Сущность

Дочь вышла на улицу и внезапно расслабила пальцы, выпустив из них маркер, который глухо стукнул о пыльный асфальт. Подняла вверх маленькую ладошку, холодную, как лёд. Лера крепко взяла Алису за руку, огляделась и увидела Фёдора возле синего автомобиля. Он взмахнул рукой и позвал:

– Сюда, Лера. Садитесь…

– Всё хорошо? – спросил он, когда Алиса молча нырнула внутрь машины. – Как вам это удалось?

Лера устало пожала плечами:

– Я не знаю, она даже не сопротивлялась. Но это всё к лучшему, правда?

Фёдор задумчиво кивнул:

– Всё в руках божьих. Садитесь, Лера, нужно ехать.

Она потянула на себя полуоткрытую дверцу. Волна холодного воздуха хлынула из салона автомобиля. «Кондиционер включен, что ли? – с недоумением поёжилась Лера, – Зачем? Совсем не жарко». Она села на ледяное сиденье рядом с дочерью и поняла – это от Алисы веет холодом, точно от работающего компрессора. Водитель, плотный невысокий мужчина лет пятидесяти, с седым ёжиком волос на голове, удивлённо протянул, растерянно крутя рычажки на панели перед ним:

– Что такое? Тепло на улице, а у нас холод сибирский в машине. Кондиционер сломался, что ли?

– Включи печку, Алексей, – мягко посоветовал Фёдор. – С машиной всё в порядке. Думаю, дело в другом.

Алексей, видимо, о чём-то догадавшись, замолчал, оставил в покое рычаги и кнопки. Схватился за руль обеими руками, вытянув шею вперёд. Только изредка бросал в зеркало заднего вида изумлённые и испуганные взгляды больших водянистых глаз. Лера глубоко задумалась, глядя вниз, на бесконечную серую реку асфальта, скользящую под колёсами автомобиля. Поведение дочери сбивало с толку. Ей почему-то казалось, что Алиса – вернее, то ужасное нечто, завладевшее её сознанием, непременно будет сопротивляться этой поездке. «Она даже не спросила, куда мы едем, как будто ей всё равно. Или она знает, но не боится», – от этих мыслей сердце вновь учащённо забилось, а где-то глубоко внутри заворочались сомнения в том, что отчитка в монастыре спасёт дочь. «Но второй монах, Амвросий, пообещал, что сможет помочь моей несчастной девочке, он сказал, что видел таких же, как она, одержимых, помогал им», – образ отца Амвросия возник перед глазами, его уверенный вид, умный взгляд вселяли доверие и давали надежду…

Размышления прервал завибрировавший в кармане телефон. На экране высветился номер Валентина Михайловича. Лере не хотелось разговаривать с ним, она решила просто не отвечать, сунув телефон обратно и поставив на беззвучный режим. Но он всё жужжал и жужжал в кармане, словно надоедливая муха. Она раздражённо достала его, нехотя надавила на зелёную кнопку. Поздоровавшись, Валентин Михайлович с беспокойством спросил:

– Лера, у вас всё нормально?

Она зло усмехнулась и довольно резко ответила:

– Валентин Михайлович, что за вопросы? Разве вы не знаете? Ведь вы обещали поставить наблюдение, или вам что-то помешало?

– Лера, с этим всё в порядке, – растерянно и немного обиженно произнёс он. – Я же дал вам слово. Например, я знаю, что вы сейчас поехали куда-то с дочерью. К сожалению, оперативники следят только за квартирой, поставить наблюдение за каждой из вас я просто не могу, людей не хватает, да и начальство вряд ли одобрит. Пост наблюдения за вашей квартирой тоже могут снять, потому что кое-что произошло… – Валентин Михайлович немного помолчал, затем спросил. – Лера, вам знакома некая Маргарита Ивановна Лебедева?

– Лебедева… – она задумалась, вспоминая, откуда ей знакома эта фамилия. – Ах да, конечно, я её знаю! Маргарита Ивановна – воспитательница в детском саду Алисы. А почему вы спрашиваете? Что-то случилось?

