Смерть под вуалью

Озадаченные, оперативники вернулись в правление.

В приемной председателя сидела миловидная девушка с перманентными кудряшками на голове. Всем видом она напоминала молодую неопытную учительницу. Похоже, что работать она начала недавно: по клавишам пишущей машинки стучала одним пальцем, без конца заглядывая в лежащий сбоку лист, и при этом по-детски облизывала верхнюю губу кончиком языка.

Увидев входящих мужчин, сразу встала к ним навстречу.

– Евдокия Ивановна уехала в город, но сказала, что к вечеру вернётся. Понимаете, ей позвонила знакомая и что-то предложила. Тётя Дуся мне только сказала, что Парчиха ей обзавидуется.

– Так, стоп-стоп! – поднял руку Дубовик. – Давайте по порядку.

– Хорошо, – кивнула девушка.

– Откуда вы знаете, что ей позвонили?

– Так та женщина звонила сюда. У нас телефоны мало у кого есть. Просила передать тёте Дусе, что она нашла для неё то, что та просила. Сказала, чтобы она приехала сегодня же к ней, иначе вещь уйдет. Я спросила куда ехать, та ответила, что тётя Дуся сама знает. Ей надо только передать. Я сходила, пересказала весь разговор, так тётя Дуся аж подскочила, но потом вспомнила, что ей надо ждать вас, и расстроилась. Но, в конце концов, решила, что успеет съездить и вернуться к вечеру. Спросила, что это за вещь такая, за которой надо так срочно ехать, но она мне сказала только: «Увидишь!»

– Кто такая Парчиха? – спросил Калошин у девушки, но ему объяснил Полунин:

– Есть у нас тут модница одна, продавец в сельмаге. Каждый праздник – обновки. Вот бабы наши с ума и сходят: как только у кого что появится новое, сразу перед этой Парчихой крутятся, чтобы доказать, что не хуже её. Парчиха – это прозвище от слова «парча», страсть любит она блестящее. А по паспорту – Щукина Олимпиада Гавриловна.

– Та-ак, ну всё понятно, – Дубовик был крайне недоволен случившимся: столько драгоценного времени потрачено!

– Думаю, что ждать её нет никакого смысла. Василий, останешься. Приедет Капустина – хоть ночуй у неё, но завтра утром доставь к нам в отделение. Пусть теперь она за нами побегает! – попрощавшись с Клёновым и секретаршей Зоей, он попросил Полунина показать место преступления. Оттуда они с Калошиным отправились домой.

Но ни вечером, ни на следующий день Капустина дома не появилась. Об этом Калошину утром сообщил Доронин, он также сказал, что к Евдокии Ивановне из города приехала Марта Кирш, которая и была постоянной покупательницей продуктов у Капустиной. Была очень удивлена отсутствием хозяйки, так как прежде ничего подобного не случалось. У женщин был строгий уговор, что Кирш будет покупать продукты только у Евдокии Ивановны.

– Так, Василий, бери эту покупательницу под «белы ручки» и дуй с ней сюда, – выслушав все, что сказал Доронин, и, отдав распоряжение, Калошин в сердцах бросил трубку. Дубовик, который зашел к нему по приглашению Вари позавтракать, понял сразу все, тем более, что вечером Доронин уже докладывал об отсутствии Капустиной. Но они все-таки надеялись, что с утренним автобусом женщина вернётся.

Хоть настроение и было испорчено, но до приезда Доронина оставалось немало времени, поэтому решили позавтракать спокойно.

Варя из разрозненных фраз, произносимых изредка мужчинами, поняла, в чем дело, и попыталась как-то их поддержать, но отец приструнил её, сказав, чтобы она не вмешивалась в их разговор. Дубовик же в свою очередь заступился за девушку и даже спросил:

– А вот вы, Варя, предположим, поехали за какой-то обновкой, ну, скажем, в райцентр. При этом вам не терпится похвастать перед подружками своей покупкой. Вы бы задержались где-то?

Девушка, смущенно улыбаясь, сказала:

– Конечно же, нет! Это я знаю по своим подругам, сама не очень люблю хвастать перед ними. Всегда стараюсь не привлекать их внимания к моим новым вещам: не люблю, когда завидуют. – На эти слова Калошин согласно покивал головой, а Варя, почувствовав внимание со стороны мужчин, решила высказать свои предположения:– Между прочим, у этой женщины ведь, наверняка, есть хозяйство, если к ней ездят за продуктами. – Мужчины дружно кивнули, вспомнив кудахтанье, доносившееся из сарая. – Она никого не просила присмотреть за домом, значит, предполагала вечером вернуться. Так?

Дубовик с интересом посмотрел на девушку:

– Ну-у, наверное, так! И… дальше?..

– А если вдруг она по каким-то причинам вынуждена была задержаться, то хоть кому-нибудь в деревню позвонила бы, тем более, что знала о вашем приезде.

