Семейный портрет спустя 100 лет

Часто дедушка рассказывал притчу о раввине Герше, жившем в первом столетии до нашей эры, к которому обратился язычник и сказал, что если Герш сумеет объяснить ему суть религии, пока он сможет выстоять на одной ноге, то язычник примет иудаизм. Герш улыбнулся и сказал, что суть религии очень проста: «То, что ненавистно тебе, не сотвори другому».

Дедушка повторял, то, что слышал в детстве от своих родителей. Я до сих пор говорю своим внукам то, что слышала от дедушки, невзирая на собственный атеизм. Ценности гуманизма, добра и человеческого отношения к ближнему не зависят от вероисповедования.

* * *

Давид Коэн следил за судьбой главарей бандитов. И не он один. Вместе с другими евреями из местечек Украины они посылали в Польшу курьеров к известному каббалисту с просьбой наложить на Махно и Петлюру «пульса де нура». Хотя некоторые каббалисты утверждают, что «пульса де нура» действует только на евреев, но арабы с этим не согласны. Они считают, что на родственный народ (сводные братья) проклятье действует точно так же.

Мой дедушка Давид Коган считал, что «пульса де нура» влияет на всех одинаково, потому что по большому счёту все молятся одному Богу. Бог-Создатель один. Не может быть много богов, создавших мир по-своему, иначе был бы не белый свет, а хаос. Только один Бог отделил тьму от света, создал светила, животных и людей, которых поставил властвовать над ними.

Не думаю, что дедушка проводил дни и ночи в теологических размышлениях о Создателе. Ему и так было ясно, что создатель мира один. У него не было имени, тела, внешности. Создатель – это высшая сила. Называть его можно было по-разному, молиться по-разному, что не меняло сути.

«Пульса де нура» – это обращение ко Всевышнему с просьбой о наказании определённого человека.

В переводе с арамейского «пульса де нура» означает «удар огнём». Поскольку Каббала была написана за семьсот лет до нашей эры под влиянием индусских вед и древних религий Вавилона, о каком ударе огнём шла речь? Пожаре в замке? Или ударе молнии во время грозы? Или же огонь – понятие аллегорическое?

В мою бытность в Израиле проклятье накладывалось четыре раза. Это сообщалось в прессе. Более того, журналисты присутствовали при обрядах.

Каббалисты не призывают к каким-либо действиям. Они обращались ко Всевышнему с особой молитвой, с просьбой ускорить свой суд над грешником. Грешнику необходимо объявить, что на него накладывается проклятие, и дать ему время исправиться, что не всегда соблюдалось в силу логистики – грешник в другой стране или уже в тюрьме…

В кинофильме Бергмана «Фани и Александр» юноша-каббалист, которого держат взаперти, потому что он познал таинство каббалы преждевременно, до того как успел испытать на собственном опыте добро и зло, устраивает пожар в усадьбе бездушного отчима героев, издевающегося над детьми. Благодаря этому им удаётся сбежать и освободиться от его жестокости.

Поверить в действия древних проклятий современному человеку непросто. Легче принять идею, что способности нашего мозга влияют на действительность. Психологический момент сообщения некому индивидууму, что на него накладывается смертельное проклятие «пульса де нура», уже звучит убийственно.

С другой стороны, все мы смертны. Рано или поздно это происходит с каждым и без «пульсы де нуры», особенно в пожилом возрасте.

Всякий преступивший законы общества, всякий вставший на путь зла получит своё наказание в силу собственной веры в добро и зло, глубоко заложенной в человеческой природе. Современные учёные утверждают, что человек рождается с системой ценностей.

Как бы там ни было, «пульса де нура» сработала в отношении украинских бандитов. И Махно, и Петлюра довольно быстро погибли. В 1926 году недалеко от Сорбонны анархист Шалом Шварцбард застрелил бывшего председателя украинской директории Симона Петлюру, что было ничтожной компенсацией за десять тысяч погромов по всей Украине. Похожая участь ожидала Махно. Он умер в Париже, в доме для душевнобольных.

* * *

Дедушка жил в двадцатом веке, в стране, где религия была упразднена. Он никогда не выступал против власти и ею установленных законов. Три тысячи лет скитаний по разным странам научили его народ повиновению, умению приспосабливаться, не меняя окрас, как хамелеоны: на серых камнях – серые, на зелёных ветках – зелёные. Евреи даже смешные пейсы отказывались прятать.

