Вершина. Сага «Исповедь». Книга четвёртая

– С чего ты это взял?

– Старуха одна нашептала. Странная такая, появилась откуда ни возьмись и беседу завела. Кто, куда путь держу, чем сердце успокою…

– Слепая?

– А ты откуда знаешь?

На этот раз я хитро улыбнулся, сделав загадочный вид.

Всегда поражался, почему мне с ним так легко, чувство такое, что знаю его целую вечность и испытываю полное безоговорочное доверие. Даже слова Филоретты ничего не изменили. А осознание того, что я сам вручил ему в руки свою смерть, непонятным образом утешает. Почему? Сам не знаю.

– Когда это случилось?

– Накануне. Мы ехали через лес ранним утром, остановились. Я отошёл в кусты, сам понимаешь, а тут эта ведьма старая как из-под земли выросла.

– Здравствуй, – говорит, – добрый молодец, куда путь держишь? – он изобразил её скрипучий голос. – Я ей: «Чего тебе, бабка, надо?» А она: «Покушать бы, сыночек!» Я дал ей кусок хлеба из того, что был припасён. Она поблагодарила, поклонилась и говорит: «За доброту твою помогу тебе. Те, кого ты ищешь, будут завтра там-то, там-то». Откуда, говорю, знаешь? «Да, знаю! – отвечает плутовка. – Всё про тебя знаю!» Меня аж в холодный пот бросило. А глаза неподвижные, как два белёсых пятна, даже зрачков не видать. Ну вот, она и говорит: «До холодов два дня осталось, после снег пойдёт. Укрыться вам надо до этого времени, найти надёжное место. Потом две недели дороги непролазные будут. Всё ровным ковром заметёт…»

«Дались ей эти два дня, вчера ж я её сам видел. Как могла она в разных местах быть одновременно, старая и слепая? Но и совпадений таких не бывает…» – подумал я.

– А как звать её, не говорила?

– Сказала: «У синьора своего спросишь, он поймёт».

– К чему эти игры? Решила показать нам свои способности, чтобы во всё поверили и не усомнились в словах её?

– О чём ты, Эрнесто? Ты знаешь эту чокнутую старуху?

– Она не чокнутая… – я поведал ему обо всём, умолчав только об Эделине и отведённой ему роли. Он внимательно выслушал, не сильно удивляясь.

– Так это благодаря ей Патриция выжила?

– Только дитя было уже не спасти.

– Прости, но может, оно и к лучшему?! После всего пережитого вами он был бы вечным напоминанием того кошмара…

– Не знаю, Амато, не знаю. Когда я держал его в руках, я чувствовал совсем иное.

– Прости, Эрнесто, не хотел тебя обидеть.

– Что ещё сказала Филоретта?

– Так вот как её зовут! – Амато рассмеялся.

– И чем же ты сердце своё успокоишь?

– Вот этого я не скажу, прости. Теперь, тем более, её слова приобрели вес. Если завтра снег ляжет, так и вовсе поверю в чудеса! – он пришпорил коня и ускакал вперёд, это напоминало игру в догонялки.

Мы ещё какое-то время посоревновались, кто кого быстрее. А потом остановились, решив, что всё же пора возвращаться.

– Как там моя жена, Амато?

– Это ты меня спрашиваешь? Знаешь, что она меня, мягко говоря, недолюбливает. Но мой подарок растопит её лёд, я больше чем уверен!.. – он широко улыбнулся.

– Ты меня заинтриговал, придётся ехать смотреть, что за сюрприз ты нам приготовил!

Я наблюдал, как он подшучивает надо мной, и думал о том, что этот человек совсем не похож на того угрюмого, зажатого в тиски, вечно молчаливого воина, от которого и слова невозможно было услышать. В каком напряжении его вечно держал Федерико? К каким низменностям принуждал, используя его уязвимость?..

Это были два совершенно разных человека: Амато до… и после.

Возвращаться было легко. Моё настроение во много раз улучшилось, я выветрил все свои сомнения и обиды, все негативные чувства ушли на задний план, теперь я был готов расцеловать мою жену и попросить у неё прощения. Даже если не считаю себя виноватым, лучше прекратить эту сору и попробовать наладить отношения. Мы столько выстрадали, что было бы глупо именно теперь всё разрушить.

Мы застали их на коротком привале. Патриция приняла спокойный вид, но красные, опухшие от слёз глаза, выдавали её переживания.

– Ты простишь меня? Я был неправ. Не хочу больше ссор и выяснения отношений, Ты мне нужна, я люблю тебя, – поцеловал, она не сопротивлялась. Это уже что-то!

