Книга скорпиона

Отдохнув и переждав дневную жару, Кровник и Иешуа вышли во двор, вывели лошадей, разложили поклажу и верхом отправились дальше.

Дом стоял возле озера. По весне вода прибывала, и потому часть дома и его построек стояла на сваях. Вокруг зеленели горы. Вода в озере была прозрачно-голубой и холодной круглый год. Неподалёку была деревня. Жили там в основном пастухи, да и то не всегда, а лишь в тёплые месяцы. На многие мили вокруг больше человеческого жилья не было. Полнейшая глушь, где сама земля дышала древним покоем. Сюда не дотянулись даже греки, а как говорил Маркус, греки побывали даже в Аиде[127 - Вероятно, имеется в виду путешествия в страну мёртвых Орфея и Одиссея.]. Романцы присоединили эти земли, но особой разницы пока никто не чувствовал. Дальше нескольких крепостей с окрестностями волчье влияние не распространялось[128 - Римляне считали себя потомками Ромула и Рема, вскормленных капитолийской волчицей.].

Дом Метателя оказался совершенно пуст и заброшен. Деревенские жители не тронули его. Они были суеверны и, когда в его крышу однажды ударила молния, посчитали это дурным знаком и обходили дом стороной. Когда в нём появились жильцы, местные сначала настороженно приняли их. Их даже не хотели пускать в деревню, когда они приехали туда за продуктами. Тогда один из приезжих исхлестал старейшину деревни и нескольких пастухов плетью. Жители поняли, что романская цивилизация дошла и до них и отношения с пришельцами наладились.

Маркус и Иешуа стали приводить дом в порядок, запасаться едой и всем необходимым для зимовки: дорог тут почти не было, а дожди и снег делали с конца осени те немногие пути, что были почти непроходимыми.

До зимы Кровник успел съездить в Кесарию – столицу провинции, где, благодаря рекомендательным письмам Метателя, получил работу. Сначала он надзирал за строительством новых дорог, потом сопровождал в качестве бенефикиария[129 - Бенефикиарии (лат. beneficiarii), обычно так называли солдат, освобождённых от несения службы в легионах. Они были телохранителями при полководцах и должностных лицах, а также выполняли некоторые административные и полицейские функции.] помощников наместника в поездках по дальним крепостям, участвовал в проверках гарнизонов, помогал устраивать игры и бои на арене, подбирал и покупал рабов и животных. За то, что однажды сам засовывал короткие раскалённые пруты железа в зад кабанам перед схваткой, получил прозвище Весельчак. Ослеплённые болью животные устроили настоящее побоище, и всем очень понравилось. С тех пор он организовывал все крупные провинциальные игры и масштабные попойки после них.

На зиму он возвращался в дом на озере, а весной снова уезжал. Кровник купил рабов для охраны и ведения хозяйства: мужчину и женщину, уже немолодых и с отрезанными за какую-то провинность местным царьком языками. Иешуа поначалу сидел дома безвылазно, почти всё время молчал. В первую, необычно долгую для тех мест зиму, проведённую в новом доме, Кровник от скуки научил Иешуа романскому и греческому чтению и письму. Поначалу Маркусу пришлось силой заставлять того выводить буквы стилом на вощённых дощечках. Потом Иешуа понравилось. Он перечитал всю «Илиаду» – любимую книгу Кровника, единственную, которую тот взял с собой из Йудеи[130 - «Илиада» была также любимой книгой правителя Македонии Александра.]. А когда освоил письмо, стал много времени проводить за записями. Кровник жадно читал всё написанное им, правил грамматику и стиль, делал едкие замечания о содержании. Часто они с Иешуа сидели допоздна в стылой зале возле очага, подбрасывали дров в огонь, подливали масла в светильники, вина в чашки и много говорили, записывали, сердились и спорили. Эти моменты было то немногое, что их объединяло. Когда с перевалов сходил снег и открывались дороги, Кровник уезжал.

Иешуа оставался наедине с немыми рабами и несколькими сторожевыми собаками местной крупной лохматой породы. Маркус научил рабов отзываться на слово «тень», и они были действительно незаметны и безмолвны. Иешуа полюбил долгие пешие прогулки и часто по нескольку дней пропадал в горах.

Метатель все не ехал. Были срочные дела. Когда Иешуа спрашивал Маркуса о нём, тот ругался, и было видно, что ему очень хотелось поехать обратно в неспокойную провинцию и помочь. Но Метатель строго запретил ему делать это. Дела меж тем в Йудее шли плохо. Понтиуса Метателя отозвали в Рому. Хотели даже судить, но смерть кэсара решила дело по-иному[131 - Тиберий Клавдий Нерон (Tiberius, Claudius Nero), римский император, умер в 37 году н.э.]. Бывший префект Йудеи на корабле отправился из Остии на восток за тем, что ему недоставало все эти годы – за покоем. Доплыл он до Асии[132 - Асия (лат. Asia), имеются в виду лежащие против Греции малоазийские области.] благополучно, но здесь его хватил удар и несколько месяцев он не вставал с постели. Немного полечившись, он медленно добирался горными дорогами до своего озёрного дома.

