Сказка о девяти адептах

Наемники переглянулись. Капитан явно принимал Корда за старшего в команде… каким, собственно, он и являлся, пусть и не официально, а по общему молчаливому согласию остальных.

– Это ты прав. Носиться с оружием по палубе в такую качку ребята не смогут. Но вот здесь, на надстройке юта, где есть за что зацепиться и обо что опереться, хотя бы и спинами, попасть им под мечи будет не сладко кому угодно.

– Угу, – кивнул головой капитан, – люди вы, как бы сказать, сразу видно, что серьезные. Сейчас я пошлю на ванты своих парней ставить паруса и пущу в дело погодные артефакты, которыми меня снабдили в Винеиве.

– Артефакты? Не дешевое удовольствие. Это бургомистр так расщедрился? И что они сделают, эти артефакты?

– Впереди все утихнет, за кормой в рыло Махуте ударит жуткий шквал с косыми волнами размером с купеческие амбары сразу в оба борта… сущие девятые штормовые валы, да сразу несколько один за другим, так что посмотрим. Может рубиться и не придется. Пойду распоряжусь с парусами, да швырну за борт пару артефактов. Глядишь все и обойдется.

Обошлось.

Уже далеко на горизонте маячил пресловутый штормовой «девятый вал», который тащил куда-то к пятируким демонам давешнего преследователя, еле различимого даже в зрительную трубу и потерявшего уже все свои мачты кроме одной, на которой еще можно было рассмотреть обрывки вполне себе черных парусов. Зрительную иллюзию он на эти паруса накладывал, что ли? И ведь не жаль было пижону денег на артефакты.

Впрочем, оно уже не важно.

Обошлось, так чего же вам еще?

Да и польза от этого рукотворного шторма нашлась – удалось четверке охранников бочек под его прикрытием аккуратненько отправить за борт парочку очень подозрительных рыл, упорно и надоедливо тершихся около капитанской каюты. А следом Арветта наладила и еще одного, сунувшегося к ней сзади с кривым обоюдоострым бритвенной остроты лезвием таватабахского бандитского криса.

– Кажется, между нами прибавилось доверия, – со смешком сообщил Корд Дигоре. – Если и без нас нашлась куча желающих покусится на эти демоновы бочки, то, похоже, все мы четверо чисты и невиновны.

– Не обязательно, – лениво зевнула та. – Кто-то из нас мог и пожертвовать своими коллегами. Для достоверности. Неужели не сталкивался с такими комбинациями? С многоходовочками?

– Не сталкивался, – буркнул Корд, у которого вдруг испортилось настроение. – Я редко работаю в команде.

***

Утро встретило их ласковым солнышком и дружелюбным мягким не ветром даже, то есть не морским ветром, а легким ветерком. От вчерашней бури на море не осталось и следа, будто бури вовсе даже не было. Тишина, покой, поразительное умиротворение и разлитый повсюду сладковатый запах азалии… что говорило вовсе не о близости берега, а лишь о том, что для поддержания ночью бодрости применила вся их четверка одни и те же артефакты, происхождение свое ведущие от больших любительниц цветов – магинь ордена Жизни… У них, красоток, чуть ли не все артефакты с запахами цветов. Не ошибешься.

Корабль шел себе под всеми парусами к Таватабахе, которая вскоре должна была уже появится в пределах видимости. Матросы шмыгали по вантам как обезьяны по лианам в тропическом лесу. А на самой верхушке фок-мачты в закрепленной там корзине устроился с длиннющей зрительной трубой дежурный морячок, в обязанности которого входило выглядывать берег.

Четверка наемников с тщанием охраняла бочки. Но день сегодня выдался на редкость спокойным. Матросы, занятые своими делами, внимания на капитанскую каюту не обращали, никто поблизости больше не околачивался. Артефакты, отслеживающие магическую активность… о великие боги, неужели благополучная доставка этих демоновых бочек действительно стоит таких затрат? Знали бы, заломили б за работу… артефакты показывали тишь и полную благодать. Всего лишь зафиксировали пару переговоров по Шару, и ничего больше.