– И какой же вывод вы, Варя, сделали бы из этого? – Дубовику очень понравились рассуждения девушки, и он был не прочь продолжить с ней разговор, Калошин же теперь только одобрительно улыбался, глядя на дочь.

Варя, убрав со стола всю посуду, поставила перед мужчинами пепельницу, чем они не преминули воспользоваться и сразу потянулись за папиросами. Девушка же присела у края стола, и, разгладив на коленях фартук, обвела обоих взглядом:

– Мне кажется, что с вашей Капустиной что-то случилось… – виновато посмотрела на отца: – Извини, папа, но это ведь только мой вывод! – и, подойдя к отцу, она обняла его за плечи: – Может быть, ей стало плохо, и она попала в больницу?

Дубовик, переглянувшись с Калошиным, грустно усмехнулся.

– Думаю, нам надо ехать, – он поднялся из-за стола и, тепло попрощавшись с Варей, первым вышел на улицу.

Глава 9.

Капустину не обнаружили ни в больницах, ни в моргах. В дежурную часть, ни о каких происшествиях с участием женщин, сообщений не поступало. Дубовик был раздосадован; глядя на Калошина, видел в глазах того такие же чувства. Но всё же оба старались приободрить и себя, и друг друга.

После обеда приехал Доронин, с ним вместе в кабинет Калошина зашла и Марта Гирш, женщина, покупающая продукты у Капустиной. Под пристальными взглядами мужчин она смущалась и опускала свои красивые пронзительно-черные глаза. Но подробно рассказала, что очень часто по воскресным дням приезжала к Евдокии за продуктами. Так колхозницам было удобнее: не надо было везти лишнее – не всегда городские разбирали все привезенное на рынок, и тогда приходилось возвращать домой непроданное или же отдавать за бесценок. Раньше Капустина всегда сама ездила в город торговать, пока две женщины не познакомились. У Евдокии Марта брала продукты и для своей напарницы – они работали в аптеке, и иногда выручали колхозницу лекарствами. При этих словах Калошин заметно напрягся, но промолчал.

– Кроме вас ещё кто-нибудь бывал у неё? – внимательно глядя на женщину и пытаясь поймать её взгляд, спросил Дубовик.

– Я этим никогда не интересовалась, – спокойно ответила Марта.

– А ваша напарница могла бывать у Капустиной без вашего ведома?

– Ну, наверное. Мы не так близки, чтобы докладывать обо всех своих передвижениях, – по-прежнему ни на кого не глядя, сказала Гирш.

– У вас хорошие духи. Я бы купил своей девушке такие. Не скажете название?

Калошин одобрительным взглядом дал понять Дубовику, что хорошо понял его хитрость.

– Да, конечно. Это «Красная Москва», они есть в нашем магазине, – она незаметно, как ей казалось, бросила оценивающий взгляд на костюм майора, потом, улыбнувшись, добавила:

– Вам они вполне по карману.

Дубовик, решившись на очередную хитрость, открыл портсигар и предложил женщине закурить. Ни мало не удивившись такому предложению, она совершенно спокойно взяла папиросу и, покрутив в руке, спросила:

– «Казбек»? А я предпочитаю «Герцеговину Флор». Но курю редко, больше для баловства. Вы уж извините, курящая женщина – картина не очень привлекательная, как мне кажется, поэтому впечатление о себе портить не стану, – она аккуратно вложила папиросу под резинку портсигара.

Калошин, перехватив взгляд Дубовика, начертил, незаметно для женщины, в воздухе квадрат, тот, поняв, что имел в виду майор, кивнул и положил перед Мартой фотографию инженера Арефьева. Та, взглянув мельком на снимок, по-прежнему, ни на кого не глядя и ни к кому конкретно не обращаясь, сказала просто:

– Красивый. Похож на актера из фильма «Сердца четырёх», – склонила голову набок, как бы любуясь фотографией, потом спросила: – Я должна что-то сказать про этого человека?

– Вам он знаком?

– Нет, увы! – она с небольшой долей кокетства, допустимой в её возрасте, добавила: – С таким мужчиной знакомой быть – за счастье посчитала бы!

Когда женщина вышла, Дубовик не сдержался и прицокнул:

– Хороша еврейка! – поймав на себе насмешливый взгляд Калошина, пожал плечами, разведя руки в стороны: «Ну что тут поделаешь!».

Ближе к вечеру позвонил дежурный:

– Товарищ майор, драка подростков с поножовщиной, есть раненый, – и назвал адрес.

В одном из дворов на скамейке под надзором участкового Загоруйко сидели несколько юношей, одному из них врач перевязывал руку. Было видно, что все очень сильно напуганы произошедшим.

– Ну, что здесь произошло? – строго спросил Калошин.