Чудовищно постаревший, наполовину парализованный Метатель приехал в начале лета. Привёз с собой Хлойи с подросшим Маркусом. Жена Метателя умерла ещё в Йудее, вскоре после отъезда Кровника с Иешуа.

Метателю, как и Кровнику, привыкшему к деятельному образу жизни, в сельской глуши было скучно. Он тут же приказал рабам разбить возле дома сад, и управлял работами. Когда он себя хорошо чувствовал, они с Иешуа гуляли. Метатель привёз с собой большую библиотеку, и летом они часто сидели на открытой веранде с видом на озеро и горы. Иешуа читал вслух какое-нибудь произведение, чаще всего на греческом, а закутанный в тёплые одеяла Метатель внимательно слушал, исправлял, если Иешуа что-то произносил не так и объяснял незнакомые слова.

Метатель продолжал сильно сдавать. Старость и болезнь отняли последние силы. Он уже не мог сопровождать Иешуа в его прогулках. Тот стал уходить всё дальше и мог не возвращаться по десятку дней. Местные уже стали рассказывать про него сказочные истории. В одной из них говорилось, что он не человек, а дух неба, принявший людской облик, но кто, кроме детишек поверит в такое…

Метатель умер в возрасте 74 лет, прогуливаясь по саду возле дома. Раб, сопровождавший старика, сказал, что он с утра был какой-то странный, приказал вывести его на прогулку, потом отпустил и сказал: «Дальше я пойду один». Но раб не ушёл и был неподалёку. Метатель некоторое время постоял, опираясь одной рукой на ствол яблони, потом медленно сел, и по уверениям раба, которого допрашивал после Маркус, ещё до того как коснулся земли умер. Романца похоронили на том же месте под яблоней, на ветвях которой болтался подвешенный за ноги труп его нерадивого слуги.

Маркус младший быстро рос. Отец везде брал его с собой, устроил на военную службу, обучал владеть оружием. Он помогал Кровнику организовывать игры и очень полюбил бои гладиаторов. Младший Маркус почти не появлялся в доме на озере, где жила Хлойи.

Кровник после смерти Метателя сильно изменился. Стал молчалив и больше никуда не уезжал из озёрного дома. Исчезли все его вспышки ярости, так что рабы и особенно рабыни зажили спокойно. Он впускал в себя тишину, как учили его много лет назад жрецы в далёком Эгипте. Кровнику шёл 53 год. Время раздумий и подведения итогов. Маркус не сделал ни того, ни другого. Однажды весной, он просто ушёл в лес и не вернулся. Никто не знает, что случилось с ним. Тело его так и не было найдено. Говорили, что его убил медведь. Медведи были очень голодны и свирепы той весной.

Иешуа после этого ещё довольно долго жил в доме на озере. Уже стариком он ушёл на свою последнюю долгую прогулку в горы. Пешком он добрался до Армении и, кажется, замерз где-то там ночью в непогоду на перевале. По другой версии его казнил один из тамошних нахараров-царьков за непочтительное к нему обращение[133 - По преданию именно в это время в Армении проповедовал апостол Фаддей. Он обратил в христианскую веру дочь армянского правителя (нахарара) Санатрука (38-66 гг.), а возможно и его самого. Однако Санатрук вскоре возвратился в язычество, казнил дочь, а затем и апостола. Согласно одной из местных устных легенд произошло это в 66 году в Артазе (северо-запад современного Ирана). Сейчас там находится Таддейванк – монастырь святого Фаддея. Согласно другой легенде казнь Фаддея произошла около 50 года.].

Что случилось с Хлойи никто из местных не помнил. Кажется, она утонула, купаясь в озере.

Маркус младший ушёл из жизни молодым, погиб в приграничной стычке с отрядом, пришедшим пограбить с востока. Солдатская жизнь коротка. Законных детей после себя он не оставил.

Книга пастуха

И будет много написано обо мне. Но верьте лишь тому, что скрыто от глаз людских в слове меж слов, во взгляде не глаз, но сердца.

И просил я Маттафию: «Прочитай, что ты пишешь?». И сказал он: «Прочти ты» и склонился предо мной. Я ответил, что мудрости письма не знаю, а он закричал: «О!». Тогда я сказал: «Что кричишь?». А он ответил мне: «Я знаю тебя. Ты искупитель наших грехов, ибо предсказали, что явится тот, кто не слово знает, но слово заключено в нём». А я засмеялся, а он вытер свои слёзы.

А был ещё случай. Мы шли через деревню, и там умирал человек. А я сказал, что воскрешу его, если мне дадут свечу и мази. И я подошёл к нему. И налил ему воды, и омыл его, и натёр мазями, и свечу поднёс к губам, и снёс в неё болезнь и смерть. И тот человек вошёл в свет и не умер. И я был там, и меня назвали целителем. Но человека того вскоре убили и сказали, что я воскресил его, а потом колдовство кончилось, и он умер.