Хотя, если подумать, аж два вызова по Шару с борта торгового судна, это дело не частое. Переговорный шар, он от этого знаете ли, разряжается. А зарядка его… то-то и оно.

Вот что такого важного вдруг понадобилось сообщить? И кому? И от кого?

Тьфу ты, – выругался про себя Корд. – Так совсем уже шизиком заделаешься.

– Пойдем, глянем на бочки, – сказал он Дигоре. – Надо б их еще разок проверить на предмет следов от попыток пропилов. Уж больно день вчера выдался хлопотный и нервный. Шустрики на судне еще остались ли?

Они скользнули за бочки. Когда Дигора наклонилась, присматриваясь к днищам, Наемник ухмыльнулся, потянул завязку ее штанов и уже примерялся было запустить лапу, но девушка вдруг вывернулась из его рук и свирепо зашипела:

– Убери грабки, дебил! Без рук захотел остаться?

Опешивший от неожиданного поворота событий Наемник машинально дернулся в сторону, да так, что пребольно боднул железный обруч бочки. Что за демон, она же сама к нему клеилась?! О великие боги, хоть вы-то сами в состоянии понять женщин?

– Ой, кретин! – продолжала между тем шипеть Дигора. – Ты о замагиченном белье что-нибудь слышал, болван ты, бестолочь немытая деревенская! Я, конечно, не самый богатый человек в этом мире, но на замагиченное белье при моей-то работе уж как-нибудь… Руки по самые плечи оторвет, понял? Убери грабки, идиот, сама сниму!

И вот в это время раздался вдруг сверху, оттуда, из корзины, что на фок-мачте, истошный вопль, такой вроде бы долгожданный, но тем не менее прозвучавший так не вовремя.

– Эй! Эй, вы там все! Земля! Земля впереди! Земля!

***

В детстве королевский дворец казался Геве огромным. Теперь ей, привыкшей к громаде Черной Цитадели, он казался небольшим и уж точно не слишком высоким. Но на фоне городской застройки с ее особняками аристократии, казармами и доходными двух-трехэтажными зданиями, стоявшими у подножья дворцовой горы он, несомненно, смотрелся.

Гева, зачастившая последнее время в родные края, сегодня сидела с братом на смотровой площадке парадной галереи, опоясывающей второй ярус королевского дворца, укрыв их обоих Покрывалом Тишины.

Вид отсюда открывался удивительный. Слева раскинулось огромное ослепительно сверкавшее под солнцем море, на котором и следа не осталось от бушевавшего накануне шторма, и пролив, по которому по направлению к столичному порту величественно плыло под огромной кипой белых парусов большое и красивое судно. Его огромные мачты вскоре должны были скрыться за зданиями адмиралтейства, аристократических кварталов и расположенными позади них казармами и конюшнями королевской конной гвардии.

– Как хорошо, – прочувственно высказался брат. – Так приятно в кои-то веки почувствовать себя в приватной обстановке. Конечно, Покрывало Тишины может создать и мой придворный маг, но… Судьба короля тяжела, никогда не знаешь, кому именно и насколько можешь доверять.

– Угу, – рассеянно согласилась Гева, вгрызаясь в розовый бочок спелой тимбы – она так соскучилась по южным фруктам. – Но подождите, мой дорогой брат, если не доверять собственному магу… Вы не боитесь, что Вас когда-нибудь просто отравят? В конце концов эти гнусные бастарды Летты уже вторую сотню лет спят и видят, как бы любой ценой вскарабкаться на трон Таватабахи. Когда наш любвеобильный предок дарил своим бастардом титулы и поместья, он совсем не думал о судьбе своих законных потомков.

– О, дорогая моя сестра, у меня пищу проверяет целая комиссия, аж три штуки магов. Они терпеть друг друга не могут, – рассмеялся король. – Скорее все восемь треххвостых псов выйдут на землю из Нижнего Мира, чем они между собой договорятся.