– Её сегодня нашли убитой у себя дома. Соседка увидела, что дверь не заперта, и нашла труп в коридоре квартиры. Лера, будьте осторожней, прошу вас. Возможно – убийца где-то рядом с вами. Может быть, это кто-то знакомый.

– Боже мой… В коридоре квартиры, – эхом повторила поражённая Лера. – И-и-и… что? С ней сделали то же, что и с Димой?

– Да, тот же почерк, это явно один и тот же человек. Знаете, самое странное… – он помолчал немного, и совсем тихо и немного неуверенно добавил, будто сомневаясь. – Самое странное – что там был ребёнок…

– Ребёнок? Где? – еле слышно просила Лера.

– В квартире, чёткие отпечатки маленьких следов. Размер тридцатый, не больше. Видите ли, её убили ночью, дверь была открыта до девяти, пока не заглянула соседка… Может быть, из местных ребят кто-то зашёл случайно…

Его голос всё говорил и говорил в трубке, но Лера уже не слышала, не понимала слов, окаменев от страшного подозрения, сдавившего горло, больно стянувшего грудь. У дочери тридцатый размер обуви. Вспомнились пропавшие таблетки и неожиданное «выздоровление» дочери вечером. Неужели Алиса напоила их с Катей чаем со снотворным для того, чтобы…. Нет, дальше думать не хотелось. Она почувствовала себя так, будто стоит на краю обрыва и смотрит в пугающую тёмную глубину. Словно в тумане, нагнулась, упёрлась взглядом в нежно-розовые кожаные туфельки на ногах дочери. Их белая широкая подошва сбоку, на пару сантиметров от нижнего края, была залеплена чем-то, похожим на коричневую грязь. «Это кровь», – с отвращением и саднящим душу страхом вдруг догадалась Лера. Руки затряслись так, что она уронила телефон, в динамиках которого слышался встревоженный голос Валентина Михайловича, явно обеспокоенного её долгим молчанием. Сердце сдавило, стало трудно дышать. Ей показалось, что она опять проваливается в вязкую пустоту, как в то утро, когда нашла тело убитого мужа…

Открыв глаза, Лера увидела над собой побледневшее лицо Фёдора. Удивлённо огляделась, приподняв голову. Увидела рядом острые иглы зелёной травы, пыльное колесо автомобиля чуть поодаль и поняла, что лежит на обочине дороги.

– Лера, вам уже лучше? – затормошил её Фёдор. – Попейте воды, – он приложил к её пересохшим губам пластиковую бутылку.

Лера сделала пару глотков и отвела его руку:

– Спасибо, Фёдор, я уже пришла в себя. Что случилось?

– Я очень испугался за вас, вы внезапно потеряли сознание, упали головой вперёд. Хорошо, что впереди было кресло, не ударились сильно. Вот телефон, возьмите, я нашёл его под сиденьем.

Лера взяла мобильник. Не глядя, сунула его в карман.

Фёдор положил прохладную. ладонь ей на лоб, с тревогой заглянул в глаза:

– Вы сможете встать? Нас ждут, нужно ехать.

Лера снова кивнула. Монах помог ей поняться и забраться на ледяное сиденье автомобиля рядом с дочерью, которая молча смотрела неподвижным угольно-чёрным взглядом ей в лицо. Губы Алисы изгибались в торжествующей кривой ухмылке. Только сейчас Лера осознала, что услышала вчера вечером во фразе дочери – «Спите спокойно… Баю-баюшки-баю…» Это была насмешка… Лере хотелось закричать, но она сжала зубы и села прямо, зажмурив веки. В памяти возникла мордочка Лизы, её глаза, блеснувшие в свете фонаря. Прежние, с голубой радужкой и белками молочного цвета… Как будто игрушку покинуло то страшное, что находилось в ней прежде. Или там ничего не было? Просто дочь как-то оттёрла глаза? И дело всё же не в игрушке. И не в одержимости Алисы. Но в чём? В чём же? Что происходит? Дочь – сумасшедшая? Убийца?

