Тайна леди Одли

– Тогда не назовете ли вы дату, когда молодая леди впервые пришла к вам?

Миссис Винсент улыбнулась и покачала головой. У нее была приятная улыбка – открытая улыбка женщины, которой в свое время восхищались.

– Совершенно бесполезно спрашивать меня об этом, мистер Одли, – ответила она. – Я самое беззаботное существо на свете, я никогда не могла запомнить даты, хотя делаю все, что в моей власти, чтобы внушить своим ученицам, как важно для их будущего благополучия знать, когда Вильгельм Завоеватель начал свое правление и все такое. Но я не имею ни малейшего понятия о том, когда мисс Грэхем пришла ко мне, хотя помню, что это было давным-давно, как раз тем летом, когда у меня было шелковое платье персикового цвета. Мы должны проконсультироваться у Тонкс.

Роберт Одли недоумевал, кто или что может быть Тонкс: дневник или памятная книжка.

Миссис Винсент позвонила; вошла служанка, впустившая Роберта.

– Попросите мисс Тонкс зайти ко мне, – сказала она.

Не прошло и пяти минут, как появилась мисс Тонкс. У нее был холодный неприветливый вид, и казалось, она принесла морозный воздух в складках своего темного шерстяного платья. У нее не было определенного возраста, она выглядела так, как будто не была молодой, но никогда и не состарится, а будет вечно работать в привычной колее, как автоматическая машина для обучения юных леди.

– Тонкс, моя дорогая, – без церемоний начала миссис Винсент, – этот джентльмен родственник мисс Грэхем. Ты не помнишь, когда она приехала к нам на Кресчент-Вилла?

– Она приехала в августе пятьдесят четвертого года, – ответила мисс Тонкс- Я думаю, это было восемнадцатого августа, но не вполне уверена, что не семнадцатого. Я помню, это был вторник.

– Спасибо, Тонкс, ты просто бесценное сокровище, – воскликнула с улыбкой миссис Винсент.

Возможно, именно из-за своей бесценной натуры мисс Тонкс не получала вознаграждения от своей работодательницы в течение последних трех или четырех лет. Миссис Винсент могла сомневаться: платить ли ей, только из презрения к скудному жалованью, несопоставимому с достоинствами учительницы.

– Чем еще Тонкс или я можем быть вам полезны, мистер Одли? – спросила школьная наставница. – У Тонкс память гораздо лучше, чем у меня.

– Не могли бы вы сказать мне, откуда мисс Грэхем приехала к вам? – спросил Роберт.

– Не уверена, – ответила миссис Винсент. – Я смутно помню, мисс Грэхем говорила что-то о морском побережье, но не сказала, где это, или же я забыла. Тонкс, мисс Грэхем говорила вам, откуда приехала?

– О нет! – ответила мисс Тонкс, со значением покачав своей суровой маленькой головой. – Мисс Грэхем ничего не рассказывала мне, она слишком умна для этого. Она умела хранить свои секреты, несмотря на невинную внешность и вьющиеся локоны, – язвительно добавила мисс Тонкс.

– Так вы думаете, у нее были секреты? – в нетерпении спросил Роберт.

– Я знаю, – с ледяной решительностью ответила мисс Тонкс, – всевозможные секреты. Я бы не стала нанимать такого человека в качестве младшей учительницы в солидную школу без единой рекомендации.

– Значит, мисс Грэхем не представила ни одной рекомендации? – спросил Роберт, обращаясь к миссис Винсент.

– Нет, – ответила леди, немного смутившись, – я не настаивала. Мисс Грэхем не поднимала вопроса об оплате; самое меньшее, что я могла сделать, – не спрашивать рекомендацию. Она сказала, что поссорилась со своим отцом и ушла из дома. Она желала жить отдельно. По ее словам, она так много перенесла, несмотря на свою молодость. Как я могла потребовать рекомендацию в подобных обстоятельствах? Особенно когда увидела, что она совершенная леди. Вы знаете, что Люси Грэхем была подлинной леди, Тонкс, и очень нехорошо с вашей стороны говорить, что я взяла ее без рекомендации.

– Когда у людей появляются любимчики, их обычно обманывают, – ответила мисс Тонкс с ледяной нравоучительностью, безо всякого отношения к предмету спора.

– Она никогда не была моей любимицей, ревнивая вы Тонкс, – заметила с упреком миссис Винсент, – я никогда не говорила, что она приносит такую же пользу, как и вы, дорогая. Вы это знаете.

– О нет! – бесчувственно ответила мисс Тонкс- Вы никогда не говорили, что она полезна. Она лишь служила украшением – ее показывали гостям да просили побренчать на пианино.

– Так вы не можете мне дать никакой нити к прошлому мисс Грэхем? – спросил Роберт, переводя взгляд с директрисы на учительницу.

Он прекрасно видел, что мисс Тонкс имела зуб против Люси Грэхем: даже время не смягчило этой ревнивой зависти. «Если эта женщина знает что-либо предосудительное о госпоже, она обязательно скажет, – подумал он. – И даже очень охотно».

