Ментор черного паука

– Бездомная, – очередной вывод докучливой работницы был внесён в мой пергамент.

– Образование?

– Мне только семнадцать лет, я еду поступать в академию…

– Необразованная, – отрезала Миночка.

Меня уже начинало порядком это раздражать. Кажется, в вакансиях консульства стоит требование “работник должен вызывать в людях стойкую неприязнь”. Все местные бордовые мантии только этим и занимались, как только я вошла в их обитель. Включая того самого рыжего нахала, что объявил меня сумасшедшей из-за неработающего детерминанта.

– Особых примечаний, как я понимаю, тоже не имеется? – скорее утвердила, чем спросила моя мучительница.

– Тоже не имеется, – согласилась я.

– В таком случае ждите за дверью, – Миночка кивнула мне за спину. – Тайна магии затворения фамильного пергамента, сами понимаете.

Я не понимала, что в любом случае мне хотелось поскорее покинуть этот дом равнодушия. Я убрала руку с персонагвира, в ответ он погас и превратился в обычную пустую книгу. Разве что, изрядно увесистую. Я встала и направилась к выходу.

– А персонагвир за вас я закрывать буду? – раздался вопрос мне в спину.

Я подошла к книге и с силой захлопнула её, так что клубы пыли полетели прямо в лицо работнице архива. Маска на поверхности персонагвира никак не отреагировала, продолжая мерно дышать. А вот Миночка подпрыгнула от неожиданности, закашлялась и с возмущением уставилась на меня. Я отвернулась и вышла из архива, довольная хотя бы тем, что теперь ей придётся протирать очки.

За дверью я взглянула на часы, висящие напротив архива. Было уже почти шесть вечера. Я сравнила время на часах консульства с тем, что показывали мои маленькие часы с Иверийской короной. Как и говорил господин Рилекс – спешат ровно на пять минут.

Ждать пришлось недолго. Вскоре мне вынесли фамильный пергамент и буквально кинули в лицо. Кажется, Миночка была недовольна. Я ловко поймала свёрток – благо, с ловкостью у меня всегда было получше, чем со знанием консульских требований. Фамильный пергамент был обычным листом скрученной бумаги, без какого-либо свечения, покраснения или других отличительных магических признаков. Закреплён он был на первый взгляд обычной сургучной печатью с весами консульства. Очень жаль, что я сама не могу прочитать, что же всё-таки про меня написала доблестная работница в бордовом. Может, добавила что-то вроде “безумная, безвестная, бестолковая, безнравственная” и ещё штук триста всяких “без”. Проверить я этого не могла, потому что пергамент был закрыт не только печатью, но и заклятием, сломать которое может только работник консульства. Я уложила пергамент на дно своей дорожной сумки, прикрыв вещами, и двинулась в сторону выхода.

Глава 4. Ментор серебристой лилии.

На такой большой пристани, как Нуотолинис, стояло не менее десятка крупных кораблей и ещё столько же малых парусников. В глаза бросались пара боевых галеонов, заслонявших своими огромными парусами вечерний свет. Пузатые пушки по обеим сторонам палуб важно темнели начищенными дулами, бордовые стяги с Иверийскими коронами реяли на фоне закатного неба. Но большинство кораблей были торговыми шхунами, принадлежащими конкретным торговцам или целым гильдиям, с самым разными флагами и названиями на своих бортах. Попадались и длинные пассажирские корабли с голубыми парусами транспортной компании Квертинда. Они прижимались к береговой линии, загруженные товарами и людьми, снующими по деревянным трапам и пирсам.

Первый день длинной осени выдался по-летнему тёплыми, даже жаркими. Сегодня начинался отчёт календаря королевства, что насчитывал ровно четыреста двенадцать дней вплоть до следующей мистической ночи. Привычная жизнь квертиндцев не менялась, но было в начале нового краснолунного периода что-то волшебное. Вместе с первыми падающими листьями в солёном морском воздухе кружилось обещание новой жизни и новых надежд. Во всяком случае, именно так пах для меня первый день Красной Луны двести девятого года.

Рудвики на пристани лениво ворочали мелкие тюки, бочки и ящики, но всё больше отдыхали в тени парусов. Моряки и торговцы громко спорили, позвякивая монетными мешочками и потряхивая кулаками. Крепкая ругань перемешивалась с прощальными всхлипами и радостными возгласами. Маленькая чумазая девчушка прыгала по доскам пристани и громко голосила, пытаясь продать нанизанные рябиновые бусы морякам и торопливым прохожим.