Мысли проносились бешеной каруселью, от них закружилась голова и тошнота подкатила к горлу. Лера не чувствовала слёз, что текли сквозь плотно сомкнутые ресницы. «Дима, Димочка» – муж, о смерти которого она запретила думать самой себе, внезапно возник перед её мысленным взором. Сердце снова сдавило, а в висках застучало. Смерть воспитательницы. Детские следы. Туфельки Алисы, запачканные кровью. Лера не могла до конца осознать весь ужас того, что открылось ей после слов следователя. Слёзы текли и текли по лицу, но она не вытирала их. Она вцепилась обеими руками в сиденье, приподняв лицо вверх, до боли зажмурив глаза. «Нужно сказать об этом Фёдору. Нет, я не могу, это же моя дочь. Вдруг он откажется помогать нам, и что тогда?» Лера мотнула головой, судорожно вздохнув, и открыла глаза, решив ничего не рассказывать Фёдору. Отвернулась к окну, чтобы не смотреть на лицо Алисы. Она просто не могла. Лера не поворачивала головы до конца пути. Фёдор с тревогой посматривал неё, но ничего не говорил. Водитель бросал испуганные взгляды в зеркало заднего вида, изумлённо покачивая головой.

Свято-Вознесенский монастырь чем-то неуловимо напоминал Троицкий. Тот же высокий каменный забор, выложенный изразцами вокруг больших деревянных ворот. Здание церкви, богато украшенное фресками на библейские темы. Блестящие позолотой купола на звоннице. Уютный двор и дорожки, выложенные плиткой. Монахи в чёрных мантиях и шапочках, молчаливо скользящие мимо. Паломники – в основном женщины в платках и широких длинных юбках. Амвросий встретил их возле ворот, молча проводил к небольшой церкви в глубине монастырского сада. На вид очень старой, деревянной, с посеревшими от времени стенами. В сравнении с той, что находилась в монастырском дворе, эта выглядела словно нищенка рядом с наряженной модной красоткой. Алиса покорно семенила рядом с Лерой, ни о чём не спрашивая и не сопротивляясь.

Точно так же, без волнения и какого-либо беспокойства вошла внутрь церкви, не задержавшись на пороге ни на секунду. Без всякого страха прохаживалась вдоль стен, пристально рассматривая своими чёрными глазами лики святых на иконах. Лере опять стало не по себе. Ей почему-то казалось, что одержимые ведут себя иначе. Она видела пару голливудских фильмов на эту тему. Там люди, одержимые демонами, визжали и корчились при виде крестов и икон. Она вновь почувствовала гнетущие сомнения и страх. «Если не поможет обряд, что будет с Алисой, в кого она превратится? В Анжелу? Снова и снова будет убивать? Но ведь она всего лишь маленькая девочка…»

Монахи бесшумно скользили по небольшому помещению церкви, расставляли свечи в многочисленные подсвечники, стоящие вдоль стен и в центре зала, негромко переговариваясь между собой. Наконец всё было готово. Отец Амвросий подошёл к Лере, пристально взглянул в глаза:

– С вами всё в порядке? – Лера молча кивнула.

– Вы неважно выглядите, – покачал головой Амвросий. – Скажите дочери, что она может лежать или сидеть здесь, – он показал рукой на небольшую низкую скамейку, стоявшую в центре зала. – Вы можете присутствовать, только если пообещаете ни во что не вмешиваться. Если начнёт бесноваться, братья будут удерживать её, но они не причинят ей вреда, не бойтесь. Здесь недавно начали делать ремонт и все скамейки убрали, как видите, – он махнул рукой вправо, где на полу виднелись тёмные прямоугольные вмятины. – Поэтому вам придётся стоять. Думаю, что обряд будет долгим. Если устанете, можете выйти, возле входа есть лавочка.

Лера прерывисто вздохнула, подошла к Алисе, застывшей напротив иконы Богоматери с младенцем. Дочь вглядывалась в их лица своим тёмным бездонным взглядом. Губи кривились в злой ухмылке. «Она совсем не боится, смотрит как-то… надменно даже».

– Алиса, сядь, или ложись на лавочку. Вот сюда. Так нужно, – тихо попросила она.

