагались, чьим приказам беспрекословно подчинялись, потому что доверяли без тени сомнения. Но и его, как многих других, снесло бурным потоком, имя которому Смерть. Где-то рядом с гордостью за своих родителей, за наставника, в сердце Кунак тлели ненависть и боль – именно эти чувства были топливом для любой ее деятельности. И памятью о тех, кого любила, она поклялась отомстить… Наконец, спустя три бесплодных года, ей представился шанс. Так чем она, черт побери, занимается?..

Ольга заплатила за свои заказы и направилась к выходу, под обеспокоенный взгляд, провожающий ее…

***

Старый город. Эта часть закрыта от посторонних глаз за высокой Стеной, но это не значит, что здесь нет жизни – военные лаборатории, штаб и служебные помещения Департамента, и, наконец, огромный черный Куб.

Ольга приходит на крышу одного из высотных зданий, когда хочет потренироваться в стрельбе или что-то гнетет ее. В углу стоят деревянные ящики, а рядом с ними лежит ковер – не такой уж старый, но уже потрепанный жизнью. Женщина включила небольшой напольный фонарь, стоящий в ногах. Тусклый свет разогнал тьму, и, казалось, она даже огрызнулась, попрятавшись и наблюдая из щелей. Кунак поднялась и подошла к краю, оперевшись локтями на ограждение и глядя на противоположное здание, где в окнах виднелись силуэты фанерных преступников. В груди что-то сжалось. На долю секунды ее обуяла злость и тоска по «напарнику», а ведь прошло от силы полдня. Выдохнув, Ольга закрыла глаза, пытаясь прийти в гармонию с самой собой.

Дверь, ведущая на крышу, скрипнула, а потом послышались чьи-то шаги, приближающиеся к краю. Кунак так и стояла, не открывая глаз. Она попыталась сконцентрироваться на звуках, представляя, что происходит у нее за спиной. Несколько неустойчивой походкой к ней приближался мужчина. Губы, почему-то, сами растянулись в улыбке. Он забирается на ящики и садится спиной к пропасти, поеживаясь от холодного ветра. В тишине проходит минута, две, пять… И Ольгой невольно овладевает дрема.

Все та же крыша. Она лежит на ковре, глядя в прицел своей снайперской винтовки. На том конце противоположное здание, где фанерный преступник держит «на мушке» маленькую девочку. Его лицо обезображено гримасой злобы, но вызывает скорее улыбку тем, как плохо нарисовано. В других окнах – другие сюжеты. Когда голос рядом называет один из них, она должна, как можно быстрее найти и предотвратить преступление. После десятка выстрелов Ольга, наконец, откладывает оружие. Она приподнимает голову, тайком глядя на мужчину, что сидит на ящиках, наблюдая за ее работой в бинокль. Он поднимает два пальца вверх и улыбается, и от этого ей становится так светло и радостно на душе, словно она маленький ребенок, которого похвалили за рисунок. Они продолжают до самого вечера. Когда на небе появляются первые звезды, Кунак бережно укладывает винтовку в футляр. Барс сидит на ящиках и напевает что-то себе под нос, глядя на звезды, на его лице вездесущая улыбка. Ветер играется с его волосами, будто шепчет ему на ухо последние новости. В такие моменты он почему-то кажется ей каким-то далеким, словно и не здесь вовсе, а там – где снег большую часть года, где солнце белесое от постоянных ветров, где его «братья» и «сестры», одетые в мохнатые пятнистые шкуры, грациозно и властно обходят свои угодья. Где ночи освещаются космическими гирляндами и можно расслышать шепот других миров…

Ольга встрепенулась и резко открыла глаза. Она выпрямляется и поворачивается в сторону ящиков. И на долю секунды, ей мерещится, что он здесь, ровно такой же, как и в ее воспоминаниях. Вот только это не может быть правдой – мертвых к жизни не вернуть. Почувствовав на себе ее взгляд, Соболев перестает насвистывать и опускает голову, вопросительно глядя на нее.

Потерявшая равновесие, в один момент опущенная с небес на землю, она уходит с крыши, не обращая внимание на голос, зовущий ее…

***

Когда помещение бара опустело, пора было расходиться по домам. Виктор чувствовал, что ему этого мало, но и желания продолжать тоже не ощущал. Потому что еще чуть-чуть и придется просить Ной заменить собой подушку, и ведь она, вот глупая, с радостью согласится.

Как человек на диете в окружении вкусной, но вредной еды, медиум вынужден сдерживаться изо всех сил, чтобы не сорваться.

Оборотень интересуется их состоянием и предлагает остаться – наверху полно незанятых комнат, которые они могут приватизировать на ночь. Сразу видно, что обращается он, в основном, к девушке, игнорируя пьяного медиума. Ощущая потребность в глотке свежего воздуха и небольшой прогулке, они отказываются от его заманчивого предложения и уходят по опустевшим улицам Торгового района, освещенным светом фонарей.

