Ментор черного паука

– Однозначно хочу, – отрезал часовщик. – Но ещё больше я хочу, чтобы эти часы перестали быть реликвией старого ворчуна и вновь обрели хозяйку.

Он осторожно поднял часы и обвил браслет вокруг моего левого запястья. Прохладный циферблат приятно холодил руку. Тонкий кожаный ремешок идеально прилегал к коже. Символ Иверийской династии – корона с семью шпилями, слегка отражала свет. Мне нравилось. Я посмотрела на стрелки. Было почти половина двенадцатого. Это означало, что мне стоило поспешить на дилижанс, который увезёт меня совсем далеко от дома.

– Спасибо вам за подарок. Часы очень красивые. Я обязательно передам всё Лониму, а ещё ваши отцовские объятия! – с этими словами я раскинула руки и крепко прижала к себе старика.

– Эх-хе, – растрогался господин Рилекс, тыльной ладонью утирая глаза. – Только вчера мы с Кемом пили эль на берегу озера, а вы распугивали рыбу детским криком. И вот, посмотрите – вы оба уехали, а Кем…

Часовщик ненадолго отвернулся, засмущавшись. Потом подобрался, встряхнул седой копной волос, и повёл меня к выходу.

– Что ж, тебе нельзя опаздывать, маленькая Юна. Дилижанс в Нуотолинис – это не наш Миллу, который может подождать пассажира минуту-другую. Пора тебе на транспортный перекрёсток, занимать лучшие места к своему славному будущему!

***

Когда я подошла к транспортному перекрёстку, голубой дилижанс уже открыл свои дверцы для пассажиров. Краска на его внешнем корпусе потрескалась и кое-где отошла, колёса местами проржавели, но всё равно он ни шёл ни в какое сравнение с телегой, на которой ездил рудвик Миллу. Это была полноценная карета, с крышей и даже дверцами. Для удобства пассажиров имелась ступенька, которая помогала забираться в дилижанс даже дамам в широких платьях.

– Три лирны, три лирны! – машинист в голубой и, надо отметить, чистой фуражке, громко кричал, стоя на подмостках своего транспорта. – Бархатный сезон в Нуотолинисе, всего за три лирны!

Уже проснувшиеся и неторопливые фарелбийцы почти не обращали на него внимания. Они проходили мимо, некоторые желали ему счастливого пути, но ехать никто не хотел. Три лирны – это не такая уж маленькая сумма за поездку. На эти деньги можно купить пять бочек рыбы. Или продать, это с какой стороны посмотреть. С моей стороны это было не менее недели привычного труда. Я подошла к представителю транспортной компании, достала маленький мешочек с монетами и отсчитала ровно три лирны.

– Долго ехать до Ноутолиниса? – протянула я плату мужчине.

– Около четырёх часов, если по хорошей погоде. Сейчас небо чистое, дорогие сухие. Я сюда приехал за три с половиной. Добрался с ветерком! – ответил машинист.

Я кинула взгляд на его обветренное лицо. Пожалуй, в каждой профессии есть свои особенности.

В дилижансе обнаружилось двое пассажиров. Один был рудвик в нарядном кафтане. Он сидел, окружённый большими мешками, которые были подозрительно похожи на те, которые утром в Фарелби привезли чета Полн. Другой был мужчина с козлиной бородкой и в длинном странном плаще, сделанном как будто из коричневой кожи. Очень необычно. Из его круглой торбы торчали свёртки пергаментов.

Я села на деревянную истёртую скамью и запихнула сумку под ноги, лук пристроила в углу. Вежливо улыбнулась обоим попутчикам и тихонько поздоровалась. Мне ответили таким же тихим приветствием. Со стороны рулевого устройства послышался стук.

– Отправляемся через одну минуту, – информировал нас машинист.

Вдруг дверцы дилижанса снова резко распахнулись и внутрь царственно вплыла зелёная лютня с жёлтыми вензелями. Она ненадолго замерла перед нашими глазами, давая нам хорошенько её рассмотреть, затем втянула за собой в дилижанс хозяина, одетого в цвет своего инструмента. Хозяин лютни внимательно осмотрел всех троих пассажиров, присел в поклоне и представился.

– Виртуоз Мелироанский, странствующий бард, стихосклад и ретивый почитатель красоты и искусства.

Пассажиры тихо кивнули ему и отвернулись. Только я продолжала рассматривать Виртуоза Мелироанского, похожего на радужную птичку. У него был большой, цвета цыплёнка, берет, свисающий с одной стороны, жёлтые же сапоги, подвёрнутые у голенища. Поверх зелёного бархатного сюртука висела маленькая бутылочка с золочённой арфой внутри. Струны её вибрировали. Возможно, если бы я разбила этот медальон, то услышала бы музыку. Недовольный произведённым на попутчиков эффектом, бард приподнял свою лютню и запел:

“Отправились прочь они в синей карете,

Скрывая в душе путешествий азарт.

Нет лучше друзей на всём белом свете,

Лу-лу и красотка, учёный и бард.”

