Сущность

Звонил Фёдор, его бодрый голос казался оглушительным, Лера отодвинула руку с телефоном подальше от уха.

– Алло, Лера, я договорился с человеком. Он отвезёт вас к Амвросию, в три часа дня. Будьте готовы к этому времени. Постарайтесь как-то уговорить дочь. Алло, вы меня слышите?

– Да, слышу. Фёдор, я не знаю… Алисе вчера стало лучше, может быть пока не надо? – с сомнением прошептала она в трубку, вспоминая вчерашний вечер.

– Вы не понимаете… Отец Амвросий сказал, что её нужно привезти в монастырь на отчитку срочно. Если вы хотите помочь своей дочери, это необходимо. Одержимые бывают очень хитры и могут притворяться, помните об этом.

– Хорошо, я сейчас решу и перезвоню вам, Фёдор.

Лера встала с кровати. Голова кружилась и гудела, как будто с похмелья. Она не понимала, что с ней. У Кати тоже всё валилось из рук, она с трудом собралась и стояла у двери, держась за голову.

– Боже мой, мне так плохо. У тебя есть таблетка от головы?

Лера кивнула, вышла в коридор, покопалась в сумке, достала пластиковый блистер. Пошатываясь, отправилась на кухню за водой.

– Давай две, – хриплым голосом попросила Катя. Лера тоже последовала её примеру, проглотив две белые продолговатые пилюли.

Сестра ушла, захлопнув дверь, а Лера снова открыла сумку, начала искать то, что не увидела там в первый раз. Она точно знала, что вчера в боковом кармашке лежали две коробочки – с обезболивающими таблетками и снотворным. У неё частенько болела голова, она тяжело засыпала, поэтому всегда держала при себе нужные лекарства. Лера в недоумении перерыла сумку, затем раздражённо перевернула вверх дном. Всё содержимое с лёгким стуком и бренчанием рассыпалось по полу. Помада, пудреница, ручки, салфетки, чеки, ещё множество мелочей и разного хлама. Таблеток снотворного не было. Лера сгребла всё обратно в сумку. Попыталась подтолкнуть неповоротливые мысли в сонной голове, еле ползущие, словно многотонный каток. Внезапно она вспомнила чай, налитый дочерью вечером, после которого сразу уснула. Смутные подозрения зашевелились в душе. Лера зашла в кухню, заглянула в полупустое мусорное ведро. Сверху валялись какие-то слипшиеся мокрые бумажки, пакетики от чая, больше ничего нельзя было разглядеть. Она взяла ведро и высыпала мусор на пол. На самом дне лежала пустая упаковка от таблеток снотворного… Ноги внезапно ослабли, она обессиленно опустилась на табуретку. «Так вот почему нам с Катей так плохо сегодня» – наконец поняла она. «Но зачем, зачем Алиса это сделала? – со страхом подумала Лера. По спине пробежал холодок. – И почему так долго спит? Она никогда не вставала так поздно. С ней что-то случилось? Господи, только не это…» – Лера в панике вскочила, опрокинув табуретку, устремилась к двери комнаты. Взялась за ручку и вдруг услышала оттуда знакомое гортанное пение, от которого острыми ледяными иглами прошило низ живота. Резко распахнула дверь. Увидела дочь, стоящую к ней спиной возле дивана, с раскинутыми, приподнятыми вверх, как у дирижёра руками. Алиса пела, точнее, выла на незнакомом языке грубым утробным басом. Лера шагнула ближе. На диване перед Алисой были рассажены, как в зрительном зале, игрушки. Старые, ещё Лерины и Катины, которые она бережно хранила. Пара кукол, большой коричневый мишка без уха, разноцветные мягкие собачки, кошечки, свинки. Похоже, Алиса собрала их по всей квартире. Лера присмотрелась и отшатнулась, крик застрял в горле. На месте игрушечных глаз зияли дыры. Рты перечёркнуты чем-то чёрным так, как будто зашиты. Лера наступила на что-то твёрдое и бросила взгляд на пол – там валялся чёрный маркер без колпачка. Дочь внезапно повернулась, уставилась на неё чернильными лужами глазниц.

