Пьесы для провинциального театра

Георгий не отставал от старшего брата: взял на себя заготовку и продажу мяса, производство колбас. Самолично следил за убоем скота, разделкой туш, обвалкой и переработкой, руководил магазином. Везде и всюду поспевал!

Павел Алексеевич не мог нарадоваться деловому характеру сыновей: серьёзные люди, настоящие управленцы.

Георгий тоже женился, свой дом у него появился, детки пошли – Витя и Капочка, жить бы всем да радоваться.

Вот и Сашок, средний сын, влился в семейное дело, скоро самостоятельно хозяйничать начнёт, как и братья.

И младшенький Вася его догоняет – семнадцатый год парню. Напоследок послал им Бог сыночка, в сорок один год родила его Пелагея.

Радовались они с женой: хороших детей вырастили, умных, на радость себе и людям.

И была у них мечта большая, одна на двоих: правнуков дождаться. Будет жить молодёжь в этом доме большом, а уж они с Пелагеей всё сделают для счастья своих наследников.

Да только человек предполагает, а Бог располагает.

Настенные часы в гостиной пробили двенадцать часов дня. Стрелки передвинулись на ещё одно деление по циферблату жизни.

Глава пятая

Пильгановы

Мама называла его Васенькой, была нежной и доброй с ним.

Отец, наоборот, в чувствах слыл человеком сдержанным, поэтому сына не баловал и звал только полным именем – Василий. К имени он относился с большим уважением, ведь было оно у них с сыном одно на двоих.

Пильганов-старший родился и вырос в Поволжье, в обрусевшей немецкой семье. На родине предков никогда не бывал, от них ему досталась только фамилия, да и та была настолько переделана на русский манер, что распознать в ней немецкие корни уже и не представлялось возможным. Трудился он на собственной мельнице в провинциальном городке.

Дело спорилось, в семье мир да лад, дети подрастали – дочь и сын, что ещё человеку надо?

В пятнадцать лет дочь Шуру замуж выдали, а тут и сынишка Вася расцвёл своей юношеской красотой, стало понятно: завидный жених в Петровске вырос – высокий, статный, светловолосый, голубоглазый. Днём он работал с отцом на мельнице, а вечером помогал матери по хозяйству.

Парни в этом возрасте скрытные, вот и Василий не признавался, что нравится ему девчонка – косы у неё ниже пояса, а в глазах нежная синева. Девочка скромная, из хорошей семьи.

Впервые увидел её мельком на свадьбе родной сестры: вышла замуж Шура Пильганова за Меренова Александра – двоюродного брата девочки.

В своих мечтах Василий прогуливался с ней под руку по центральной улице Петровска и читал ей стихи, ни о чём другом парень и не помышлял.

Он даже попробовал сочинить несколько строк, записал их на клочке бумаги и носил с собой в кармане до тех пор, пока маменька не постирала брюки вместе с виршами сына.

А вскоре время активистов подоспело. Вступил Василий в Коммунистический Интернационал Молодёжи, выдали ему комсомольский билет и нагрудный значок с пятиконечной красной звездой и надписью КИМ посередине.

Он никогда не опаздывал на комсомольские собрания, а в этот раз, как нарочно, не успел к назначенному часу. Ведь предупреждали же – не опаздывать, собрание архиважное.

Василий вошёл, извинился, сел на последний ряд. Он не сразу понял тему, о чём идёт речь. Лектор убедительно рассказывал о классах, на которые разделились жители города, и о том, что, согласно директиве, Петровское кулачество как многочисленный класс эксплуататоров должно быть уничтожено.

Следом выступил незнакомый гражданин: он рекомендовал составить списки семей к следующей неделе. Для этого комсомольскому активу предлагалось пройтись по подворьям и записать, у кого и сколько домашнего скота, выяснить, есть ли механизмы и наёмные работники в хозяйстве.

Гость

Когда Василий подходил к знакомой улице, сердце стучало, словно колокол. Он и сам не мог понять, зачем его сюда несут ноги, не было у него такого задания. Просто решил сразу после собрания идти к двухэтажному зданию, в котором жила она.

Василий увидел её издалека: девочка возвращалась домой.

Ещё минутка, и массивная входная дверь захлопнется. Василий ускорил шаги.

– Эй, подожди, у меня есть важная новость для твоих родителей, – прокричал он и не узнал свой срывающийся от волнения голос.

Быстро, как на духу, поведал ей правду. Всё, что узнал. Она слушала внимательно, не перебивала, ни одного вопроса не задала. В какой-то миг глаза её наполнились слезами, но она взяла себя в руки и только сказала тихим голосом:

– Лицо твоё мне знакомо, а имя не припомню.

– Василий я.

Ему так хотелось узнать её имя, но смущение было велико, и он промолчал.

– Спасибо тебе.

Девочка ушла.

Когда совсем стемнело, Василий снова вернулся к её дому, но свет в окнах уже был погашен или не проникал сквозь плотные шторы.

Отец и мать Василия больше разволновались от услышанного, чем от позднего прихода сына. Таить им было нечего, не голодали они, конечно, но и богатств не нажили, кроме скромного дома и трудовых мозолей, однако боязно им стало за семью и детей: в неспокойную жизнь вступал уездный городок.

Актив стали собирать часто – почти каждый день. Василий, так любивший общественные поручения, свою значимость в комсомольской жизни Петровска, открытый и весёлый, стал сдержанным, настороженным и грустным.

Там, глубоко внутри себя, Василий-младший знал, чего боится: если родителей девочки раскулачат, то он никогда больше не увидит её.

Морозным вечером в доме купцов Просянкиных раздался требовательный звонок.

На крыльце стоял парень. Он тяжело дышал, изо рта клубился пар. Видно, быстро бежал. Шапку он держал в руке, его волосы покрылись инеем.

– Мне бы с хозяином поговорить, – торопливо произнёс он заготовленные слова миловидной женщине, отворившей дверь.

– Проходите, пожалуйста, – вежливо пригласила она. – Сейчас я его позову.

Василий представлял отца девочки крепким и молодым, а в прихожую вышел пожилой мужчина, седина уже прошлась по его волосам.

– Здравствуйте! Василием меня зовут. Я на заседании актива был, там говорили про вашу семью. Завтра утром придут. Имущество опишут, а вас …, вас… на телегу посадят и в Сибирь повезут.

Дальше Василий ничего сказать не мог, он разрыдался.

– Подожди, сынок, не плачь, – сказал седовласый мужчина и потрепал парня по плечу. – Ты давай, раздевайся, обогрейся, весь с морозу-то как раскраснелся. Чайку попьём, поговорим. Ты чей будешь?

– Мельника Василия Пильганова сын.

– Очень хорошо, Василий Васильевич. Как батюшка поживает?

– В порядке он.