23 дня

На плечах военного лежало тело, завернутое в кусок какого-то матерчатого полотна. Вояка открыл дверцу и усадил находящегося в бессознательном состоянии мужчину на заднее сидение, рядом со спящим мальчиком. Саша в один прыжок преодолела сидение и оказалась сзади. Данил спал беспробудным сном, свернувшись калачиком. Казалось, что этого замученного мальчика сейчас ничего не смогло бы встревожить. Необходимость сна переборола надобность чутко воспринимать происходящее вокруг. Так оно было лучше.

– А он-то кто? – устраиваясь между передними и задними сидениями, встревожено спросила Саша.

– Это единственный, кому посчастливилось выжить там. Ему сильно досталось – у него большая потеря крови. Если ты сможешь, то перевяжи его чем-нибудь. Когда я нашел его, он был в сознании, – выезжая на дорогу, ответил рядовой.

Машина остановилась на перекрестке, в ожидании дальнейшего приказа.

– Теперь мы будем продвигаться в сторону Химмаша, насколько это будет возможно. Все дороги из города, кроме этой, заполнены тварями. Будем надеяться, что это все ещё так, иначе нам…

Он запнулся на секунду и снова продолжил.

– Продвигаться будем по объездной дороге. Сначала до Машинной, а там – в сторону аэропорта.

В этот момент меня будто кто-то ужалил. Едва не закричав, я подскочил на месте:

– Нет!

– Нет, – послышалось с заднего сидения.

Безымянный пассажир пришел в себя. Кое-как усевшись, качаясь всем телом, он склонился к водительскому креслу:

– В ту сторону ушли они, – из его рта текли струйки крови вперемешку со слюной. – Единственный открытый путь… Через Ботанику и… и «Екатерининский». Так мы добрались сюда. Остальные дороги… Заполнены пришельцами. Если вы хотите… кх… выбраться из города, то… ос… осталась только эта… дорога.

Он снова начал заваливаться назад:

– Если честно, быть уверенным, что это до сих пор так, я не могу…

Его дыхание стало прерывистым, он сплюнул скопившуюся кровь и отключился. Саша помогла ему лечь на заднее сидение и протиснулась между двумя неподвижными телами к багажнику, в поисках аптечки.

– Тогда едем через Ботанику, раз такой расклад, – Михаил вывернул руль до упора влево, устремив наш вездеход к «Ботаническому» рынку.

Не прошло и минуты, как он чертыхнулся:

– Вот сука! Бензин на исходе. Где тут ближайшая заправка?

– По дороге только на выезде с Ботаники и рядом с «Екатерининским», – начал я вспоминать. – Да! Ещё на Южной, если у кого-нибудь из вас случайно завалялась пластиковая карта.

Вдумываясь в каждое слово, добавил:

– Через улицу Шварца быстрее будет.

Затылком я чувствовал, как подруга сверлит меня взглядом. Мысли метались в голове в поисках ответов на тысячи вопросов. Я мог обречь всех сидящих в этой машине на гибель. Впрочем, некое подобие эгоизма возобладало над разумом. Я покорился. Саша промолчала. Она отвернулась и погрузилась в заботу о раненом.

Развернув ткань, она вскрикнула от неожиданности.

– У него же из плеча железка торчит, – чуть не закричала она, тут же зажимая рот ладонями, боясь разбудить Данила.

– Осторожно, у него ещё и живот задет, – добавил Михаил спокойно.

– Я… Я не смогу, – её затрясло. Запинаясь, подрагивающими губами она выдала: – Я н.. Не умею. Боюсь. Я сд-делаю хуже!

Зажав рот ладонью, Саша отвернулась.

– А если ты этого не сделаешь, то он быстрей подохнет! – рыкнул на неё Михаил. – Там бинты и пластырь. Сделай хоть что-нибудь!

– Хорошо! Хорошо! – громко проговорила в ответ девушка, прижимая руки к ушам.

Данил вскинулся в испуге, но тут же снова провалился в сон.

– Саша, – он обратился к девушке уже спокойнее. – Нам всем приходится нелегко. И тебе не в меньшей степени. Просто сделай всё, что сможешь. Больше ничего от тебя не требуется.

Дрожащими руками Саша взяла бинт и намотала на руку приличной толщины рулон, вложив вовнутрь тампон из ваты. Промокнув водой из бутылки, которая была в пакете, Саша обтерла кожу вокруг металлического прута и нижнюю часть живота. Осторожно нажимая на опухшие края и стирая с них запекшуюся кровь, она старалась причинить мужчине как можно меньше боли. Впрочем, даже собственное дыхание приносило ему нестерпимые муки, отражаясь на лице гримасой мучений и беспомощности. Саша тихо поскуливала, когда из ран начинала сочиться кровь. её лоб быстро вспотел, то ли от духоты в машине, то ли от напряжения. В итоге, она вовсе повернулась ко мне и умоляюще посмотрела в надежде, что я приду на помощь.