Они жили по другому летоисчислению, они отмечали праздники, личные даты по лунному календарю. Эти лунные календари с необходимой информацией, несмотря на угрозу репрессий, всё равно проникали в страну, и все евреи города знали, к кому обращаться с этими вопросами.

* * *

Невозможно придумать большую противоположность бабушке Кларе, чем бабушка Лиза. «Земля и небо, вода и камень»…

Бабушка Лиза ни с кем не соперничала, не соревновалась и никому не пыталась доказать своё превосходство. Наоборот, всегда готова была помочь, подсобить, одолжить, присмотреть, поухаживать. С соседями она жила в мире и дружбе. Когда соседка в доме рядом поскользнулась и сломала ногу, моя бабушка готовила для неё и её семьи, а также кормила собаку, кошку и кур, пока та не поправилась.

Она целыми днями занималась хозяйством – домом, огородом, садом. Она прекрасно готовила и пекла. Её нанимали поварихой на свадьбы, на крестины, на брит-мила (торжество обрезания) и на другие праздники. Соседки бегали к ней за рецептами блюд, за советами, например как стирать льняные простыни, закрывать ли крышкой казан с чёлнтом (ритуальное блюдо, которое начинали готовить в пятницу до заката, томившееся в духовке при низкой температуре до середины следующего дня); как сажать помидоры, чтобы росли размером с дыню, как у неё. Она сама бегала по соседям по их просьбе – попробовать творог или рассчитать количество петель для вязанья свитера.

Моя мама переняла у своей матери способности готовить, печь. Мы с сестрой собирались записать все бабушкины рецепты, но так и не сделали этого. Когда возникла необходимость, оказалось, что я и моя сестра точно так же запекаем утку в яблоках, тушим кисло-сладкое в вишнёвом варенье с добавлением цукатов, ставим в духовку чёлнт и готовим фаршированную рыбу по-сквирски. Наша фаршированная рыба оставалась рыбой с острой начинкой бордово-коричневого цвета. Ничего общего не было между польскими серыми, безвкусными котлетами и нашим карпом, обложенным тушёными кусками свёклы и морковки. Хотя, если честно, готовила я крайне редко.

Дети, как все дети, крутились под ногами матерей и бабушек на кухне. Особенно когда готовилась фаршированная рыба. У самки карпа брюшную полость заполняли икринки. У самцов – пузырь. Нам, детям, давали пузырь «лопнуть» – хлопнуть что есть силы по нему ногой. Пузырь взрывался с громким шумом.

Мы видели, слышали и обоняли, как готовили взрослые.

Однажды в ночь с тридцатого декабря на тридцать первое мама с бабушкой и Верой Николаевной пекла торты – наполеоны, сметанники, медовики со сливочной прослойкой и ещё профитроли. Последние покрывали зеленоватой глазурью и складывали в высокие пирамиды, похожие на ёлку. Идея покрывать зелёной глазурью эти пирожные и строить из них ёлки принадлежала Вере Николаевне. Творческая одарённость этой женщины проявлялась во всём.

Мама взяла нас с собой. Сестрёнке было меньше года, и она сразу уснула. А я не могла сомкнуть глаз. Передо мной творились чудеса в полумраке, при свете свечей и керосиновых ламп. Электричество отключалось ровно в двадцать четыре часа.

Моя бабушка Лиза сама делала вина, наливки, сама сушила фрукты, варила цукаты; солила на зиму помидоры, огурцы, капусту. Мне в жизни эти знания не пригодились, но теоретически я умею сушить фрукты и готовить домашнее вино.

* * *

В начале тридцатых Александр и Марк были взрослыми ребятами – двенадцать и тринадцать лет. Оба мечтали о военной карьере. Бабушка с дедушкой кружились по городам и местечкам, выменивая тулуп на мешок с картошкой, шапку на буханку хлеба. Так они пережили голодомор.

* * *

Голодомор на Украине – абсурд, которого быть не могло и не должно было. Голодомор на Украине – это всё равно что снежные бури в Сахаре.

На Украине не было никаких природных катаклизмов, которые могли породить голод. Засухи на Украине не бывает, потопов тоже. Голодомор являлся результатом политики партии и правительства, которые мало что понимали в экономике, финансах и даже марксизме, которым прикрывались. Голодала не только Украина, но и Поволжье и другие регионы России, но особо абсурдным был голодомор на Украине.