Но оказалось, мисс Тонкс ничего не знает, за исключением того, что мисс Грэхем жаловалась, что к ней плохо относились, она была обманута подлой половиной человечества и незаслуженно пострадала, столкнувшись с бедностью и лишениями. Больше этого мисс Тонкс ничего сказать не могла, и Роберт скоро понял, что ее скудная информация истощилась.

– У меня есть еще только один вопрос, – сказал он наконец. – Оставила ли мисс Грэхем какие-нибудь книги или безделушки, хоть что-нибудь, когда покидала ваше заведение?

– Это мне неизвестно, – ответила миссис Винсент.

– Да, – резко воскликнула мисс Тонкс. – Она кое-что оставила. Коробку. Она наверху в моей комнате. Я держу в ней старую шляпку. Не желаете взглянуть на нее? – спросила она, обращаясь к Роберту.

– Если вы будете так добры, что позволите мне… – ответил он. – Мне бы очень хотелось увидеть ее.

– Я принесу ее, – сказала мисс Тонкс. – Она небольшая.

Она выбежала из комнаты прежде, чем мистер Одли успел вежливо возразить.

«Как безжалостны эти женщины друг к другу, – подумал он. – Вот эта интуитивно чувствует, что за моими вопросами таится угроза для другой. Она чует опасность и радуется ей, и делает все возможное, чтобы помочь мне. Что это за мир, и как эти женщины забирают жизнь из наших рук. Элен Мэлдон, леди Одли, Клара Толбойс и теперь мисс Тонкс – вся женская половина человечества от начала и до конца».

Мисс Тонкс вернулась, когда молодой адвокат все еще размышлял о бесчестном поведении ее пола. Она принесла полуразвалившуюся оклеенную бумагой шляпную коробку.

Мистер Одли склонился, чтобы рассмотреть кусочки железнодорожных ярлыков, повсюду наклеенных на коробке. Ее изрядно потрепало на различных железнодорожных линиях, она явно много путешествовала. Многие ярлыки были содраны, остались лишь клочки, и на одном желтом кусочке бумаги Роберт прочитал: «Тури…»

«Коробка побывала в Италии, – решил он. – Это первые четыре буквы слова Турин, и ярлык иностранный».

Единственным направлением, которое не было стерто или оторвано, было последнее, на котором стояло имя мисс Грэхем, пассажирки до Лондона. Посмотрев на ярлык внимательнее, мистер Одли обнаружил, что он наклеен на другой.

– Не будете ли вы так добры дать мне немного воды и губку? – попросил он. – Я хочу снять верхнюю наклейку. Поверьте, у меня есть основания действовать подобным образом.

Мисс Тонкс выбежала из комнаты и почти тотчас вернулась с миской воды и губкой.

– Я сниму наклейку? – спросила она.

– Нет, благодарю вас, – холодно ответил Роберт. – Я могу сам это прекрасно сделать.

Он несколько раз намочил верхний ярлык, прежде чем отклеились края бумаги, и после двух или трех осторожных попыток влажная бумага без повреждений отклеилась, под ней был какой-то адрес.

Мисс Тонкс так и не удалось прочесть адрес из-за спины Роберта, хотя она продемонстрировала большое проворство, пытаясь сделать это.

Мистер Одли повторил те же операции с нижним ярлыком, который он также отклеил от коробки и очень осторожно положил между двумя чистыми листами своей записной книжки.

– Не буду вас больше беспокоить, – промолвил он. – Я чрезвычайно обязан вам за ту информацию, что вы мне предоставили. Всего хорошего.

Миссис Винсент улыбнулась и кивнула, пробормотав какие-то благодушные общепринятые фразы об удовольствии, которое она получила от визита мистера Одли. Мисс Тонкс, более наблюдательная, не отрывала глаз от лица молодого человека, побелевшего, как полотно, когда он отклеил верхний ярлык, с коробки.

Роберт медленно шел от коттеджа «Акация». «Если то, что я обнаружил сегодня, не является уликой для суда присяжных, – подумал он, – то этого наверняка достаточно, чтобы убедить моего дядю в том, что он женился на коварной и бесчестной женщине».

Глава 2. Попробуем с другого конца

Роберт Одли медленно брел через рощу под голыми, не дающими тени деревьями серым февральским днем и думал о только что сделанном им открытии.

«В моей записной книжке, – размышлял он, – находится то, что образует связующее звено между женщиной, о чьей смерти прочитал Джордж Толбойс в „Таймс“ и хозяйкой дома моего дяди. История Люси Грэхем резко обрывается на пороге школы миссис Винсент. Она вошла в это заведение в августе 1854 года. Директриса и ее помощница могут подтвердить мне это, но они не могут сказать, откуда она приехала. Они не могут дать мне ни одной зацепки к секретам ее жизни со дня рождения и до того момента, когда она вошла в этот дом. Я не в состоянии продвинуться хоть немного вперед в расследовании прошлого госпожи. Что же мне следует делать, если я хочу сдержать обещание, данное Кларе Толбойс?».

Он прошел еще несколько шагов, обдумывая этот вопрос, с лицом более темным и мрачным, чем сгущавшиеся вокруг него зимние сумерки, и тяжестью на сердце.