Смерть под вуалью

– Да вот, товарищ майор, играли в карты и пили за сараями, – махнул рукой участковый в сторону полуразрушенных строений, – мозги портвейном затуманили, вот и началась драка. Толком ничего не помнят. Вот, ранили одного.

– Ничего страшного, – успокоил врач.

– Тогда давайте их всех в отделение, там разберёмся. А вы, – Калошин обратился к участковому, – предупредите их родителей. Кстати, чем ранили?

– Похоже, ножом, но бросили где-то там. Я поспешил вызвать «скорую», думал потом найти.

– Тогда идите вместе с лейтенантом Дорониным, покажите ему место, где была драка. А мы поедем с этими «корсарами», – Калошин рукой показал подросткам по направлению к машине. Те, опустив головы, понуро побрели за майором.

Доронин с Загоруйко, прихватив двух понятых, направились за сараи. Там, между деревьями, были навалены большие кучи мусора. Пришлось обходить их, внимательно осматривая. Нож с пятнами крови нашелся почти сразу. Доронин наклонился, чтобы поднять его, и тут увидел, торчащую из-под полуистлевшего тряпья, черную ручку почти новой дерматиновой женской сумки, своим приличным видом выделявшейся в зловонном мусоре. В мозгу вспыхнуло: «Капустина имела, по рассказам женщин, такую сумку!». Доронин осторожно, чтобы не оставить лишних отпечатков, открыл её и увидел лежащий на дне простенький кошелек.

Оставив участкового охранять от любопытных место драки подростков, Доронин почти бегом отправился в отделение.

Пока Гулько, надев перчатки, осторожно вынимал из сумки и открывал кошелёк, оперативники стояли, не дыша, рядом с ним. В кошельке оказалась небольшая сумма денег и использованный билет на автобус.

– Ну вот, с этим уже можно работать, – произнес Калошин. Оглядев подчиненных, распорядился: – Доронин с билетом – на автовокзал, Воронцов работает с подростками. А мы… – он посмотрел вопросительно на Дубовика: – Если учесть, что Капустина, если эта сумка, действительно, её, ехала в город за обновкой, то у неё могла быть немалая сумма денег. Можно также предположить, что купив предложенную вещь, она отправилась на автобус, и по пути могла быть ограблена. Потом сумку за ненадобностью выбросили в мусор за сараями. Или?..

– Я думаю, что надо порыться в том мусоре, а? Как думаешь, Геннадий Евсеевич? – Дубовик задал этот вопрос, уже надевая плащ.

Загоруйко привел двух дворников с граблями и метлами. Калошин объяснил им, что надо искать. Один из них, огромный бородатый мужик, смачно сплюнув, направился к самой большой куче мусора. Второй же повернул в обратную сторону, туда, где мусора поменьше, но бородач, схватив его за рукав, резонно объяснил:

– Там мусор не шевелили, видишь – слежавшийся. А здесь, – он показал в ту сторону, куда направился сам, – ковырялись. Пошли, – и подтолкнул напарника вперёд.

Долго ждать не пришлось. Подойдя к куче, бородач только начал разгребать граблями мусор, как тут же хмуро произнес:

– Вот ваша упокойница, – ещё немного осторожно поводил метлой и, молча, удалился. Второй дворник, глянув на то место, куда указал первый, прикрыл рот рукой и бросился в сторону, откуда донеслись рыкающие звуки.

Калошин, тяжело вздохнув, подошел к лежащему в зловонной куче телу ещё недавно живой и бодрой Евдокии Капустиной. Страшная маска смерти почти до неузнаваемости изменила её весёлое лицо, каким майор его запомнил.

На вопрос Дубовика: «Она?» только молча кивнул, угрюмо глядя на мертвое тело…

Пока опергруппа работала на месте обнаружения трупа, опять зарядил нудный осенний дождь, поторапливая всех вернуться в отделение.

Доронин, доложив Калошину, что билет, найденный в кошельке, был куплен утром на маршруте «Красная Заря» – город», направился с участковым по квартирам близлежащих домов.

Воронцов, допросивший ребят, сказал, что они ничего не видели, и к тому месту, где было обнаружено тело, даже не приближались.