Чёрные глаза уставились на Леру, грубый гортанный голос насмешливо ответил:

– Ты такая глупая, мамочка. Думаешь, меня пугают ваши кресты и молитвы? Ваши размалёванные доски? – из груди дочери вырвался хриплый скрипучий смех, похожий на противный хохот из Лериного кошмара, в ту ночь, когда убили Диму. Неваляшка, прижатая к груди Алисы, забренчала в такт тонким звоном, удивительно напоминавшим металлический звук «ловушки злых духов».

– Алиса, прошу тебя… Перестань, – задыхаясь, умоляюще прошептала Лера.

– Ну хорошо, хорошо, мамочка. Я же послушная девочка, – пропела дочь фальцетом и снова хихикнула.

Подошла к скамейке и легла на неё, крепко прижимая к груди неваляшку и содрогаясь от смеха. Но вскоре успокоилась и замерла, закрыв глаза, словно заснула. Лера, немного помедлив, отошла в сторону. Встала там, где разрешил ей священник – за небольшой колонной. Отец Амвросий поднялся по ступеням на возвышение в алтаре, остановился за узкой трибуной, опустил глаза в раскрытый молитвенник. Фёдор и два помощника замерли рядом с лежащей на скамейке одержимой девочкой. Отчитка началась в девятнадцать часов тридцать две минуты по местному времени. До следующего новолуния оставалось четыре часа тридцать шесть минут…

Глава 12 Нож из прошлого

Валентин Михайлович хмуро смотрел на лежащий перед ним на столе лист бумаги с результатами экспертизы. У него не было оснований не доверять старому опытному эксперту, но он всё же сомневался… Слишком уж невероятным было его заключение – орудием убийства Дмитрия Черненко, вероятнее всего, являлся такой же нож, которым убиты дети тринадцать лет назад и покончила с собой Анжела Райхерт. Либо это точная копия – лезвие с характерными зазубринами…

– Чертовщина какая-то, – изумлённо прошипел следователь себе под нос.

Столько лет прошло, все вещдоки давно должны быть уничтожены. А вдруг нет? Возможно, нож попал в чьи-то посторонние руки. Либо кто-то сделал слепки с лезвия? Сейчас и не узнать, бардак такой в следствии, и был и есть, – Валентин Михайлович сморщился от этой мысли, как от зубной боли. – Хорошо, значит всё же подражатель… Как-то сумел заполучить нож. Но почему столько лет ждал? И почему в этот раз жертвы не дети, а взрослые люди? Почему убийца выбрал именно мужа Леры? Крепкий спортивный мужчина, по словам эксперта, даже не сопротивлялся, просто дал себя убить. Почему? Одни вопросы, на которые нет ответов… Перед глазами следователя всплыло бледное заплаканное лицо Леры. Он невольно вздохнул, с сожалением покачал головой. Да уж, не везёт девчонке в жизни. Родители погибли, теперь мужа убили. Валентин Михайлович не видел племянницу бывшей жены много лет, но сразу узнал. Лера осталась в его памяти испуганным подростком, с большими карими глазами трогательного оленёнка. В ней и сейчас сохранилась та же хрупкость и беззащитность. Они с сестрой были очень похожи, но Катя казалась более жёсткой и энергичной. Может, потому что старше… Валентин Михайлович щелкнул кнопкой электрочайника, насыпал в кружку кофе, подошёл к окну и снова задумался.

Сегодняшняя жертва – пожилая женщина, воспитательница в детском саду. Что могло связывать их с Дмитрием? Или все жертвы случайны, убийца не выбирает заранее? Что означают детские следы рядом с жертвой? Результата второй экспертизы ещё не было, но следователь был уверен, что они совпадут с первой. Он с силой потёр ладонью лоб и застыл, нахмурив брови, пытаясь осознать неясную мысль, бродившую в голове. Наконец понял, что его беспокоит. Алиса, дочь Леры, тоже ходит в детсад… Возможно, она знает воспитательницу. Валентин Михайлович набрал номер Леры, но она не отвечала. Каждый раз слушая длинные гудки, он начинал злиться и беспокоиться одновременно. Наконец Лера взяла трубку. Его подозрения подтвердились – убитая женщина работала воспитателем у Алисы в группе. Связь неожиданно прервалась, он больше не мог дозвониться.