Я перебрался на заднее сидение, оказавшись в зажатом положении между водительским креслом и ногами незнакомца. Саша вложила мне в руки ещё один большой сверток с бинтом. Наложить его на рану не было никакой возможности. Раненый спокойно лежал, свесив голову набок, из его рта вытекала ярко-красная слюна. Осмотрев его правое плечо, которое было слегка приподнято упертым в спинку прутом, я решился все-таки выдернуть его. Подруга настороженно остановила мою руку. Михаил вел машину и не обращал никакого внимания на наши действия.

В этот момент мы круто завернули налево, отчего тело мужчины съехало к двери. Его голова откинулась влево и ударилась о стекло дверцы, тут же чуть обагрив поверхность кровью.

– Солдат, держи ровнее! Бинтов не оберемся! – с совершенно неуместным в данной ситуации смешком вскинулся я. – А этот ничего, крепкий парень. Башку протаранило, а он хоть бы хны!

Губы Саши подернулись было в улыбке, но тут же сникли. И правда, тот переплет, в который мы были втянуты сегодняшней ночью, не казался увеселительной прогулкой по городу.

– Как ты думаешь, ему не станет хуже, если вытащим эту штуку? – спросила она, снова останавливая мою руку. Я уже сжал прут и готовился к толчку. – Ведь рана откроется. И может хлынуть кровь. А средств и умений её остановить у нас нет.

Было видно, что Саша боится. Её губы чуть подрагивали. Я перелистывал в голове картинки оказания первой помощи, которыми нас пичкали ещё в школе, на уроках ОБЖ, но припомнить, что нужно делать в такой ситуации, не мог. Да и вряд ли на тех уроках нам показывали такие картинки. Я боялся предпринять что-либо.

Ткань, в которую был завернут военный ниже пояса, намокла от вытекающей из раны крови и какой-то черной слизи. И я понимал, что любое промедление грозило ему неминуемой смертью от обескровливания и обезвоживания. Набираясь смелости, лихорадочно перебирал в уме всевозможные варианты действий, не зная, какой путь все-таки правильный. Я отлично понимал, что от принятого решения зависит все: одно неверное движение – парень погиб; одно неправильное решение – он обречен; ошибка – я убийца, испачканный кровью случайного попутчика. Нависая передо мной сизифовым камнем, эти мысли ещё больше осложняли и без того трудный выбор. Все ещё прибывая в обморочном состоянии, мужчина закашлялся и произнес что-то на непонятном ломаном языке. По-моему, это было по-татарски.

Машину снова хорошенько тряхануло. От этого толчка рана на животе раскрылась в подобии рта и вытолкнула из чрева кусок кишки, которая тут же свесилась в сторону.

Решившись, я оторвал приличный по длине лоскут ткани, обворачивающей его тело снизу, часть которого ещё не была мокрой от крови. Поднявшись с пола, переложил ноги вояки левее к двери, чтобы освободить себе больше пространства для работы. Поняв мои действия, Саша взяла на руки спящего мальчика и переложила его на переднее кресло. Перегибаясь через переднее пассажирское кресло, она зависла и начала призывно трясти ногами, сигнализируя, что застряла. Завидев это шоу, я подтянул её к себе за пояс халата, помогая выбраться.

Выдохнув, она согласилась помочь мне. Усевшись позади мужчины, подперла его собой. Поддерживая бойца за спину и избегая контакта с окровавленным штырем, Саша слегка наклонила его к себе, создав большее пространство между телом и сидением, чтобы я смог беспрепятственно перевязать его.

– Обхвати его руками и сожми их на его груди. Не дай Бог он дернется.

– Сейчас, – поспешила она выполнить сказанное, боясь соприкоснуться с окровавленным металлом.

Она обхватила туловище военного. Весь вес его корпуса тут же рухнул ей на грудь, вместе с проскользнувшим на её плечо прутом. Саша слегка повалилась назад, тут же упершись в спинку. Осторожно протягивая руки к животу незнакомца, я тут же почувствовал тряску. И это дрожал совсем не я.

– Сейчас немного потрясет, – оживился впереди сидящий Михаил. – Большое скопление тел. По-другому проехать не смогу – дорога узкая.

Машину подкинуло, и мы с Сашей машинально зажмурились.

– Господи, Господи, Господи… – повторяла она, уткнувшись в сидение лицом.

Я сидел, держа во рту кусок ткани, конец которого намок от моей слюны.

Внезапное торможение тут же бросило нас вперед. Михаил включил первую передачу и осторожно тронулся вперед. Машина кое-как поползла под наклоном вверх, то и дело проскальзывая колесами.