Моршанский, нервно перелистывая дела, лежащие перед ним на столе, громко ворчал:

– Дурак, попросился работать к вам, думал, спокойно будет, а здесь у них, как на вулкане. Ну, ладно – хищение продуктов со склада, ладно – пьяная разборка шпаны, или вот, – он потряс папкой, – мужик бабу порезал, кстати, за дело. Никаких вопросов! Раз – и направлено в суд. Но у этих «убойных» парней убийство за убийством, да ещё какие! Здесь же бульдозер нужен, чтобы всё раскопать. С этим Каретниковым сколько возились? И то не до конца разгребли. Ведь если эти дела хоть краем касаются друг друга, можно сказать, – он пошевелил пальцами в воздухе, – что тут целая шпионская сеть работает. Пора, Андрей Ефимович, ваших на помощь звать! А?

– Справимся сами, – махнул в его сторону Дубовик. – Там тоже не продохнуть, потому вас и просят помочь. А вот если эти убийства, действительно, звенья одной цепи, то её будем разбирать на эти самые звенья.

– И как можно быстрее! – вставил веское слово Сухарев. – К тридцать седьмой годовщине Октября мы должны отчитаться по полной программе. Прав Герман – с мелкими делами мы быстро справимся, об этом у меня голова не болит. А вот эти убийства! Что думаешь, Андрей Ефимович? Давай, направляй нас в нужное русло. Надо с чего-то начинать…

– Ну что ж!… – Дубовик посмотрел на часы. – Время уже позднее, работать продолжим завтра, а сегодня необходимо всё обсудить. Начнём сначала. – Он по обычной своей привычке принялся расхаживать по кабинету, резко разворачиваясь на каблуках. – Изначально наивно было полагать, что Вагнер находился в нашем тылу лишь для того, чтобы создать банального убийцу, который будет крошить всех налево и направо. Задача у него была более глобального характера. Нацистам интереснее и выгоднее было иметь «молчаливых» исполнителей своих задач, – «швайгеры», как назвал их Каретников, – вставили жучок в мозг, отдали определенную команду, в час «икс» задача выполняется, потом исполнитель отключается от своего «жучка» и всё – ничего не помнит. А если не помнит – то и поймать его крайне трудно, он ведь ничем не может выдать своих поступков. В таком случае и вербовать никого не надо. Ведь неизвестно, не проснётся ли однажды в каком-нибудь завербованном агенте совесть, и не пойдёт ли он в Комитет, где назовёт все явки, пароли и прочее. Итак, «швайгеры»… Чижова исключаем. Его Каретников, однажды случайно встретив на электричке, решил использовать, как дополнительный материал. Про это мы с вами уже говорили. Кстати, собаку Чижов должен был только усыпить, и в тот же вечер убрать Полежаева. А он две ночи, как обезьяна, скакал по профессорскому саду голышом.

– Андрей Ефимович, извини, что перебил, но скажи, кто тогда телефонный провод у профессора перерезал? – спросил Моршанский.

– Каретников и перерезал, только сделал он это в пятницу днем. Домработница вспомнила, что он приходил якобы за солью и оставался некоторое время на крыльце. Она этому факту не придала значения, поскольку из-за ссоры тот в дом все равно бы не вошел. – Дубовик вопросительно оглядел всех: – Могу продолжать?

– Так вот. Как мы знаем, для воплощения своих идей Вагнер привлек психиатра и хирурга. Напомню вам: Пескова сказала нам о том, что Берсенев для проведения операций каждый раз привозил разных ассистентов. По нашим данным, несколько человек пропали во время войны, но тогда ещё не прекратились репрессии, поэтому спрашивать друг друга о тех, кто однажды не пришел на работу, было не принято. Каждый исчезновение коллеги понимал по-своему. Но оно вполне логично, если эти люди участвовали в операциях Вагнера. Берсенев явно был в курсе, значит, его было, чем прижать. Зависимость его от Вагнера была явной. Кроме того, мы не знаем, скольким людям, на самом деле, был вживлен «жучок». По словам все той же Песковой, прооперированные уходили из клиники, но что с ними было потом, она не знает. А если они уничтожались так же, как Чижов? На войне никто не станет разглядывать мертвого – захоронят и всё.

– Но ведь она не говорила о том, что им что-то вживляли? Просто, по её словам, возвращали память, – заметил Сухарев.

– Она просто не раскрывала нам подробности этих операций, сохраняла свято тайну своего кумира. И потом… Если нам скажут, что кому-то сделали операцию по удалению аппендикса, мы ведь не станем спрашивать, какой он был длины? Нам важен только результат. Вы сами всё понимаете. – Дубовик откашлялся. – Так, идем далее. У Вагнера с сыном был канал связи, и его, скорее всего, им предоставили сами немцы, то есть у них были здесь завербованные агенты.