Рядом с нею сидели Валентино, Маркела и та самая маленькая девчушка, что бросилась когда-то под копыта коня Амато.

– Её зовут Амелия. Ей семь лет. И теперь я её настоящий и единственный опекун.

– Хитрец, завёл себе готовое дитя, пелёнок не нюхал, и по ночам спокойно спал! – пошутил Пьетро, один из наших охранников.

– А тебе и завидно, да, рыжий?! – отпарировал Амато и показал ему кулак.

– Молчу, молчу, мой господин! – ретировался тот, раскрасневшийся от горячей еды и вина.

Погода менялась на глазах. Поднялся сильный ветер, тучи заволокли небосвод. Наспех поев, мы затушили костёр и отправились в путь по уже разведанной нами дороге. Теперь дети и женщины занимали весь экипаж, чему я был несказанно рад, это давало мне возможность ехать на любимом коне, беседовать с верным другом и не видеть печальных, обиженных глаз моей любимой.

Часть 2. Глава 12

Всю ночь и ещё полдня пришлось ехать, прежде чем мы обнаружили небольшое поселение у подножья гор. Замёрзшие, уставшие женщины и дети нуждались в отдыхе. Приняли нас охотно, нечасто в эти места заглядывает знать. Старый, но добротный дом из серого камня стоит чуть поодаль от остальных и прикрыт со всех сторон зелёными зарослями. Садовника у обедневшей дворянской семьи давно уже нет, судя по всему.

К счастью, никто не знает здесь барона Гриманни, несмотря на его богатство и могущество, он известен лишь в своём узком кругу, тут у людей другие господа.

Разместились благополучно, нам отвели целых четыре комнаты. Я не сомневался в том, что слова Филоретты исполнятся: скоро нас завалит снегом, это подтверждал и всё усиливающийся холодный ветер. Непогоду лучше переждать, сидя у огня в камине под надёжной крышей. Путешествие наше было долгим и утомительным. После сытного обеда все отправились спать.

Мы остались с Патрицией наедине. Этого момента я ждал и боялся одновременно, намереваясь поговорить по душам и разрешить сомнения и переживания Патриции без вездесущих глаз Маркелы. Но она не хотела со мной разговаривать, может быть, от усталости. Она тихо и смиренно лежала, ожидая меня.

Трогательно-беззащитная и хрупкая, но только внешне, внутри неё находится стальной стержень, который невозможно согнуть. Если этой женщине что-то взбредёт в голову, её уже не переубедить.

– Дальше будешь обижаться? – я, недолго думая, обнял её и притянул к себе, ощущая, как кровь заиграла во мне. За всё это время я не прикасался к супруге, как к женщине, и воздержание становилось невыносимым. Но смел ли я думать о чём-либо подобном рядом с той, которой пришлось пережить столько горя, ведь совсем недавно она потеряла ещё и ребёнка. Я и не надеялся на то, что Патриция когда-нибудь подпустит к себе кого-то, даже меня.

Пригрелись рядышком, стало хорошо и спокойно, а за окном свирепствовал лютый ветер и бил в окно струями ледяного дождя. «Как же вовремя мы нашли прибежище! Слава Богу! А ведь если бы не Филоретта, не знали б мы о приближении непогоды, не торопились бы, а то и застряли б где-нибудь на полпути и замёрзли от холода…» – я мысленно поблагодарил слепую пророчицу и помолился о ней, прежде чем усталость накатила, увлекая в страну воспоминаний.

Снится старый дом Эделины, запах лекарственных трав и жаркие объятия. Её огненные локоны щекочут мне лицо. Она обнажена и смеётся, и дух захватывает от её природной спелой красоты. Никуда моя любовь не делась, я по-прежнему желаю эту богиню всем своим естеством, отгоняя мысли, что видение всего лишь сон, а на самом деле всё давно не так, и произошло непоправимое. Страсть пылает и бьёт во мне ключом, я прикасаюсь к её атласно-белой коже, вдыхаю горьковатый аромат огненно-красных волос. Только где-то глубоко внутри назойливый раздражающий голос твердит о том, что я женат на другой. Сладострастный сон превращается в кошмар. Рядом с нами на постели оказывается Патриция и со слезами на глазах наблюдает за тем, что происходит между мной и Эделиной. Она уже никогда меня не простит! Более тягостных чувств я ещё не испытывал. Взревев, я вскочил весь покрытый потом.

– Эрнесто, с тобою всё хорошо? – голос Патриции звучит взволнованно, я понял, что проснулся.

– Дурной сон увидел, спи родная!