Тихая ложь

– Конечно! С радостью! – сразу же смягчился Сол.

– А теперь я хочу кое-что вам предложить. Так делать не принято, но обещайте мне, что вы над этим подумаете. Я куплю вашу работу, и это произойдет в основном благодаря Лири. Ее рекомендация является для меня лучшей гарантией. Что бы вы ни говорили, но в искусстве она разбирается. Но куплю я ее с условием, – Сиван посмотрела ему в глаза, скрытые за толстыми стеклами очков, – что вы никогда больше не будете портить ее работы. Ни на стене ее студии, ни где бы то ни было еще.

– Вы предлагаете мне взятку.

– Почти, но не совсем. Я предлагаю вам сделку, которая устроит все стороны. Я получу произведение настоящего искусства, она получит спокойствие, а вы получите друга, который будет во всем вам помогать, а кроме того, – Сиван пустила в ход еще один аргумент, – вы сможете послать билеты своим дочерям, чтобы они смогли вас навестить. А еще я обещаю поговорить с Лири и убедить ее показывать во время экскурсии работы ваших друзей. Ну, что вы решили?

Сол встал, желая пройтись по комнате, но когда сообразил, что идти некуда, снова сел.

– По рукам.

– Прекрасно. А теперь в качестве подписания договора через пять минут вы спуститесь вниз, подойдете к Лири и скажете ей: «Добрый вечер, Лири».

– Что?

– То, что вы слышали. «Добрый вечер, Лири». Только и всего.

– Она даст мне по башке. Она терпеть меня не может.

– Ничего она вам не сделает. Обещаю.

– Все в порядке, – сказала Сиван Лири, выйдя на улицу. – Через несколько минут Сол придет извиниться. Хватит воевать. Пора выкурить трубку мира.

– Он ни за что не захочет сложить оружие. Вы не знаете, сколько раз…

– Лири, – прервала ее Сиван. – Все! Он больше не тронет ваши рисунки. Я вам это обещаю. Но есть маленькое условие. Он утверждает, что во время ваших экскурсий вы показываете туристам только ваши работы и тем самым лишаете заработка его и его друзей.

– Неправда! – запротестовала Лири. – Я показывала туристам все работы. Я перестала делать это только после того, как он начал меня преследовать, чтобы преподать ему урок. Чтобы он понял.

– Что было, то прошло. Он больше не трогает ваши рисунки, а вы показываете туристам работы других художников. Он скоро спустится, и я прошу вас вести себя с ним прилично.

– Я не буду с ним говорить.

– Я не прошу, чтобы вы начинали с ним говориить. Он должен начать первым, а вы должны ответить. Больше от вас ничего не требуется. Он скажет вам: «Добрый вечер, Лири», и вы тоже ответите: «Добрый вечер».

– Вы слишком наивная. Он не придет.

– Придет.

– Что вы ему сказали? – в голосе Лири слышались одновременно подозрительность и любопытство.

– Ничего особенного. Я рассказала ему о вашем взгляде на вещи, и он все понял.

– Вы рассказали ему про мои гены? Дело в них?

– Да вы что? Это ваше личное дело. Я в жизни никому не скажу об этом без вашего согласия.

– Мне все равно даже если вы ему расскажете. Пусть поймет, что не он один в этом мире страдает, – Лири взяла в руки кисть и принялась за работу.

Входная дверь открылась и появился Сол. Сиван увидела, что он даже приоделся – надел поверх водолазки нарядный пиджак. Если бы он смотрел за собой и сменил бы эти ужасные очки, подумала она, он был бы еще мужчина хоть куда.

Он потопал в их сторону и остановился на безопасном расстоянии, то ли из-за ковида, то ли потому, что боялся Лири. Переступив с ноги на ногу он уставился в землю как бы собираясь с духом. Молчание затянулось. Лири продолжала работать, краем глаза наблюдая за Солом.

Сол взглянул на Сиван, и она кивнула ему головой, как бы говоря: «Ну, вперед».

– Добрый вечер, Лири, – произнес он, прокашлявшись. – Как дела?

Лири, стоя к нему спиной, перестала водить кистью. Сиван уже начала думать, что этим все и закончится, но она все же ответила:

– Добрый вечер, Сол.

Сол снова прокашлялся.

– Прекрасная работа, – произнес он и стал медленно отступать назад.

Послышался шум отодвигаемых жалюзей. Сиван подняла голову и увидела, как вышедшая на балкон Михаль окинула взглядом бульвар.

Сол отступил еще на шаг, а потом снова обернулся к Лири и произнес:

– Если вам понадобится помощь, скажите.

И в это самое мгновение Михаилу удалось-таки присоединить свою колонку, и бульвар заполнился голосом Эдит Пиаф.

"Найси"

В день когда Лайла сдала последнюю выпускную работу, Сиван собиралась пригласить ее на ужин в ресторан, но, услышав ее предложение, Лайла возразила:

– Давай отложим до следующей недели. Сегодня вечером я гуляю с приятелями из колледжа, а завтра утром мне нужно рано встать чтобы уже в шесть часов быть в Ашдоде.

– В Ашдоде? В шесть утра? – удивилась Сиван. – Что ты будешь делать там в такое время?

– У меня встреча с Маем. Мы будем кататься на волнах.

Пол под ногами Сиван покачнулся. Она снова почувствовала себя неуверенной двадцатилетней девчушкой, но постаралась справиться с собой.

– Не поняла. Так ты с Маем на связи?

– Я позвонила ему на прошлой неделе спросить как дела и куда он запропастился, и мы договорились, что когда я закончу учиться, то приеду в Ашдод покататься с ним на волнах.

Как все просто: позвонила спросить как дела и куда он запропастился. Она сама должна была это сделать вместо Лайлы.

– А почему он в Ашдоде?

– Его отец болеет. Ему уже девяность два, и Май ездит к нему и матери по нескольку раз в неделю. Именно поэтому он до сих пор не был у нас. Все свободное время он проводит с родителями. Мотается туда-сюда между Голанами и Ашдодом. Он хочет нанять отцу сиделку, но это без конца откладывается из-за бюрократии. Он извинился за то, что все время занят, и сказал, что из-за болезни отца у него испортилось настроение. Тогда я сказала ему, что если он не может приехать в Тель Авив, я готова приехать к нему, и он обрадовался.

– Хочешь, я поеду с тобой? Я могу, – Когда Сиван произнесла эти слова, сердце ее учащенно забилось. Не может ли быть так, что она повторяет свою прежнюю ошибку, только на этот раз не с Бамби, а с Лайлой? Может быть это уже патология? Она борется за мужчину со своей дочерью? Нет! Это невозможно!

– Ну если ты хочешь… Только я не думаю, что тебе стоит ехать. Там будет его сын, и мы все время будем торчать в воде. Завтра будут волны, и тебе будет скучно.