Тихая ложь

– Трудный выбор. Дайте подумать. Первая надпись более сентиментальная и подразумевает сопереживание читающего. Всякий, кто прочтет ее, улыбнется от всего сердца. Вторая же предполагает возможное разочарование в будущем.

– Скоро надо будет решить.

– Когда вы собираетесь закончить?

– Надеюсь, что через четыре-пять часов, – в студии, так же, как и в квартире, стояла суперсовременная кофейная машина. Лири приготовила им обеим эспрессо и позвала Сиван в уголок отдыха. – Май так много мне о вас рассказывал.

– А мне о вас. Вы присутствуете во всех его рассказах.

– У нас с ним особенные отношения, – рассмеялась Лири. – Я всегда говорю ему, что если бы его не было, я скорее всего нашла бы кого-нибудь другого и даже полюбила бы его, но что никто не в состоянии поддерживать меня так, как он. А я со своей стороны, сделаю все для него.

– Тогда почему же вы разошлись?

– Замужество – это не для меня.

– И вам хорошо, когда вы свободны?

– Да. У меня есть Май и дети, но я делаю все, что хочу и живу так, как хочу. Хочу я, например, поехать куда-нибудь на год, я беру и еду, и никого не спрашиваю. Чувствую себя свободной. Есть люди, для которых самое главное всегда быть со своим партнером. Не спорю, в этом есть свои преимущества, но мне это не было так важно. Мне хотелось делать всякие вещи, не думая ни о ком и не спрашивая ничьего разрешения.

– Мне не кажется, что Май стал бы вас останавливать. Если он так вас любил, он должен был уважать вашу свободу. Может быть, он пошел бы на компромисс только ради того, чтобы не расходиться.

– А мне не хотелось, чтобы он шел на компромисс. Он этого не заслуживает. Когда человек живет в браке, он все время вынужден сдерживаться, отказываться от чего-то, думать о другом. Даже в сексе надо иногда в первую очередь думать о партнере. А почему? Кто сказал, что так все и должно быть? Мне, например, на определенном этапе все это надоело.

– Я всю жизнь прожила без мужа и одна воспитала свою дочь, но я – адвокат по семейным делам и я достаточно хорошо знаю проблемы, связанные с замужеством.

– У меня была дополнительная проблема. У меня рано наступила менопауза и протекала она очень тяжело: приливы жара, проблемы со сном, воспаление мочевого пузыря, нервные срывы. Короче, как женщина я умерла. Бедный муж.

– Почему вы не пользовались гормональными препаратами?

– Потому что у меня есть BRCA1 и BRCA2. Знаете, что это такое?

– Думаю, да. Гены, которые указывают на предрасположенность к раку груди и яичников.

– Моя мама, тетя и кузина все умерли от рака. У меня была небольшая грудь, но когда мне было сорок семь, я ее все равно удалила, а заодно удалила матку и яичники.

– Бедняжка, это, наверное, тяжело, – поспешила сказать Сиван.

– Мои дети тоже прошли проверку, и к моему облегчению, у них этих генов не обнаружили. А потом, – продолжала Лири, – я решила расстаться с Маем. Я так любила его, он такой умница, такая щедрая душа, но меня к нему больше не тянуло. Все, конец. Пропало желание. Как я ни старалась возродить его, ничего не получалось. Раз так, сказала я себе, даже если я больше не встречу такого мужчину, как он, буду свободной, сосредоточусь на себе, на своем искусстве, буду гулять с молодыми, повидаю мир. Так я и сделала. Последние десять лет я по полгода провожу за границей. Май не может так жить, даже если бы захотел. Он трудоголик, он любит свою работу так, как другие любят женщину, и таким он всегда и останется.

– Завидую я вам, – улыбнулась Сиван. – И что же вам понравилось больше всего? Какое место самое красивое? Чтобы и мне знать, к чему стремиться.

– Трудно сказать. Каждая страна красива по-своему, но, пожалуй, Новая Зеландия. Я не езжу по туристическим местам, стараюсь забираться в отдаленные уголки. Если же вы спрашиваете, где я получила самые яркие впечатления – так это в Намибии. Я провела там два месяца, из которых три недели верхом на лошади. В молодости я много ездила верхом. У моих родителей была ферма. Когда мне было двадцать, мой отец разорился, и мы все потеряли. После нескольких трудных лет они эмигрировали в Израиль, но так и не воспряли духом. Но это отдельная история для другого раза. В любом случае, в Намибии я проезжала подряд десятки и сотни километров по горам и пустыням, под палящим солнцем, под луной и звездами. Получила такое душевное успокоение, какое невозможно описать словами.

– Как здорово! – восхищенно сказала Сиван. – Я иногда езжу отдыхать на недельку-другую с моей дочерью Лайлой или с подругой. Я тоже люблю особые места, но моя работа не позволяет мне отлучаться надолго. Может быть, через несколько лет мне и удастся осуществить эту мечту. Буду как вы. Мне нравится то, что вы сделали. В молодости я полтора года прожила в Бразилии. Ездила по разным местам и в конце концов застряла на северо-востоке в месте, которое показалось мне настоящим раем на земле.

– Май мне рассказывал. В Атинсе, там, где он купил землю.