Последнее время вокруг нашего закрытого предприятия началась «мышиная возня». Нами была перехвачена шифровка, и в ней называлась агентурная кличка «Виола». Из неё же стало понятно, что этот агент успешно занимается вербовкой некоего специалиста. О ком речь, можно предположить. Это инженер Арефьев.

Вернемся к агенту. Насколько нам известно из рассказа Богданова, в женском лагере в городе N, где отбывала наказание его жена, немцы занимались вербовкой агентов, и довольно успешно. По нашим с вами выводам, Римма встретилась здесь с одной из них. А если объединить все смерти, включая смерть инженера Арефьева, то это агент «Виола».

Что объединяет дела Вагнера-Богдановой-Арефьева? Это токсин. И ещё: медсестре Кривец перед её исчезновением звонила какая-то женщина – это вспомнила одна из санитарок клиники, Капустиной также позвонила женщина, Пескова исчезла тоже после телефонного звонка. Откликнуться на звонок незнакомки и пойти куда-то по её просьбе – это неразумно, скорее всего, все эти женщины знали звонившую. Одно это лицо или нет, пока сказать трудно. Но, как я говорил ранее, токсин – это важное звено. Человек должен иметь хотя бы начальные медицинские навыки. У нас в деле появились фигуранты – женщины из аптеки, одна из них постоянно приезжала к Капустиной. Будем брать их в разработку. Завтра я сам пойду знакомиться с напарницей Марты Гирш. И надо искать тех, кто мог видеть Капустину в последние её часы. Также важно узнать, к кому ехал сюда Арефьев. Это для нас сейчас самое важное.

Глава 10.

Утром дежурный встретил Калошина известием, что звонили из больницы и сообщили: ночью умер Черных.

– Почему-то я не удивлен, – пробурчал майор, заходя к себе в кабинет. Там его уже ждал Карнаухов.

– Ну, что скажешь, Иван Леонидович?

– А то и скажу, что убили бедную женщину тяжёлым тупым предметом, предположительно молотком. Удар был сокрушительный, как и в случае с Богдановой. Шансов выжить у жертвы не было никаких: открытая травма затылочной части черепа с размозжением мозгового вещества. Хочу отметить, что в обоих случаях удары наносились грамотно: и сила удара рассчитана, и точка приложения этой силы. Убийца знаком с анатомией. Это я скажу совершенно твердо. Я в акте ещё кое-что отметил: перед смертью женщина пила коньяк, правда, в небольшом количестве, а в желудочном содержимом присутствуют кроме обычной пищи остатки дорогой колбасы, даже очень дорогой.

– Н-да… – Калошин потер подбородок. – Есть о чем подумать… Кстати, ночью в больнице умер Черных, я распоряжусь, чтобы к тебе и его доставили. Осмотри ещё раз. Мало ли…

– Да-а, если бы моя работа зависела от количества трупов, я бы за последних два месяца накопил на машину, – угрюмо пошутил судмедэксперт. – По крайней мере, скучать не приходится…

– Да уж, карусель что надо!

Заглянул Дубовик и предложил поехать в аптеку вместе с ним. Там их встретила Марта Гирш. Едва взглянув на мужчин, она спрятала глаза и, стеснительно улыбаясь, спросила:

– Вы ко мне или к Лидии?

– А полное её имя как? – поинтересовался Калошин.

– Жуйко. – Она тут же поправилась: – Лидия Петровна Жуйко. Если вы к ней, то найдёте её дома, – она незло усмехнулась.

– А что такое с ней? – обеспокоенно спросил Дубовик.

– Знаете такое заболевание – «запой»?

– Она пьёт? – с нескрываемым изумлением почти в голос спросили мужчины. – И как часто?

– Скорее, «как редко», – Марта поспешила успокоить мужчин, – с ней это случается раз в месяц, а то и реже. Два-три дня, потом опять всё в порядке. Вы сходите, попробуйте поговорить, хотя это пустая трата времени, – опять быстрый взгляд, и снова опущенные длинные ресницы.

– А кто у вас здесь за старшего?

– Я, как фармацевт, она же провизор. Мы подчиняемся районной аптеке. Оттуда получаем лекарства и сдаём отчёты.