Сущность

– Ты что, открывала окно? – ахнула Лера и вскочила с кресла. – Я же тебе говорила – не смей подходить к окнам.

Она прошла мимо дочери и резко открыла дверь в гостиную. Окно было распахнуто настежь, на полу валялся цветочный горшок. Лера высунулась в оконный проём – сквозь листья дерева, росшего рядом с домом, невозможно было разглядеть того, что находится на земле. Но ей показалось – там, на траве, что-то белеет в темноте.

– Кать, посмотри, ты видишь что-нибудь? – спросила она у Кати, вздыхающей над разбитым керамическим горшком.

Сестра долго приглядывалась, прищуривая глаза и наконец неуверенно сказала:

– Вроде как что-то лежит там. Может сходить, посмотреть?

– Смотри за Алисой, чтобы она ещё чего не учудила. Я сейчас сбегаю, проверю.

Лера схватила с вешалки Катин плащ и выбежала из квартиры. Над подъездами горели фонари, на лавочках во дворе гоготали подростки. Лера свернула в темноту – на бетонную дорожку под балконами, и пошла в сторону Катиных окон, продираясь сквозь ветки кустов сирени и акаций. Она включила фонарик на телефоне и держала его перед собой, оглядывая траву. Пучок голубоватого света выхватил из темноты белую голову с розовым бантиком, жёлтое платье в тёмных пятнах – на траве лежала Лиза… Лера с отвращением приподняла игрушку за длинный хвост и быстро пошла к контейнерной площадке. Оттуда слышался грохот мусоровоза. Лера прибавила шаг и успела забросить игрушку в мусорный бак за пару секунд до того, как металлические клещи обхватили его и опрокинули в зловонное нутро кузова. В свете фонаря на миг мелькнула круглая кошачья мордочка с розовым бантиком на левом ухе – и скрылась в груде мусора. Лера повернулась и поспешила обратно.

Алиса так и стояла с виноватым видом, привалившись к косяку двери, не двигаясь с места и не поднимая глаз.

– Алиса, посмотри на меня, – нервно попросила Лера, скидывая плащ.

Дочь приподняла голову, ресницы взметнулись вверх – на Леру смотрели прежние нежно-голубые глаза дочери.

– Господи, милая моя, – Лера прижала к себе дочь, задыхаясь от счастья. – Я так испугалась за тебя. – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю… Этот дяденька в платье – он посмотрел на меня и мне стало стыдно. Я была плохая. А сейчас живот болит сильно и кушать хочу. Я заварила чай, а ты ушла, – жалобно протянула дочь.

– Это от конфет – нельзя так много. Кроме них, ты ничего не ела сегодня за весь вечер, – дрогнувшим голосом ответила Лера.

– Я больше не буду плохой, это всё она. Заставила меня есть эти конфеты, мама. Прости…

– Хорошо, давай не будем больше об этом, пойдём пить чай.

Катя настрогала бутербродов, и они втроём уселись за кухонный стол. Алиса с аппетитом жевала, зажмурившись и откусывая большими кусками.

– А ты почему не ешь, мамочка? – с набитым ртом проговорила она.

– Не хочу, я уже ужинала, – соврала Лера, заметив пристальный взгляд Кати. Она не могла заставить себя проглотить ни кусочка. Её опять затошнило при виде еды. «Сколько я уже не ела? Два дня? Совсем не хочется. С тех пор, как убили Диму», – пронеслась в голове горькая мысль, и она сжала зубы и прикрыла веки, чтобы вновь не зарыдать.

– Чай попей, мамочка. Пожалуйста, я же старалась, хотела быть хорошей. Думала, тебе понравится, – обиженно надула губы дочь.

– Хорошо, выпью, спасибо, – Лера схватила кружку и большими глотками влила в себя еле тёплую жидкость, не чувствуя вкуса.

– Мама молодец, – захлопала в ладоши дочь. – А ты, тётя Катя? Сможешь также быстро выпить? Давайте соревноваться, кто быстрей! Я буду судьёй!

Катя пожала плечами, взяла кружку, отхлебнула жидкость и поморщилась.

– Что, невкусно? – быстро спросила Алиса, обиженно заморгав.

– Нет, хороший чай, – Катя залпом выпила.

– Молодцы мои мамочка и тётечка Катечка, – вытянув губы трубочкой, радостно просюсюкала Алиса, хлопая в ладоши.

– Кто победил? – с улыбкой спросила Катя.

– Победила дружба! Первое место у вас двоих! – хихикнула Алиса и потянулась, выгнув спину и зевнув. – Что-то так спать захотелось…

– Давай я тебе расскажу сказку и уложу, – Лера погладила дочь по светлым волосам.

– Давай, только можно я буду с вами спать, у тёти Кати в комнате? А то в той холодно…

– Я не против, – согласилась Лера, зевнув. Ей и вправду захотелось спать. – Но нужно спросить у тёти Кати – ты как, сестрёнка?

– Да ложитесь, у меня кровать большая, – махнула рукой Катя. – в тесноте, да не в обиде, как говорится.

Алиса захлопотала в комнате, расстилая постель. – Я сегодня буду за вами ухаживать, мои тётечка и мамочка, ложитесь в кроватку.

Катя пробралась к стене, Лера устало растянулась рядом. Дочь выключила свет и примостилась с краю.

– Спокойной ночи. Баю-баюшки-баю. Спите крепко, тётечка и мамочка. Ой, я, кажется хочу в туалет. Можно?

– Ну конечно, беги, милая, – прошептала Лера.

– Я быстренько. А вы спите-засыпайте. Баю-баю-баю, – тоненько пропела дочь, закрывая дверь.

