Звери Стикса. Часть 1. Контрольная служба «Смерть»

– У меня почти все идентично, разве что обстановка немного отличается. Ну, еще на моей половине есть камин, нет пианино, и транспортные стойла ближе к моей стороне.

Она кивнула. Повисло неловкое молчание.

– Собственно вот. Располагайся. Я…

– Ты будешь рядом.

– Да. Я или кто-либо из Судей всегда поблизости.

С мыслью, что пес будет жить с ней вместе, она уже как-то примирилась. Более того, после взорвавшегося перед ее лицом ассистента в лаборатории, она сама хотела попросить об этом, но гордость помешала. А теперь она понимала, что вот такой дом за городом это действительно идеальный вариант. К тому же близость природы уже начала благотворно действовать на нее. Она физически ощущала тот приятный зуд где-то внутри, когда поднимается предвкушение перед исследованием новых территорий. Большой сад за стеклянной стеной гостиной и примыкающая прямо к нему рощица, переходящая в лесок, манили ее.

– Спасибо, Фауст. За все, за эту ситуацию с Джекобом, за поддержку, за это – она окинула взглядом дом. – Спасибо тебе, что возишься со мной.

Ему стало как-то неловко от этих слов благодарности. Он не знал что сказать, как стоять, куда уже, наконец, деть руки и вообще позабыл речь.

«С непривычки, наверное» грустно подумалось ему.

– U’re welcome, – наконец буркнул он на старом всеобщем.

Между ними снова висело неловкое, неоконченное молчание.

– Ты его любила? – наконец спросил он.

Кошка помолчала еще, а затем шумно вздохнула.

– Может быть, раньше… Джекоб был со мною долгое время. Я жила, и этот человек присутствовал, участвовал в моей жизни. Я благодарна за это время, которое он разделил со мной. Но то существо, которое ты… уничтожил в спальне… – ее лицо ожесточилось, в глазах мелькнул лед. – это был уже не тот человек, с которым я начинала отношения. Этого я точно не любила. А тот… тот, к сожалению, умер.

Фауст занес сумки в прихожую, проследил, как она закрыла дверь, и обернулся лицом к ночи. Прежней тяжести на груди уже не было, но и окончательное успокоение не пришло. Погода стояла великолепная. Осень еще не превратилась в мокрую полудохлую старуху. Свежесть ночи и высота неба, с быстро плывущими на фоне мигающих холодным светом ясных звезд облаками, бодрили, будоражили, пробуждали. В руках, ногах, всем теле блуждало возбуждение, смутная радость собственной жизни и желание применить куда-то ту массу сил, которая вмещалась в его душе и теле.

Он совершил один звонок из пыльной темной гостиной своего нового убежища и сел обратно в коляску. Ждать.. Через полчаса птицы смолкли. Ветер угас, а воздух стал душным и терпким.

– Привет Ютзи. Рад видеть тебя среди живых.

Баньши сидела на соседнем сидении, хотя дверь не хлопала и никто бы не смог сказать, садилась ли она в машину. Японская кукла, наклонив голову, смотрела на него черными скользкими глазами без зрачков. Красно-белое кимоно, спицы в виде острых косточек в высокой, гладкой прическе. Она ничего не ответила, но улыбнулась. Между ярко-вишневыми маленькими губками пролегла черно-зеленая гнилостная щель утробы, не обещавшая ничего хорошего… никому.

– Спасибо, что помогаешь… мне необходимо отлучиться. Я бы хотел доверить тебе… эту девушку снова.

Миндалевидные глаза медленно закрылись в согласии и понимании тяжелыми веками и снова открылись.

– Я вернусь не позже чем через двое суток. Нужно следить и чувствовать людей, которые ее окружают, – Фауст давно был знаком с Ютзи. И поэтому старался смотреть на нее только через зеркало заднего вида. Черные маслины глаз снова закрылись и открылись. Пес кивнул. Вышел из машины. Опустился на четыре ноги и легкой трусцой ушел в город, низко пригнув голову к земле.

Волк приближался к отаре.

Ему было необходимо немного развеяться.

*       *       *

Она танцевала. Танцевала всем своим гибким загорелым телом, чувствуя, ощущая на себе жадные взгляды всех мужчин этого захудалого клуба. Им сегодня несказанно свезло. Ведь у них танцевала ОНА. Выбрала волею случая именно это место, потому что оно представилось ей более или менее приличным. Она любовно поглаживала свой плоский животик, не упуская ни одного шанса, хотя бы и случайно задрать выше шелковый белый топ. Чтобы полоска нежной темной кожи мелькнула в ультрафиолетовом сверкании дискотеки.

«Да! Даа! ДАААА! – пело ее сердце. – Смотрите, ласкайте взглядом, жалкие сосунки! Пускайте слюни, низкие животные! У меня хорошее настроение и я позволяю вам смотреть на меня. Но не мешать. Я хочу танцевать. И пусть хоть один неудачник приблизится.»

Неудачники находились постоянно. Пытались, пританцовывая, войти в один ритм с гибкой сексуальной смуглянкой, приблизиться, а потом и осторожно, словно нечайно, дотронуться, проверяя почву.