В окружении звездной братии, на небе ярко светит луна. «Завтра полнолуние», без особых эмоций произносит медиум, когда неровный диск привлекает внимание Ной. Время, проведенное в волчьей стае, дает о себе знать совершенно лишней информацией и пристрастиями. Он замолкает, продолжая путь и девушка следует за ним – сзади и слегка сбоку. На лице демона меланхоличная улыбка, а взгляд сверлит ему спину. Она терпелива, иногда даже слишком. Наконец, Виктор останавливается, предчувствуя холодный поток воздуха, приближающийся к ним навстречу. Девушка повторяет за ним. Ветер проносится мимо, обдувая и остужая голову. Она придерживает рукой волосы и переводит взгляд вдаль. А мужчина рад, что никто, кроме Ной, не видит выражение, застывшее на его лице в этот момент.

– Хочешь я останусь с тобой?

Спина прислоняется к спине. Рука, нащупав ладонь, закрывает замок из пальцев, воткнув их меж его. Виктор отвечает на её жест, сгибая свои:

– Нет.

От этого слова разит ложью. Она одна может чувствовать это – этот «запах», меняющий смысл сказанного. Его действия отличаются от слов. Девушка улыбается, поднимает голову к небу и произносит с придыханием:

– Какая прекрасная ночь.

И он с ней полностью солидарен – ночь, действительно, прекрасна, и не только она…

Они подходят к многоквартирному комплексу, где сейчас живет Ной. Квартира принадлежит её брату, но он не возвращался сюда последние пять лет, и, ночуя здесь, она все еще надеялась, что однажды это изменится и все станет, как прежде.

Мужчина же относился к этому скептически…

Для медиума этот дом «окрашен» во множество цветов, но самая едкая из красок давно смешала все в черное месиво. Раньше Виктор проводил здесь практически каждый день, застревая до самой ночи, когда ни один трамвай уже не ходит. Спать с ними в одной комнате было невыносимо, поэтому он уходил на кухню, где долго не мог уснуть из-за разрывающих нутро ноющих чувств, поднятых алкоголем со дна его души. Тогда же он пристрастился к черному кофе и полуночной охоте за звуками. А еще к рассветам, запаху дыма от сигарет и гудкам, что раздаются в трубке сотового телефона.

Просыпаясь ранним утром, когда двое других еще в царстве Морфея, медиум вновь поднимался на крышу – самую высокую точку в городе – и, закуривая, смотрел на постепенно меняющееся небо, в ожидании, пока взойдет солнце. Золотой диск поднимался над домами, и он чувствовал, что начался еще один бесполезный день его жизни. Когда же медиум возвращался назад, его ждал завтрак с друзьями и стандартная рутина тянущихся, словно резина, серых будней…

Ной скрывается за стеклянными дверьми и входит в лифт. Виктор ухмыляется, потому что ушла она уж очень послушно…

Рука вскидывается к затылку и проводит снизу вверх, взлохмачивая и так непослушные волосы еще сильнее. Он достает из кармана пачку сигарет, замечая, что та практически пуста, и поджигая последнюю, делает шаг прочь.

На подходе к дому медиум оглядывает помещение пекарни, но она закрыта – свет не горит и даже радио не слышно. Похоже, у Хэльсинга очередная ночная вылазка, Виктор поднимает взгляд в небо – среди десятка звезд, неровный круг белого золота. Убежал на свидание. Значит, его не будет ближайшие несколько дней…

Вздыхает, но улыбается. Благо, как раз для таких случаев, имеется запасной ключ. Медиум входит внутрь и подходит к автомату с сигаретами в конце кафетерия. Рядом стоит такой же с напитками. Покупает пачку сигарет и выходит, закрывая за собой дверь.

В помещении «Ателье» темно, но, благодаря большому окну, луны и фонаря на улице хватает, чтобы различать даже самые мелкие детали. Выбросив сигареты на стол, Виктор падает на диван, ненадолго закрывая глаза и потирая переносицу. Голова ноет тупой болью и страшно представить, что будет завтра (уже сегодня?) – последний стакан явно был лишним…

Вопреки всему, сна ни в одном глазу. Нащупав рукой книгу, он раскрывает её, но вместо того, чтобы читать, кладет текстом на лицо, проваливаясь глубоко к себе в подсознание.

Эта небольшая комната с одним большим окном, одновременно и реальна, и иллюзорна. Книга в его руках стала больше. Но, на самом деле, уменьшился он сам. Ему всего семь, и с некоторых пор медиум не меняет этого обличия.

Виктор оглядывается. Ничего не изменилось с его последнего визита сюда: пол устлан мягким ковром; к стене приставлен старенький пыльный телевизор, к которому подключена такая же древняя игровая приставка и более современные наушники; большая кровать с одной стороны; небольшой низкий стол – с другой и чуть сзади. И все это заливает солнечным светом, проникающим откуда-то снаружи. Все, что видно из окна – ветви кустарника, отражающие реальность (то есть, сейчас они полны зелени).

Есть в этом месте, правда, и черное пятно, даже несмотря на то, что расположено оно возле окна, словно находящийся там предмет утонул в густой тьме, специально скрытый с глаз…

– И почему ты никогда не приходишь сюда взрослым?..