И виделся мне Менглу. Он умирал в пустыне и звал меня по имени. И свет и тьма менялись, будто закрывались и открывались глаза. И Менглу испустил крик и обратился в змея и уполз.

Не помню я, где бывал, ибо страны состоят из земного праха, а земной прах рассыпается в ладонях. Но жизнь держит меня, ворота смерти не пускают. Случившееся непостигаемо, и руки болят болью от тяжести пережитого. И ноги устали в скитании. И зубы болят разжёвывать хлеб и пищу. То, что внутри ищет источник, чтоб омыться и боится выглянуть из щелей хижины тела моего. Часть меня в пути, а другая ещё жива. Но будет волна, и накроет она меня и мой город. И я прощусь со всеми и отлечу в другие земли. И полёт будет долог, ибо краткие пути ведут во тьму и мерцание тьмы, а длинные… Руки устали писать. Иду отдыхать.

…большая чёрная рыба. Больше всех, которых я видел. Она приплыла с запада и проглотила город. Она была в романском шлеме.

И я сказал Маттафии: «Принеси мне хлеб и вино». И принёс он. И я сказал: «Ешь». Он съел, а я спросил: «Насытился ли ты?». И он сказал, что да. Тогда я посмотрел на свои руки и сказал ему: «Ешь мои руки, как хлеб и кровь мою пей, как вино». И стал роптать Маттафия. И тогда я сказал ему: «Что бы ты сделал, будь твои дети голодны?». Он ответил, что заработал бы на пищу. Но я сказал: «Но к тому времени дети умрут». Тогда Маттафия стал размышлять и сказал, что отдал бы им своё тело. И я сказал ему: «Да, Маттафия, но только если ты хочешь сделать своих детей людоедами. Если хочешь их спасти, надо превратить их в птиц и выпустить в небо. Там они найдут дом и пищу, а, вернувшись, накормят и тебя». И Маттафия спросил: «Как сделать из людей птиц?». И я сказал: «Дать им знание, и оно вознесёт их». И тогда Маттафия отрыгнул хлеб и вино, и уселся что-то писать, а я ушёл гулять.

В Эгипте храмы сделаны не для людей. Жрецы почитают богов как братьев, стерегущих мир, но людей не чтят вовсе. Они чтят то, что даёт им пользу, а то, что причиняет боль, они просят отнять от себя. Однажды приходит настоящая боль, и они вызывают богов, приносящих пользу, но те им не помогают, ибо боль тоже польза.

Прощаемся с людьми и ходим без дома. И прячем истину в заплечном мешке, подальше от глаз своих и чужих. Мешки дырявы, и она выпадает в неподходящий момент, и мы кричим: «Чудо! Чудо!»

Когда-нибудь найдётся человек, который скажет, что бога нет, и это будет день первой смерти бога. Когда много людей скажут, что бога нет, дверь закроется и останется узкая щель, сквозь которую проходить будут посланцы. Когда все люди скажут, что бога нет, появится бог.

Я устал. Я очень устал. Ушли оба Маркуса. Ушла Хлойи. Я пишу на пергамене, покрытом пылью. Я понял, что жизнь даётся всем, смерть находит лучших избранных, а остальные просто уходят, сгорают до поры как травинки в огне. Но я уйду иначе. Я стану дорогой. По ней пойдут люди. И я направлю их. К живому свету, от пустого неба и ненасытной земли в новую страну. Я назову её Блаженье. Блаженье мира.

notes

Примечания

1

Географические названия и имена собственные приводятся в соответствии с оригиналом книги

2

Орфей (лат. Orpheus) мифический греческий певец, сын Музы Каллиопы и Аполлона. По легенде он создал орфику – тайное учение. Согласно ему Зевс породил Диониса Отрешителя, чтобы освободить душу, заключенную в человеческом теле. Посредством мистерий человек готовился к переходу после смерти в особое состояние, сходное с христианским раем. Души непосвящённых в орфические тайны людей должны были погибнуть в хаосе.

3

Когорта (лат. сohors – отряд, группа людей), подразделение легиона численностью около 600 человек. Кроме когорт, состоящих из римлян, были вспомогательные когорты (auxilia), в которых служили представители покорённых Римом народов и союзники.

4

Фарос, маяк, построенный на одноименном острове под египетской Александрией. Здесь – нечто, указывающее путь

5

Прозвище Пилат (Pilatus)по-видимому произошло от слова дротик (лат. рilum). Тяжёлое метательное копьё пилум было одним из основных оружий римского легионера.

6

Ирод I Великий (лат. Herodes), царь Иудеи. В его правление в Иерусалиме был построен роскошный дворец, использовавшийся после его смерти как резиденция римских чиновников, управляющих страной.

7

Люпанары (лат. lupanaria), публичные дома.

8

Гармония (греч. Harmonia) дочь Ареса и Афродиты, одна из богинь греческого пантеона.

9

Флора (лат. Flora), римская богиня цветов, юности и весны.

10