«ПФ! Вот идиот малолетний! – краем глаза она отметила очередную попытку от молоденького чернобрового паренька. – Нет, ну это ж просто смешно. Он думает вообще? Где он, а где – Я!? Смотреть не на что. На папином ослике небось ездит. Они просто смешные, такие самоуверенные, подкатывают, как будто представляют из себя хоть что-то. Будто вот я все брошу и кинусь ему на шею. Ага. Побежала уже.».

Неудавшийся ухажер быстро почувствовал, что здесь ему ничего не светит и, как будто ему изначально было не сюда, оборотился к девчушке по соседству.

Она давала отпор еще только на подступах. Активно игнорировала или отворачивалась, но не отталкивала. Оттолкнуть – это уже войти в контакт. А ей не нужны контакты с плебеями сегодня. Сегодня ей достаточно только их взглядов и восхищения. Их вожделения. Она была сыта, и их тела были ей не нужны. Сегодня.

Вдруг кто-то сильно толкнул ее в спину. Она сбилась с ноги, за кого-то зацепилась и полетела вперед головой. Если бы перед ней не возник откуда ни возьмись этот крепкий парень, так и растянулась бы там на полу. Но судьба уберегла ее от позора, подсунув этого несчастного, пробиравшегося мимо нее к барной стойке. Она угодила ему в плечо. Он легко отпружинил, выставил в ее сторону широкую звериную ладонь и удержал от дальнейшего падения.

От этого случайного прикосновения с ней что-то стало. Как обожгло. Окатило какой-то плотной водой до писка в ушах. Как током шандорахнуло.

«Ого!…»

– Извините, – буркнула девушка и подняла на парня свой самый невинный из обворожительных взглядов. Она тренировала эти взгляды часами у зеркала и на фотоаппарат. Глазки распахнуть, снизу вверх, подчеркивая свою хрупкость, брови сдвинуть, губки чуть вздрогнули, словно от боли. Она прекрасно знала, как этот взгляд действует на мужиков, но готова была великодушно подарить его этому…

«Огоооо!»

– Да нет, это Вы извините, – все его тело говорило о негодовании по поводу нарушенных границ. Выставленные вперед ладони в извиняющемся и в то же время отгораживающем движении, корпусом подался назад, а вот взглядом зацепил ее тут же. Нагло руша все специально выстроенные замки и рюшечки. Черные живые глаза насмешливо впились ей прямо в душу. Но буквально на секунду, которой, впрочем, хватило, чтобы свести бедра легкой судорогой. Что-то в этих глазах было такое… Высокий псовый, с горбинкой на длинном интеллигентном носу, бархатистой короткой бурой шерсткой и просто невероятным телом.

И с этой секунды вечер был переломлен. Она просто не могла больше сконцентрироваться ни на музыке, ни на себе. Она даже попыталась флиртовать с кем-то, но… Снова и снова ловила себя на том, что высматривает того парня в толпе. Он обнаружился сидящим за барной стойкой, и как она ни старалась, он ни разу не повернул в ее сторону головы. Чего она только ни делала, чего не вытворяла! И томно закатывала глаза, и кусала пухлые губки, и полностью отдавалась музыке, откидывая голову назад, и даже проходя рядом задевала его веером своих длинных тяжелых волос. Теперь на нее пялился весь клуб, девушки давали пощечины своим кавалерам, потому что они смотрели не на них, а на нее и откровенно пускали слюни. Все – кроме одного.

«Ах вот ты как. Ну держись! Черт с ним, что еще рано, но ты будешь моим, надменный говнюк! У тебя одно спасение, только если ты гей!».

Приняв таковое решение, она, чуть преувеличивая свое истинное головокружение, плюхнулась на место у стойки рядом с ним, намеренно задев его локтем.

– Ух! Простите, закружилась, – скучающий, усталый взгляд снизу вверх, но не поднимая век полностью. Удивиться! Показать реснички, округлить ротик. – О! Это снова ты.

– А это снова ты! Как тебя зовут?

– Клео.

Он отставил свой бокал с чем-то прозрачным, подозвал официанта и заказал «шампанского для Царицы Египетской» и развернулся к ней. Она довольно улыбнулась, демонстрируя большой рот и ровные зубы.

– Приятно. Ты не отсюда? Местное быдло не умеет сделать девушке комплимент, – музыка долбашила по ушам, она с трудом сама себя слышала. Он покачал головой и нагнулся к самому ее уху, так что она ощутила на шее его дыхание.

– Нет. Недавно переехал, вот первый раз выбрался в центр, погулять, потанцевать.

– Что-то незаметно, чтоб ты много танцевал – ехидно заметила она.

Он пожал плечами.

– Это был единственный способ привлечь твое внимание.

Ее губы дрогнули. Внутри неприятно кольнуло, как будто ее уличили в каком-то проигрыше.

– Ну да. Привлек. И чего ты хотел? – холод и презрение в голосе. Пусть чувствует, что потерял свой шанс.