– Угу, – кивнула Гева и переключилась на созерцание окрестностей.

Вид на родной город сверху со смотровой площадки галереи второго яруса дворцового комплекса очень даже неплох. Переплетение крыш, крытых радужной чешуей рыбы уотиберох смотрится весьма живописно. А вон блестит на солнце башня городской ратуши из серебристого песчаника, завозимого с западных островов, как раз из владений Леттов… по бешеным, кстати, ценам. Ее белоснежная витая крыша вылеплена из размягченных китовых костей. Крыши дворцовых башен – парочка из них видна с балкона краешком – тоже крыты китовой костью. Хоть и не пристало принцессе интересоваться такими приземленными вещами, но Гева знала, что в столице работает целая артель магов из ордена Высоких Ремесел, Дар которых – сумма Земли и Огня. Специализируется эта артель именно на китовой кости, и ломит за свою работу совсем уж не по-божески.

А вон там, вдали – порт, видны крыши каких-то ангаров и паруса. Много разнообразных парусов, начиная от солидных, принадлежащих серьезным торговым судам, и кончая жалкими лоскутами рыболовецких лоханок.

А это что такое плывет?

Гева создала перед глазами Линзу, и корабль как будто оказался совсем рядом.

– Смотри-ка, эта каракка с севера, аж из вольных городов, – удивилась она.

– У Вас невероятное зрение, сестра, – в свою очередь изумился король.

– Это магия.

– Ох! – Король тяжело вздохнул. – Я совсем потерял стыд и всяческое представление о приличиях, – с прискорбием сообщил он. – Я даже не подумал расспросить Вас о Ваших делах. Надеюсь, Ваша жизнь в ордене вполне благополучна?

– Без сомнения, – твердо сказала Гева. Ее жизнь действительно была благополучна настолько, насколько это вообще возможно в Черном ордене.

– Надеюсь, Вас ждет блестящая карьера.

– Я тоже надеюсь.

– Хвала богам… Так говорите, это северная каракка? Кажется, я знаю, что это за корабль, и у меня с ним связаны самые серьезные планы. В смысле с прибывшим на нем грузом. Значит, они уже здесь? Быстро управились. Красивейшая комбинация! Ах, как жаль, что я не могу лично наблюдать за тем, что сейчас делается на корабле и вообще в порту. Но, увы, королю Таватабахи не пристало находиться в столь плебейском месте. И послать в порт кого-нибудь особо доверенного я тоже не могу. Все портовые дела еще при нашем отце прибрали к рукам графы Туреого – верные клевреты Леттов. И я никак не могу показывать, что среди грузов каракки есть нечто, меня особо интересующее.

– Нет проблем, – рассмеялась Гева и запустила магическое Око над городскими крышами в сторону порта. Потом она создала Зеркало и подвесила над столиком с остатками фруктов, до которых еще не успела добраться. Око летело, исправно транслируя на Зеркало городские пейзажи с высоты птичьего полета. Приближался порт.

***

Порт ошеломил Геву. Даже стабилизация полета Ока неприлично поплыла, и изображение на пару минут потеряло резкость. Это столичный порт?! По мнению девушки, больше всего это безобразие было похоже на основательно разворошенный муравейник. Во всех направления сновали люди, что-то куда-то тащили, что-то волокли, что-то катили, отчаянно ругаясь и на своих товарищей по суматошной авральной работе, и на путающихся под ногами столь же тяжело груженых индивидов. Те с энтузиазмом отругивались, поскольку – вот ведь странность какая – искренне считали, что это именно у них путаются под ногами какие-то дебилы, в вовсе не наоборот. В разные стороны бежали люди явно чиновничьего облика, неведомо перед кем потрясающие какими-то снабженными кучей печатей бумагами и кузнечиками отскакивающие от катящихся на встречу здоровенных бочек и грузовых телег, влекомых красномордыми амбалами. Еще бы, при всем уважении к их чинам и званиям, развернуть все эти тяжеленные дрымбы и уступить дорогу не в силах человеческих.