Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

– Если, конечно, ты не против, – уточнил он и, получив еще одно безмолвное одобрение, спросил: – Я уверен, что имена Батал и Амина должны что-то означать. Хотелось бы знать, что именно.

– Батал означает «чемпион», или «герой», а Амина – «честная», «надежная» … Да, думаю так будет верно перевести эти имена. А вы обратили внимание на красоту сегодняшнего заката? – Все согласно закивали. – Действительно, такая величественная и такая хрупкая красота.

Филипп попытался найти в словах Саада связь с его историей, какой-то намек или скрытый смысл. Он украдкой посмотрел на него, потом на остальных, но ничего не дало ему никакой подсказки. Может быть он действительно впечатлен дивным закатом?

– Скорее всего это неважно и не имеет никакого значения, – заговорил Аарон, – но что стало с пленным помощником капитана? Да и с самим капитаном?

Словно имея заготовленным ответ на этот вопрос, Саад без размышления ответил:

– Оба были убиты, хотя это действительно не имеет никакого значения.

– А вот еще вопрос, – продолжил с расспросами Аарон, – я не совсем понял в какое время происходили эти события?

– А ты что, понял в какое время происходили события в рассказе Я'эль? – снова без подготовки парировал Саад.

– Не помню точно, но когда она рассказывала, она называла какие-то даты или эпохи…

– Граница Бронзового и Железного веков, шестой-седьмой век до нашей эры, – пришла на помощь Я'эль.

– Вот, – благодарно кивнул ей Аарон. – А в твоем рассказе я сначала представил воина из… наверное из тех же веков. Могучий, огромный, страшный на вид. А потом ты упомянул офицерское звание пленного, отсутствие связи, даже наркотики. Жили в лесах, рыли подземные помещения, а потом вдруг фабрика и штаб. Кроме тесака и щитов, ты не назвал ни одного вида оружия или техники, а это значит, что действие могло происходить как в средние века, так и сегодня.

– Ну вот ты же сам сказал: связь, воинские звания, штаб, наркотики. Додумывай как тебе самому захочется, а некоторые слова может быть я неверно подобрал, – немного смутился Саад. – В такие моменты можешь и слово забыть, и…

– Ничего страшного, мы сами слова забываем, когда не надо, и дело тут не в иностранности языка, – прервал его оправдание Филипп, допивая свой кофе и убирая стаканчик в мешок для мусора. – Так даже интереснее. История заставляет задуматься. Меня лично заставила, и я уже могу провести некоторые параллели с историей от Я'эль.

– Да? – удивилась она. – Ну, хотя да, есть, конечно, что-то общее…

Ее брови были все еще слегка сдвинуты, глаза опущены, а лицо никак не могло выйти из тени задумчивости.

– Но обсуждать мы все будем позже. Нам предстоит еще познакомиться с историей от рассказчика по имени А. Портер.

Филипп театральным жестом указал на Аарона, который хмыкнул в ответ и расплылся в улыбке. После он встал и потянулся, еще раз оглядел постепенно темнеющее небо и, глубоко вдохнув прохладного горного воздуха, словно набрал необходимый его запас и предложил собраться и начать спуск.

– В темноте спускаться даже по таким дивным местам мне не очень хочется, даже несмотря на то, что я не один. Так что поторапливайтесь.

Подходя к гостинице, Я'эль отметила, каким долгим показался ей этот день.

– Он словно не кончается. Да, мы выехали рано утром, но все же сегодня, а не три дня назад, как это ощущается.

– Вот ты сказала об этом, я тоже подумал, а сейчас вон уже небо потемнело, светят яркие звезды, и мне, честно, так захотелось плюхнуться в кровать и заснуть, – признался Аарон. – То ли это усталость меня начала одолевать, то ли еще что.

– Конечно, усталость свою роль играет, организм дает сигнал о том, что, мол, пора и честь знать, «не резиновый я!», он говорит, – объяснял Филипп. – Но вместе с этим у тебя, да и у вас всех есть стопроцентная уверенность в том, что день удался, что он не прошел зря. Есть такое?

С трех направлений до ушей Филиппа донеслись согласные «угу», что дало ему право продолжить объяснение своего понимания Счастья.