– Меня зовут Роллу, – возмутился рудвик. – Попрошу ко мне не обращаться лу-лу, лу-лу.

– Я знал, – обрадовался бард. – Я знал, что моё творчество объединяет людей! Как здорово, что мы уже начали знакомство! Вот вы, как вас, эээ… лу-лу? Чем вы занимаетесь?

– Я Роллу, лу-лу, – насупился ушастый пассажир. – Я купец. Везу корнеплоды.

– Невероятная, увлекательнейшая профессия, мой пузатый друг! Сколько неудержимых приключений, должно быть, случалось с вами! Вам никогда не подкладывали в мешки баторских жуков? О, можете не говорить, я знаю, что такое тайна торговой сделки!

Рудвик Роллу с подозрением покосился на свои мешки. Человек в кожаном плаще надел на кончик носа очки и посмотрел сквозь них на нового пассажира. Тем временем, дилижанс уже тронулся и набирал скорость. Барду пришлось присесть, потому что при выезде из города паровая карета подскакивала на каждой ухабине.

– А вы, должно быть, любитель поэзии, – обратился Виртуоз к другому попутчику, указывая на его пергаменты. – Я могу надиктовать вам все свои баллады по памяти, пока мы держим путь в этой славной голубой буханке!

– Я исследовате?ль, – отозвался человек с явным акцентом. – Квибрл, из Тимберии. Пишу летопись про ваша страна. Как это вы называть – Королефство. Очень большая королефство, много людей и рудфики! Много фолшебство!

– Вы имеете ввиду магию, наверное? – уточнила я.

– Да-да, магия, – подтвердил исследователь.

– О Изящная Нарцина, сегодня ты одарила меня аквамарином! – музыкант взял мою руку и зачем-то обслюнявил её своими губами. – Целыми двумя! Бирюза и лазурь, невинность и порок, наивность и искушение! Как зовут тебя, о дар богов?

Я не знала, что делать с влажной от его слюны рукой, и решила вытереть её об дорожный плащ.

– Юна, – не сразу сообразив, что за дар ему послали боги, ответила я. – Всю жизнь прожила в Фарелби с отцом в домике у озера, ловила рыбу. Теперь еду поступать в академию Кроуница. Только получу фамильный пергамент в Нуотолинисе – и сразу отправлюсь. А то без него не принимают, мне мой друг Лоним рассказывал.

– Прелестное создание, если бы вы знали, как я завидую вашей истории. Невероятная, увлекательная, завораживающая!

– Вообще-то рыбалка – и правда довольно увлекательное занятие, мы с отцом расставили ловушки по…

– О нет, не той истории, лин де шер! А той, которая только начинается! – пояснил Виртуоз Мелироанский.

– Откуда вы знаете, что у меня начинается какая-то история? – захлопала я глазами.

– Потому что я бард, – однозначно отчеканил музыкант. – Я всегда чувствую, когда начинается великая история! Иначе бы я не добился такого ошеломительного успеха у моих почитателей!

Я была не самой глухой селянкой, и о знаменитый бардах слышала, но имя Виртуоза Мелироанского было мне незнакомо. К тому же, я сильно сомневалась, чтобы известный и успешный бард приехал бы на выступление в таверну Фарелби.

Мой пёстрый спутник припал спиной к стенке дилижанса и вновь тихо завёл своё творчество. Пальцы его удивительно засветились, забегали по струнам яркие жёлтые искры. Это зрелище меня заинтересовало даже больше, чем сама музыка.

“Историй занятных большой я охотник,

Коль сердце нагое трепещет в груди.

И вот начинается сказка сегодня

Что ждёт синеглазку на длинном пути.”

Нагое сердце? Да уж, знал бы этот бард, что сказка меня ждёт страшная и довольно кровавая, под названием “месть”, возможно, пел бы совсем другую балладу. Но признаваться в этом никому было нельзя, так что я просто последовала его примеру – облокотилась о ближайшую дощатую поверхность дилижанса и попыталась уснуть.

Глава 3. Детерминанты и персонагвиры.

Много лет я засыпала и просыпалась под плеск воды. Тихий шелест озера Фарелби убаюкивал меня на ночь и нежно будил по утрам. Я так привыкла спать под шум воды, что уже плохо представляла себе отдых без этого мерного звука. И прямо сейчас, прижавшись ухом к деревянной стенке дилижанса, я тоже слышала этот плеск. Открывать глаза не хотелось, потому что я боялась, что моё наваждение, моя маленькая связь с дорогим мне прошлым пропадёт, как только остатки туманного сна развеются. Но выбора не было – скоро мы прибывали в Нуотолинис, и оставаться в дилижансе я точно не собиралась.

Двое моих попутчиков бодрствовали – предприимчивый рудвик плотнее завязывал мешки, мужчина в очках вчитывался в пергамент и делал какие-то пометки с помощью длинной тонкой палочки. Судя по тому, что чернила ему были не нужны, это перо было магическим артефактом. Бродячий бард сладко спал, прижимая к груди свою лютню. Его берет съехал на бок, за расстёгнутым воротом камзола виднелась мятая нижняя рубашка из тонкого батиста.