В начале шестидесятых следующий голодомор устроил злополучный Никита Хрущёв. Он велел на полях Украины сажать кукурузу. Кончилось это тем, что в стране не хватало муки, круп – их выдавали по талонам. Иногда мама посылала меня с талонами – отовариваться. К счастью, быстро спохватились и начали засаживать поля привычными культурами.

* * *

Чета Коганов понимала, что ещё четыре-пять лет – и их сыновья оставят родительское гнездо. Дом без детей, без их смеха и слёз, казался им каким-то эмоциональным вакуумом. Они решили родить ещё одного ребёнка. Так в 1933-м появилась на свет моя мама. Девочку назвали Лилей.

Мама пошла в отца. Она унаследовала от него молочного цвета кожу, большие голубые глаза и светлые волосы. Светлыми были и ресницы, и брови, и всё, что имело отношение к волосяному покрову на теле. Такой тип женщин – абсолютных блондинок – придаёт им какую-то особенную возвышенность. Себя мама называла иронично – белобрысой.

И я, и моя сестра унаследовали злополучную белобрысость, от чего никогда не страдали, скорее наоборот, в нескольких оттенках. У сестры волосяной покров был более золотистый, у меня – пепельней.

(Сегодня, когда я смотрю на белёсые брови моего племянника, у меня сжимается сердце. Перед глазами встают образы моих белобрысых предков.)

К началу войны маме было семь, а её братья уже служили в армии. Александр был офицером в пограничных войсках. Марк – обычным солдатом, пехотинцем.

Война застала Александра на Сахалине. Там он познакомился с сёстрами Верой и Надей Орловыми – согласно местным мифам, потомками известного рода Орловых. Может быть. Во всяком случае, они происходили из дворянского сословия, сосланного в Сибирь при Александре II. Между Верой и моим дядей завязался роман. Вскоре они поженились.

Высокий, статный, голубоглазый, гарцующий в седле дядя походил на гусаров с картин девятнадцатого века. Семья Орловых впервые в жизни видела человека еврейской национальности. На Сахалине они не сталкивались с евреями и не могли скрыть своего удивления, что дядя был таким же, как они. Жители Сахалина никак не могли понять, почему существует антисемитизм и гонения на обыкновенных людей, ничем не отличающихся от других народов. И совсем было непонятно, почему Гитлер хочет их всех уничтожить.

Первый сын у них родился в сорок четвёртом году. Его назвали Феликсом в честь Дзержинского.

Марк – брат Александра и мамы – погиб в первые месяцы войны. Когда бабушка получила похоронку, она рыдала, выла, рвала на голове волосы, как и все матери, потерявшие сыновей. У её ближайшей подруги и соседки напротив, Доры Осиповны, погибли оба сына, оставив мать сиротой. Уже после войны, вспоминая о сыновьях, они выли дуэтом, который переходил в трио, потом в небольшой хор, когда присоединялись другие соседки: Маня, жившая через дом, Фрося – через дорогу.

Вера и Надя Орловы играли на гитаре и пианино, прекрасно рисовали, сочиняли стихи. Когда дядя демобилизовался в чине полковника в пятьдесят первом году, он с семьёй вернулся на Украину. Надю они захватили с собой. Девушка блестяще сдала экзамены в консерваторию. Во время учёбы она познакомилась с будущим мужем – оперным певцом, тоже евреем по национальности.

Все съезжались на праздники к дедушке Давиду и бабушке Лизе в Сквиру. Теперь на майские и октябрьские торжества в семье Коганов пели оперные арии и романсы. «Соловья» Алябьева исполняли специально для дедушки. Когда дедушки не стало, по праздникам исполняли «Соловья» в его честь.

Я любила проводить время с бабушкой Лизой. Она приобрела для меня маленькие алюминиевые кастрюльки, такие же сковородки, и я готовила вместе с ней. Мне выделялись куриное сердце или пупок. Бабушка нарезала лук и четверть морковки в моё варево. Коту Мурзику всё приходилось по вкусу.

Но больше всего я любила шить. Вернее, шила бабушка, но давала покрутить мне ручку приводного колеса. У моих кукол гардероб превосходил туалеты современных Барби.

У дедушки Миши было пальто с меховой подкладкой, с которой свисали хвостики неизвестного мне животного, подозреваю, что беличьи. Неизвестные хвостики я время от времени срезала, и мои куклы получали шубы.

Когда мы с сестрой оставались на попечение бабушки Клары, она вела запись наших проделок, например: искупали кота; взяли без спросу банку сливового повидла и раздали всей улице, намазав на хлеб.