– Время, отведенное нам для жизни, имеет цену. Чем дольше мы живем, тем большую цену мы платим за бездарно проведенное время. Представьте себе младенца, который родился, окреп, научился ходить, есть твердую пищу, формировать свои первые слова. Прошел год, и его родители отметили первый день рождения тортом, гостями, подарками, шариками, короче говоря всем, что самому младенцу непонятно, да и не нужно. Теперь скажите мне, что такое для этого младенца один год? С чем он сопоставим?

– Ну, ему самому всего год, – начала Я'эль. – Это вся его жизнь.

– Точно! Один год для него – это вся жизнь. Этот год шел для него всю его жизнь, и за этот год он научился сидеть, стоять, ходить, кто-то даже и лопотать, есть твердую пищу… По своим качественным оценкам эти достижения колоссальны!

В этот момент залаял Алфи, завидев приближающихся гостей, и неторопливо направился к ним навстречу.

– Все, мы добрались… Но прежде чем мы разойдемся по своим комнатам, я хотел бы еще немного вас помучать своими размышлениями, если вы не против.

– Да-да, конечно, – любезно ответил Саад.

– Отлично, тогда сядем на диван в вестибюле, побеседуем немного, а потом уже, если сил не останется – под душ и спать.

Аарон, Я'эль и Саад заняли самый дальний из трех диванов, стоящих в вестибюле, побросав рюкзаки под стоявший перед ним журнальный столик. Филипп попросил принести им по чашке фруктового чая, а сам продолжил излагать свое понимание зависимости Счастья от способа использования времени.

– Возвращаясь к нашему младенцу… Так вот, младенец вырос, ему уже, допустим, двадцать лет. Сейчас он учится, дурью мается, клубится, гуляет, спит до полудня потому что гуляет до полуночи, дерется или путешествует – не важно чем он занимается, главное, чтобы что-то делал. Проходит еще один год, и вот он отмечает свое двадцатиоднолетие. Что для него этот год по сравнению с прожитой жизнью?

– Ему двадцать один, значит этот прожитый год для него одна двадцать первая часть, – вывел Саад.

– А когда ему будет восемьдесят, если все благополучно сложится?

– Одна восьмидесятая.

– Так и есть. Время – одно и то же, но проживаем мы его по-разному. Поэтому чем взрослее становится человек, тем чаще мы можем от него услышать: «как быстро несется время», «как стремительно пролетают годы», «не успел обернуться, а тебе уже пятьдесят».

Друзья задумались. В этот момент Сюзанна поднесла на подносе четыре чашки с чаем, и Филипп, поблагодарив девушку, почувствовал особую значимость этого момента и принялся засеивать благодатную почву семенами.

– Сегодня кто-то проспал полдня, открыл один глаз, глянул им в телефон, прокрутил одну ленту в соцсети, другую, уяснил, чьи звонки он пропустил, и, приняв решение, что никому из них не нужно срочно перезванивать, снова закрыл глаз, почувствовав усталость от такой физической нагрузки. Через час наш герой проснулся во второй раз и, поняв какой был на тот момент час, вскочил. Всего сделать он уже точно не успел бы, да и выбрать чем именно нужно заняться в первую очередь ему было лень. Суббота ведь, в конце концов, а дела подождут до понедельника. Он провел еще один час в своем телефоне, за который чашка кофе успела остыть, а свежий круассан – высохнуть. Совсем недавно вышел новый сезон очередного популярного сериала, и так как до встречи в клубе, назначенной вчера на десять вечера, оставалось каких-то восемь часов, он посвятил их его просмотру. С опухшей от лавины новых имен, однотипных головокружительных трюков и так и не оправдавших давно увядшие надежды на обнаружение в них хоть чего-то стоящего предсказуемых сценариев головой, он заставил себя пойти в этот самый клуб, и сейчас он сидит там за барной стойкой или где-то за столом, в окружении шумной компании. Встреча его уже состоялась, и он, наконец-таки придя в себя, пытается вспомнить один эпизод, который произошел.... А когда он произошел-то? В прошлом, да, но когда это было – вчера, или на прошлой неделе, или же нет, это было год назад. Завтра, в воскресенье, он проспит полдня, продрав один глаз, глянет в телефон, прокрутит ленту в одной соцсети… потом в другой… пролистает пропущенные звонки....