В последней фразе дочери Лере почудилась фальшь и ещё какие-то едва различимые странные нотки. «Злорадство? Торжество?» – она не могла подобрать нужное слово, мысли растекались в разные стороны, как подтаявшее мороженое. «Нет, мне это просто кажется, я уже во всём вижу подвох. Главное, дочь снова стала прежней, а противная Лиза уже где-нибудь на городской свалке, я надеюсь» – злорадно скривилась Лера. Но её всё равно беспокоило что-то, словно камушек, забившийся в сапог. Какая-то мелочь. То, что скользнуло по краю сознания и засело внутри, не желая показываться наружу. Лера шарила в потёмках памяти, но никак не могла разглядеть того, что мелькало в глубине. Коротко вздохнув, откинула голову на подушку, сдаваясь.

– Интересно, почему Алиса так резко изменилась? Даже не верится… – прошептала Катя.

– Не знаю, но её глаза снова голубые, как раньше, Кать. И она выбросила эту проклятую Лизу. А я сама лично видела, как она скрылась в кузове мусоровоза. Надеюсь, уже валяется где-то на свалке – там ей самое место. Ты слышала, что Алиса сказала – «дяденька посмотрел и стало стыдно». Это так вид монахов подействовал. Всё-таки божьи люди, – медленно ответила Лера вполголоса. Её глаза слипались, сознание ускользало. – Но нужно будет показать дочь психологу, ты права…

– Чай какой-то горький, заварки много, наверное, – проворчала Катя.

– Да-а-а? – протянула Лера. – А я не почувствовала… – она проваливалась в тёмный омут дрёмы, и где-то на границе между сном и явью перед глазами вдруг возникло видение того, что она так старалась вытащить из глубин сознания минутой раньше и никак не могла – круглая мордочка Лизы, мелькнувшая в свете фонаря. Розовый бант и голубые глаза. Лера попыталась понять, что это значит, но мысли растворились в надвигающейся темноте. Через пару минут обе сестры крепко спали.

Алиса осторожно приоткрыла дверь и позвала:

– Мамочка…

Не дождавшись ответа, осторожно прикрыла дверь и хищно улыбнулась, поворачиваясь в сторону гостиной. В голубых глазах заплясали чёрные точки. Комнату освещал оранжевый свет фонаря, падающий из окна. Девочка взяла стул и подтащила к мебельной стенке со стеклянными дверцами. Открыла среднюю и потянулась к верхней полке – там, рядом с фарфоровой фигуркой балерины и хрустальным графином стояла большая неваляшка с круглым улыбающимся лицом и ямочками на щеках. Алиса осторожно взяла её в руки и спрыгнула со стула. Уселась на пол, поставила напротив неваляшку. Та еле заметно дёрнулась, слегка зазвенев, затем начала раскачиваться из стороны в сторону с металлическим бряканьем. Алиса тоже закачалась в унисон, запрокинула лицо вверх, непроницаемым тёмным взглядом уставившись в потолок. С детского пухлого лица неваляшки на Алису не отрываясь смотрели чёрные круги глаз. На часах было без десяти три, когда девочка вздрогнула, опустив голову. Медленно поднялась с пола, взяв неваляшку, и вышла из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.

Лера была не права, когда говорила, что Валентин Михайлович забыл про них. Следователь, как и обещал, поставил наблюдение за Катиной квартирой. Возле подъезда день и ночь дежурили сменяющие друг друга оперативники, сидевшие в автомобиле, припаркованном там, где хорошо просматривалась лестничная клетка, дверь, окна Катиной квартиры. Сегодня дежурил Александр, молодой оперативник. Накануне он повстречал старого друга, они зашли в кафе, где хорошо «посидели» до глубокой ночи. А дома жена закатила ему грандиозный скандал, с битьём посуды и лица, и выгнала из квартиры, громко хлопнув дверью. Александр до утра дремал на лестнице, пока, наконец, сжалившаяся над ним супруга не пустила его домой. Не выспавшийся, злой, с больной головой, он весь день работал. Именно сегодня, как назло, ему выпало дежурить возле дома свидетельницы. Он мужественно боролся со сном, выпив литр кофе. Но борьба явно была неравной, глаза Александра закрылись, он провалился в сон и не видел, как маленькая фигурка выскользнула из подъезда, пробралась под балконами и скрылась за углом дома.

Маргариту Ивановну разбудил негромкий стук в дверь. Как все немолодые люди, она спала очень чутко и сразу открыла глаза. За полупрозрачными шторами чернела ночь. Воспитательница приподнялась на постели, подслеповато прищурилась, вглядываясь в неясный силуэт пятиэтажки напротив. Ни один прямоугольник окна не светился в темноте. «Может быть, мне послышалось?» – подумала сонно, посмотрев на время. Три часа ночи. Лёгкий стук повторился. Маргарита Ивановна с трудом сползла с кровати, накинула халат. Подошла к двери и посмотрела в глазок. Через него виднелась верхняя часть лестничной клетки чуть выше перил, которая оказалась пуста, но воспитательница уловила чьё-то еле слышное дыхание за дверью.

– Кто здесь? – спросила громким шёпотом. Ладони покрылись липким потом, а в ушах барабанной дробью стучал пульс.

–Это я, Алиса Черненко. У нас беда. Откройте, пожалуйста, – затараторил взволнованный детский голосок на уровне замочной скважины.

– Господи, Алиса. Что случилось? Что ты здесь делаешь ночью? Ты одна? Где мама? – удивлённо спрашивала ещё не до конца проснувшаяся Маргарита Ивановна, торопливо открывая замок и отодвигая засов. Девочка ужом проскользнула мимо неё, что-то сунув в руки на ходу.

– Можно мне в туалет? А вы пока подержите мою игрушку.