– Так ведь лучше, правда, мамочка? – с издёвкой прогудел незнакомый гортанный голос изо рта дочери.

– Боже мой… Кто ты, и что тебе нужно? – сдавленным голосом спросила Лера.

От чёрного взгляда перехватило дыхание, сердце сжалось, словно она заглянула в тёмный глубокий тоннель, таящий в себе нечто ужасное. То, что снится порой в самых глубоких предутренних снах, о чём не хочется вспоминать днём.

– Скоро ты всё узна-а-аешь. – протяжно пропело существо в теле Алисы.

– Анжела… Так тебя зовут? Зачем ты это делаешь? Для чего тебе моя дочь? – дрожащим голосом продолжала Лера, чувствуя, как на голове шевелятся волосы от устремлённого ей в лицо взгляда.

– Ты о-о-че-е-ень любопытная, я же сказа-а-ала, ты всё узнаешь. Скоро-о-о, – не меняя тональности протянуло то, что было в теле дочери.

– Я хочу поговорить с Алисой. – настойчиво произнесла Лера. – Дай мне увидеть её.

По лицу девочки пробежала судорога. Видно было, что в ней происходит какая-то внутренняя борьба. Чернота в глазах побледнела, они постепенно снова обрели прежний цвет и умоляюще посмотрели на Леру. Бледные губы еле слышно прошептали:

– Мама, не зли Анжелу, пожалуйста. Ей это не нравится. Или я не смогу защитить тебя. Прости. Мне тяжело удерживать её, я сейчас уйду, – голова дочери тряслась от внутреннего усилия, словно она в самом деле держит что-то тяжёлое изо всех сил.

– Доченька, мы сегодня должны поехать в одно место. Прошу тебя, так нужно. Постарайся уговорить… – Лера запнулась. – Её…

– Хорошо, я постараюсь, мам, – сквозь зубы проговорила Алиса, подёргивая головой и плечами, как от нервного тика.

Глаза дочери вновь стали стремительно чернеть, она затряслась, словно в эпилептическом припадке. Лера ощутила, что пол под ногами дрожит, как палуба судна. Вибрация волнами разливалась по комнате, а её источником была маленькая хрупкая фигурка дочери возле дивана. Дрожали и звенели стёкла в оконных рамах, с потолка осыпалась штукатурка. Ледяной вихрь пронёсся по комнате, закружился вокруг Алисы, разметав светлые волосы вокруг страшного чужого лица. Дочь вскинула руки резким жестом, завыла грубым голосом:

У-уйди-и-и.

Поток холодного воздуха ударил в грудь с такой силой, что на секунду перекрыл дыхание. Леру вытолкнуло за порог. Дверь с грохотом захлопнулась перед глазами. Она попятилась на кухню, в панике схватила телефон, дрожащими пальцами стала давить на кнопки. Номер Фёдора ответил длинными бесстрастными гудками. «Возьми трубку, прошу!» – мысленно взмолилась она. Наконец, после минутного ожидания, показавшегося невероятно долгим, монах ответил. Лера горячо зашептала в трубку:

– Фёдор, простите, вы были правы. Всё стало только хуже. Я даже не знаю, удастся ли нам увезти её.

– Хорошо, мы подъедем в три. Всё остальное решим на месте. Водитель знает о том, что девочка одержима и сможет помочь. Но всё же попробуйте уговорить…

Лере оставалось только ждать. Она в смятении ходила по комнате из угла в угол, с нетерпением поглядывая на часы, со страхом прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. Оттуда по-прежнему раздавался звук грубого гортанного голоса, тянувшего то ли песнь, то ли молитву на незнакомом языке, от которого зудело в ушах, а по спине ползли колючие мурашки.