Я сидела на ещё тёплом после дневного солнца каменном парапете и дожёвывала ароматную ватрушку. Сдобу я купила с булочного лотка, когда возвращалась из местного консульства. Ещё я успела приобрести небольшой кусок пергамента, который капитан транспортного корабля назвал “билет”. Эта бумага, хоть и изрядно уменьшила мои запасы лирн, давала мне право на койку в каюте судна до Кроуница. Судно называлось “Фаворит Вейна”. Вейн был богом ветра и свободы, поэтому название транспортного корабля под голубыми парусами должно было внушать пассажирам трепет. Мне же оно внушало трепет по другой причине – это будет моё первое большое путешествие, которое в итоге приведёт меня в Кроуницкую Королевскую Академию. Именно там мне предстояло стать обученным магом.

Я наблюдала, как пассажиры по очереди поднимают по тонкой доске свою поклажу на борт судна. Ветер трепал паруса, подхватывал слегка пожелтевшие листья, кружил их над влажной от брызг пристанью и уносил в море. Я раскрошила остатки сдобы и выкинула голодным чайкам. Птицы окружили меня, ожидая продолжения внезапного ужина, но я только рассмеялась в ответ на их крякающие требования.

Вдруг мой слух уловил знакомых звук приближающего дилижанса. Чух-чух. Здесь не проходило транспортных путей, вокзал был далеко, поэтому я обернулась. На пристань действительно выехал дилижанс, привлекая всеобщее внимание. Паровая карета плюнула паром из витой трубы, сделала круг вдоль берега и остановилась прямо возле пирса. Совершенно новенький, идеально белый и украшенный металлическими цветами транспорт казался настоящим творением магов искусства. Возможно, таковым он и являлся. Окна изнутри были завешаны кружевной тканью, так что разглядеть пассажиров не представлялось возможным.

Долго оставаться в неведении мне не пришлось: из дилижанса вынырнула тонкая дамская ладошка. Извозчик проворно спрыгнул и подал руку. Вслед за тонкой ладошкой показалась и хозяйка – высокая прямая женщина в красивом платье и аккуратно уложенными волосами. Она равнодушно окинула взглядом пристань и поправила одежду. На шее женщины резко выделялась серебристая татуировка в виде лилии. Даже массивное ожерелье не могло отвлечь взгляд от этого рисунка. Дама обернулась к дилижансу и поманила свою спутницу, которая тоже уже показалась на берегу. Это была молодая девушка с пухлыми щёчками, в дорожном платье цвета кондитерского крема и мелкими пружинками пшеничных волос у личика. У неё была прекрасная фигура, затянутая в корсет и точно такая же серебристая татуировка на тонкой шейке, как у её матери. Они были очень похожи.

Леди чинно прошествовали по берегу, немного пошатываясь на песке, простучали каблучками по мокрым доскам длинного пирса, и взошли на корабль. Тот самый, на котором собиралась путешествовать и я. Следом засеменили пара рудвиков, перетаскивая из цветущего металлом дилижанса десятки круглых и квадратных коробок. Капитан “Фаворита Вейна” отвесил неуклюжий приветственный поклон двум серебристым лилиям и начал поторапливать остальных пассажиров, заставших с открытыми ртами. Я тоже закрыла свой рот, спрыгнула с тёплой ограды, разгоняя громких птиц, и направилась к трапу.

Едва я успела подняться по сколоченной деревянной лестнице, как бортовая дверца за мной захлопнулись. Капитан отдал последние распоряжения и “Фаворит Вейна” тронулся с места под дружный “ах”. Пассажиры заулыбались друг другу, прильнули к ограждениям и начали махать тем, кто остался на берегу. Я с удовольствием присоединилась, поддавшись общей радости. Меня никто не провожал, я не знала ни одного человека по ту сторону борта, но громко хохотала и выкрикивала “До свидания!”, прощаясь с родным мне краем. Люди на берегу хлопали в ладоши и кидали нам вслед ниточки рябиновых бус и мелкие листья на удачу. Вернусь ли я когда-нибудь? Ответа я не знала. Так же, как и не знала, что ждёт меня впереди.

Нуотолинис удалялся сначала быстро, а потом всё медленнее, позволяя нам насладиться видом прибрежного города. Чайки кружили над шпилями мачт, горланя свои противные песни. Низкие домики утопали в тронутой осенью зелени, загорались редкими огоньками окон. Отсюда ещё различалось высокое здание отделения консульства, остальные же в темноте вечерних сумерек уже казались просто размытыми светлыми пятнами. За густой растительностью береговой линии возвышались бурые отвесы скал хребта Галиофских утёсов, покрытые точками деревьев.

Весёлый переполох прощания схлынул, и пассажиры отошли от кормы, разбрелись по своим каютам и палубе. Я же всё ещё всматривалась в удаляющий маленький город, но теперь уже одна. Грусть растворилась в моём приподнятом настроении, как клякса на мокром листе пергамента. Тоскливое чувство овладело мной, напоминая о том, насколько я одинока. В мире не было больше ни одного человека, которому бы была небезразлична Юна Горст. В Фарелби у меня был дом и добрые соседи, а в северном Кроунице меня ждала пугающая неизвестность и безразличный холод. Лирн на обратную дорогу у меня уже не хватало, так что последний шанс вернуться был прямо сейчас. Спрыгнуть с корабля, вплавь добраться до Нуотолиниса, а там вечерним дилижансом отправиться в Фарелби, в уютный покой своего маленького озера. Я покрепче сжала борт корабля, удерживая саму себя на этом судне. Назад пути не было.