Филипп специально замедлял речь, вводя свою аудиторию в состояние некоего транса, чтобы потом, словно хлопком в ладоши, которым психотерапевты возвращают клиентов в реальность, пробудить их своими же собственными словами.

– …а для некоей девушки по имени Я'эль Садот тот же самый день показался в три раза длинней, насыщенней и оправданней. И поэтому мы сейчас сидим здесь и пьем с ней вместе этот фруктовый чай.

Прием речи возымел свой эффект – Я'эль, Саад и Аарон независимо друг от друга улыбнулись и после уже переглянулись, словно ища подкрепление своей естественной реакции. Улыбался и Филипп.

– Вот она, цена проведенного вами двадцать седьмого дня месяца июля, времени длиной в один день: ваши счастливые улыбки! Я могу больше ничего не говорить, потому что моя сегодняшняя цель достигнута. Я сам только что осознал ее, сам понял, чего я за этот день достиг. Мы смогли провести один день – черт возьми, один единственный день! – и провести его так, что никому из нас сейчас не жалко будет оставить этот день позади, потому что мы его не прожгли, не продали, не пропили, не просрали, не убили в конце концов. Награда за это – вечная память, в самом хорошем смысле этого слова. Этот день мы все будем помнить до конца нашей земной жизни. Что уже там дальше – не знаю, но со всей уверенностью могу сказать, что я надеюсь на увлекательное продолжение.

Филипп отпил из своей чашки и немного почавкал от наслаждения.

– А теперь представьте, что нам удалось осознать принцип зависимости Счастья от способа использования времени, принцип работы этого простого механизма. Если мы будем проживать каждый день полноценной жизнью и заканчивать его счастливыми, если мы сможем ценить каждую минуту и использовать ее на свое совершенствование, если мы через постоянную практику этого умения сможем приводить в чувство окружающих нас людей, сокрушающихся от скорости, с которой утекают годы их жизни, то каких же высот мы сможем достигнуть в течение всей жизни! Минуту назад, когда я говорил об уже достигнутом нами за сегодняшний день Счастье, вы были со мной согласны, а сейчас вдруг вздрогнули от осознания такой великой задачи, которую я представил – но так оно и есть на самом деле. Не нужно этого бояться. Все это – в ваших силах!

Каждый из молчаливых собеседников Филиппа переваривал его слова, по-своему пытаясь ощутить то, что он старался до них донести. Он же, сознательно не желая открыть им свою душу в первый же вечер, резко прервал их размышления следующей фразой:

– Но эй! Але! Пожалейте свои мозги и не думайте, что вы сможете практиковать это постоянно. От перманентного счастья тоже нужно время от времени отдыхать. Поэтому мы можем – и должны – позволять себе и клубиться, и гулять, и дурью маяться, и спать по полдня, и сериалы сезонами проглатывать. Иначе мы перестанем быть самыми обыкновенными людьми.

С довольной улыбкой на лице Филипп закончил свою лекцию. Допив чай, он высказал искреннее желание поскорее попасть в кровать и проспать до рассвета.

– А рассвет мы можем наблюдать, выйдя из здания. Восточных окон ни у кого из нас нет, так что мы на равных условиях. Если, конечно же, вы сможете рано встать, к чему я специально не призываю. Завтра у нас по плану дневной поход к поселку в долине. Аарон, тебе стоит собраться с мыслями, а мне… и всем нам, наверное, – Филипп только и успел прикрыть рот, растянувшийся в зевоте, – правильно будет выспаться. Мне уж точно, так что спокойной ночи всем! Я – баиньки.

– Мы тоже. Отдохнуть после такого дня нам не помешает, – согласились его послушные собеседники и встали со своих мест.

Не теряя ни секунды драгоценного времени, Филипп прямиком направился в душ. Выйдя через пять минут в банном халате он только проверил сообщения на телефоне и, убедившись в том, что во внешнем мире он сегодня никому не нужен, выключил все светильники, приоткрыл окно, впустив в помещение свежий летний воздух, и утонул в белоснежной ароматной постели, стремительно засыпая под тихую музыку, доносившуюся из одного из открытых окон гостиницы, шелест листьев деревьев, теребимых прохладным ветерком, и ворчание старика Алфи. Счастливый, он только успел прошептать: «Хорошо!».