– А я и забыла. Так вы там были.

– Только он.

– Я думала, что вы жили там вместе. Я почти уверена, что именно так он и сказал.

– Мы жили вместе в Сан Пауло, но через шесть лет мне все надоело. Я стала скучать по Израилю, по родителям, мне хотелось, чтобы мои сыновья вырости здесь. Май хотел остаться еще на несколько лет, но в конце концов сдался. Перед возвращением мы взяли отпуск на несколько месяцев и жили в Джерри[27 - Полное название Жерикоакоара – прибрежная пустыня в штате Сеара, где находятся самые красивые пляжи Бразилии.]. Оттуда я вернулась в Израиль, а Май остался еще на полгода. Ему надо было закончить все дела на работе. Пока мы жили в Джерри, мы несколько раз ездили в Атинс. Маю понравилось это место, и он решил купить там землю, настаивая на том, что это хорошее вложение денег, но меня все это не интересовало. Когда я вернулась, он прожил в Атинсе еще несколько месяцев.

Вдруг Лири, которая сидела лицом к входной двери, вскочила и выбежала из студии. Сиван поставила кружку на стол и двинулась вслед за ней, но Лири уже вернулась, тяжело дыша и извергая пламя, как дракон.

– Видели его?

– Кого?

– Сола. Вот сучий сын!

– Сол? Сосед?

– Сосед? Какой он сосед? Преступник! Вот как надо его называть!

Сиван вспомнила, что Михаль называла его троллем. Видимо, он был не самым симпатичным соседом в доме.

– Просто мусор, а не человек! – надрывалась Лири, сотрясаясь всем своим маленьким телом.

– Что он сделал? – но тут Сиван вспомнила о своем разговоре с Солом. Все понятно!

– Этот мерзавец ходит за мной по всему району и портит мои картины. Эта война продолжается уже давно, но он не сможет меня победить. Он испортит, я нарисую. Он снова испортит, я снова нарисую. Он меня еще не знает. Как бы он ни старался, я все равно одержу победу.

– Но что заставляет его так себя вести? – если он портит рисунки Лири по всему району, подумала Сиван, может быть он писал и надписи, направленные против Алазара и Бат Эль? Надо этим заняться. Ведь это теперь и ее дом. Надо погасить пламя и навести порядок. В конце концов, это ее профессия.

– У Сола во Флорентине есть множество рисунков. Он живет в этом доме уже много лет и принадлежит к первой группе художников граффити в Израиле, которой муниципалитет выдал разрешение. Он очень талантливый. Если бы он захотел, он мог бы быть известным во всем мире и зарабатывать кучу денег. Одно время галеристы стояли в очереди за его картинами, но этот болван не знал, как себя вести. Он думал, что если он наплюет на всех, это сделает его еще более великим. Что настоящий художник должен быть бедным страдальцем, иначе он и не художник вовсе. Но время шло, он состарился, и наступило разочарование. Он талантлив, этого у него не отнимешь, но он идиот. Сидит в своей квартире, где шагу нельзя ступить, чтобы не наступить на что-нибудь, а работы свои прячет. Было время, когда он даже выбрасывал их на помойку, но теперь все-таки перестал. У него есть приятель, который держит в своем складе все его значимые работы. И вот этот сумасшедший, который все больше и больше разочаровывается в себе, ругает себя, все больше и больше завидует тем, кто добился того, чего он должен был но не захотел добиваться, нашел того, на ком можно выместить все свое разочарование. Кого бы вы думали? Лири Бен Валид! Пришла эта Лири со своими деньгами, с успехом, со связями, со своим не гениальным, но вполне приличным искусством, после того, как проучилась годы в «Бецалеле», и получает разрешение расписать несколько стен. Но в старых костях этого осла пылает ревность! Не может он этого перенести. Сидит в своей дыре на табуретке и думает, как бы все испортить. Бандит, вот он кто! Ходит от стены к стене и портит все мои рисунки. Во всем районе. Да что там, во всем городе!

– А какие у вас доказательства, что это именно он?

– Вы что, смеетесь надо мной? – закричала Лири в порыве гнева. – Он сам это признал!

– И он сам сказал вам об этом?

– Не только мне, всем! Он даже в полиции признался. У меня есть запись в телефоне. Вы можете ее прослушать. Я сама позвонила ему и спросила, и он во всем признался и смеялся мне прямо в лицо. Ну, где же она? Я сейчас дам вам послушать, – ее руки тряслись так сильно, что она все время нажимала не на те кнопки.

– Подождите минуточку. Успеем послушать. Я хочу кое-что прояснить. Хорошо, вы обратились в полицию, и что же она сделала?

– Его вызвали для беседы, а потом предупредили и выпустили. Что полиция может сделать? Что вообще они умеют делать? Ничего!

– А что Май? Он не предложил какое-то решение?

– Да что он может предложить? Он сказал мне, что если я ему разрешаю, он переломает Солу все кости. Понятно? Это единственное решение, на которое он способен. Как у первобытных людей – дал в морду, и все устаканится.

Сиван никак не могла представить себе Мая, дающего в морду такому человеку как Сол.

– Ну хорошо, я поняла. Теперь я буду помогать вам.