– Здравствуйте, – звонкий голосок выдернул меня из моих мыслей.

Та самая молодая девушка с цветочной татуировкой подошла и взялась за край борта рядом со мной. Я покосилась на неё с подозрением.

– Вы путешествуете одна? – девушка одарила меня дружелюбной улыбкой.

Мелкие брызги долетали до нас из-под кормы корабля, и юная леди сморщила носик, что сделало её ещё более очаровательной.

– Я еду в Кроуницкую Королевскую Академию, – опасливо пояснила я. – Хочу стать студенткой.

– Надо же! – обрадовалась девушка. – Я тоже еду именно туда! Меня зовут леди Сирена Эстель. Мой отец – Эдмонд Эстель, он владеет этими торговыми кораблями.

Она небрежно махнула в сторону исчезающих на горизонте парусов и протянула руку для знакомства. Тонкое кружево торчало из-под рукава её платья, почти полностью закрывая пальчики. В Фарелби мало знакомились, потому как все друг друга знали почти с рождения, поэтому навыком изящного рукопожатия я не владела. Но всё же отодвинула кружево и несильно пожала ладошку своей новой знакомой.

– Юна Горст, – представилась я. – Дочь рыбака из Фарелби.

– Ооо, – звучно протянула девушка. – Вы не подумайте, что я высокомерна! Моя семья отличается очень прогрессивными взглядами. Мы не судим людей по их происхождению и одежде.

До этого момента я никогда не думала о том, что на мне надето. Обычно одежда защищала меня от холода, плеска воды и хлёстких веток в лесах возле озера. Сейчас же я огляделась и поняла, что мой пыльный дорожный плащ из холщовой ткани действительно придавал мне весьма потрёпанный вид. А на фоне добротного, хорошо скроенного по фигуре платья Сирены Эстель, и вовсе выглядел лохмотьями.

– А по чему же тогда судите? – спросила я.

Сирена потупилась и смущённо хихикнула.

– Я не имела ввиду, что судим, – запнулась девушка. – Просто решила, что вы комплексуете по поводу своей бедности. Но, несмотря на это, мы с вами можем подружиться!

Я не очень поняла, пыталась ли леди меня оскорбить или поддержать, но решила поверить в её добрые намерения.

– На самом деле это здорово, – несмело предположила я. – Приобрести друга ещё до приезда в академию.

– И большое везение! – девушка легко захлопала в ладоши, подпрыгивая от волнения.

– А твоя мама таких же ммм… прогрессивных взгядов? Она не будет против нашей дружбы? – я кивнула в сторону идущей к нам женщины.

Гордая леди неторопливо шагала по палубе в такт лёгкой качке. Я невольно залюбовалась роскошным платьем и блестящими в причёске волосами этой идеально правильной женщины. Даже стать её говорила о высоком происхождении: прямая осанка, плавная походка и вздёрнутый подбородок вселили в меня желание присесть в почтительном поклоне. Увы, кланяться я не умела и сейчас очень жалела об этом. Взрослая серебристая лилия настойчиво и неприятно сверлила меня взглядом. Выглядела она обеспокоенно.

– Дамна? – обернулась Сирена и снова сморщила носик. – Она мне не мама! Дамна – мой ментор. Разве ты не заметила знаки соединения?

– Ты про ваши лилии? – предположила я.

– Ну да, – она указала на татуировку у себя на шеё и охотно пояснила. – Они означают, что мы связаны родовым заклятием. Их нельзя вывести или замаскировать иллюзией. Появились после ритуала кровавой магии и сделали меня зависимой, безвольной пленницей!

Девушка закатила глаза, когда её взрослая спутница приблизилась и недовольно покачала головой на заявление о пленнице.

– Это очень древняя и могущественная магия, – вступила в беседу женщина. – И очень большая ответственность!

Речь её была чёткой и такой же ровной, как и она сама. Сирена фыркнула. Кажется, девушка была недовольна появлением своего ментора.

– Родители Сирены оказали мне большую честь, попросив ставь ментором их ребёнка. Мы с её матерью были лучшими подругами ещё с Мелироанской академии благородных дев. Теперь я оберегаю её дочь, наставляю её, учу всем тонкостям жизненных перипетий, а иногда и манерам поведения, – Дамна строго сверкнула глазами в сторону Сирены. – Все важные решения по её будущему принимаю я. Даже ответственность перед консульством за её проступки лежит на мне.