Глава 11 Экзорцист

Отец Иоанн получил сегодня это странное письмо от православного священника из далёкой России и раз за разом перечитывал его. Густые седые брови хмуро нависли над небольшими цепкими глазами цвета тёмного янтаря. Он устало склонил голову на руку, задумчиво потёр указательным пальцем высокий лоб, изрытый глубокими траншеями морщин. Иоанн всегда искренне радовался этим письмам. Ему казалось, что молодой православный монах, отправляющий их, очень близок ему по духу, несмотря на принадлежность к другой ветви христианства. Они оба проводили обряды экзорцизма, каждый по-своему, но занимались, в общем-то, одним и тем же богоугодным делом. Отцу Иоанну было уже за семьдесят, он многое повидал на своём веку. Но то, о чём писал отец Амвросий, казалось странным, неправдоподобным. «Возможно, волновался и немного преувеличил, неправильно подобрал, или не совсем удачно перевёл некоторые слова». Хотя в предыдущих письмах монах показал себя человеком образованным, свободно объясняющемся на чужом языке. «Просит совета… Но что могу подсказать ему я, находясь в тысячах километров? Возможно, увидев ребёнка, смог бы…»

Иоанн смотрел на светящийся экран монитора, но мысли его были далеко… Отец Амвросий очень удивился бы, узнав о том, что католик-экзорцист тоже наделён от рождения странными способностями, только немного иными. Амвросий обладал необычным зрением, а Иоанн мог чувствовать и слышать бесов в людях. Ладони сразу начинало покалывать иголочками, а в голове раздавался гул, похожий на отдалённое жужжание тысяч насекомых. Отец Иоанн прошёл долгий путь, пока наконец догадался, каким даром наделил его господь, понял своё предназначение. Он не терзался сомнениями, как Амвросий, а со всей страстью, присущей его натуре, отдался важному и нужному, на его взгляд, делу. Он занимался экзорцизмом уже более сорока лет. Также, как и Амвросий, Иоанн всегда точно знал, что сущность покинула человека, по стихшему гулу в голове. Может быть, оттого у него было столько последователей и учеников. Даже сам Папа благословил его. Только однажды за свою долгую жизнь он столкнулся с чем-то странным, чему не находил объяснения. Это не было похоже на все остальные случаи. Тогда он не смог справиться.... Давно. Лет пятнадцать назад. Родители совсем юной девушки, набожные католики, обратились к нему в отчаянии и страхе за дочь, которая менялась на глазах, умоляя приехать в маленький городок на севере Италии.

Иоанн ещё только приближался к небольшому двухэтажному дому на узкой тенистой улочке, когда почувствовал странный звук в голове, совершенно не похожий на то, что доводилось ему слышать прежде. Точно скрежет сотен напильников. А ладони охватил нестерпимый болезненный зуд, словно под кожей зашевелились прожорливые червяки, грызущие плоть. Хрупкая девушка с большим выпирающим животом неподвижно лежала, привязанная к кровати за руки и ноги. Спутанные тёмные волосы закрывали лицо. Казалось, что она спит.

– Зачем вы привязали её? – спросил отец Иоанн, морщась от жестяного звука в голове, распиливающего мозг на мелкие кусочки, с трудом удерживаясь от жгучего желания впиться ногтями и зубами в зудящие ладони.

– Она раздирает себе кожу до крови, святой отец, – тихо ответила мать девушки. – Нам приходится это делать для её же блага. И ничего не ест уже несколько дней.

– А живот? Она беременна? – резко спросил отец Иоанн.

– Нет. Её осматривал доктор, он сказал, что беременность ложная. Но она… Наша несчастная дочь думает, что у неё там, внутри, кто-то… Или что– то есть. Нечто ужасное. Дьявольское… Мать всхлипнула и перекрестилась.

Девушка вдруг резко повернула голову и впилась взглядом в лицо священника. Её выпуклые тёмные глаза с покрасневшим белками и припухшими веками умоляли спасти, избавить от страданий. Она застонала и стала извиваться всем телом, пытаясь освободиться от пут.

– Я его чувствую, он скребёт меня там, внутри, своими когтями. Помогите, – хрипела она в изнеможении.

– Когда это началось? – спросил отец Иоанн, усаживаясь на низкую скамеечку возле кровати больной, сочувственно глядя на её измученное лицо.

Отец и мать переглянулись, и мужчина неуверенно произнёс:

– Мы думаем, виновата эта поездка… У Софии есть жених. Вернее, был. Они были помолвлены, но поссорились во время путешествия. Они оба увлекались древностями, всякими таинственными мистическим достопримечательностями. Были в Румынии – в Трансильвании, в Английском Стоунхендже, в Ньюгрейндже – это в Ирландии. И вот там что-то произошло, и они поссорились. Дочь ничего не рассказывала – только плакала. Мы сначала думали, что она так тяжело переживает разрыв с женихом и пытались как-то утешить, но не хотели сильно досаждать ей. Только молились за её душу. Но вскоре стало понятно, что с Софией что-то не так. Она начала меняться. И её живот стал расти…

– Мы водили её по врачам, – заговорила женщина, с мольбой глядя ему в лицо большими слезящимися глазами. – Но все только разводят руками. Её матка пуста, это подтвердил ультразвук, но живот растёт, и моя несчастная девочка сходит с ума… Говорит, что в ней поселился дьявол. Святой отец, умоляю вас, сделайте что-нибудь. Спасите нашу дочь… – её голос прервался, она всхлипнула и отвернулась.

– Попытаюсь, с божьей помощью. Только вы должны оставить нас вдвоем, так будет лучше. Случай очень тяжёлый, но я сделаю всё, что в моих силах…

Отец Иоанн читал молитвы над одержимой пять дней. Пять долгих нескончаемых дней… В конце первого девушка притихла и прекратила попытки вырваться. Чуть стих и сводящий с ума скрежет в голове священника. Он почти поверил тому, что молитвы помогли. Решил отвязать девушку. Но, стоило лишь распутать ей руки, как она вскочила, неуловимо быстрым движением сбросила верёвки с ног, проворно поползла по полу, забилась под кровать. Он заглянул туда и обомлел – одержимая задрала длинную ночную рубашку, исступлённо царапала живот, ноги, оставляя на коже длинные кровавые полосы. Шум в голове снова усилился, словно неведомые жестянщики отдохнули и принялись за работу с новой силой.

– София, вернись на кровать, – строго сказал священник.

Девушка молча продолжала калечить себя, воздух со стоном выходил изо рта. Сколько он ни убеждал её, всё было бесполезно. Ему пришлось позвать на помощь родных, чтобы вытащить одержимую из её убежища. Больше он не пытался развязать девушке руки. Да и шум в голове не стихал, а становился всё более невыносимым. Одержимая ничего не пила и не ела, только мотала головой, скалила зубы и плевалась в родителей, терпеливо пытавшихся накормить дочь. «Нужно везти её в лечебницу, или несчастная умрёт от истощения», – грустно думал священник, глядя на землистое лицо одержимой, с чёрными кругами вокруг красных белков глаз, на выпирающие кости. Только одна часть тела становилась всё больше – вздутый подрагивающий пузырь живота. В дверь постучали, прервав его невесёлые раздумья. В комнату вошёл невысокий человек в сером костюме-тройке. С коричневым квадратным саквояжем в руке, похожим на докторский.

– Святой отец, могу я попросить оставить нас с девушкой наедине? – сухо спросил он вместо приветствия.

– Кто вы? – удивился тот.

– Я тот, кто может помочь… больной… Я вижу, что она нуждается в моей помощи. Немедленно, – произнёс он сквозь зубы, пристально глядя на огромный вздрагивающий живот девушки.

– Вы врач?

– Можно сказать и так, – усмехнулся мужчина одной стороной рта, его худощавое лицо, покрытое каким– то странным серым загаром, прорезали тонкие морщины. – Так вы оставите нас? – в голосе незнакомца прозвучали нетерпеливые повелительные нотки