Ментор черного паука

– Жалоба на соседей, прошение Великому Консулу, получение лицензии на торговлю, регистрация артефактов из Тимберии, расторжение брака, заявка на запрещённые ритуалы кровавой магии? – монотонно пробубнила работница.

– Эм… мне бы фамильный пергамент получить, – обозначила я цель своего визита.

– Миночка! – неожиданно громко вскричала бордовая фигура за столом информации, привлекая внимание.

– Простите, я – не Миночка, – попыталась я успокоить женщину. – Меня зовут Юна Горст.

– Миночка! – ещё громче завопила работница.

Меня тут определённо игнорировали. Со всех сторон уставились недовольные взгляды, как будто это я была нарушительницей тишины.

– Ааа? – раздалось откуда-то из глубины здания.

Видимо, там обитала Миночка. Сейчас она казалась мне спасительницей.

– Тут к тебе потеряшка, – выкрикнула женщина.

– Пропускай, – разрешил глухой далёкий голос.

– Первая дверь по коридору, – уже спокойно пояснила любительница покричать.

Я буквально отлетела от стола информации и двинулась по направлению к первой двери. Нашлась она сразу, в одном из нешироких светлокаменных коридоров, похожих на тот, который встретил меня при входе. Надпись гласила “Архив”.

Дверь в архив была приоткрыта, но за ней было темно. Я протолкнулась внутрь. Прямо у входа стоял стол, за которым сидела работница консульства в неизменной бордовой мантии. На столе над прочим хламом возвышалась уже изрядно потёкшая свечка – единственный источник освещения, которого было явно недостаточно. Когда глаза немного привыкли к темноте, я смогла рассмотреть хозяйку глухого голоса. Выглядела Миночка весьма упитанной и всячески довольной жизнью женщиной. В руках она держала крохотную чашечку, исходящую паром, сильно оттопырив толстый мизинчик. Свечные блики играли на золочёной брошке и половинках очков, сквозь которые меня рассматривали крохотные глазки женщины. За спиной у Миночки было два длинных ряда стеллажей со свитками пергамента. В самом конце этого бумажного коридора, у дальней стены, на подставке стояла громадная книга жутковатого вида.

– Процедуру поиска истинного фамильного пергамента уже проходили когда-нибудь? – как и все остальные работники, без приветствия, начала разговор Миночка.

– Не проходила, – призналась я.

– Встаёте за моей спиной и проходите между рядами до стены и обратно, – заученно пояснила женщина. – Увидите свечение – поздравляю, вы нашли свой пергамент.

– А если не увижу? – я привстала на носочки, чтобы получше разглядеть тугие свёртки.

Пожелтевшие свитки разной толщины и ветхости бумажным заборчиком ютились на полках. На каждом была консульская печать в виде весов.

– А если не увидите – значит, не нашли, – фыркнула хранительница архива. – Вообще-то истинный пергамент светится в десяти шагах от хозяина. Так что в ближашей половине стеллажей вашего точно нет.

Должно быть, у Миночки были глаза на затылке, иначе объяснить я её уверенность не могла. Я обошла стол и медленно двинулась между рядов. Истинные фамильные пергаменты стояли в ряд, повёрнутые печатями к проходу. Огромное количество человеческих судеб, которые были просто потеряны. Хозяева так и не пришли за ними – возможно, даже не искали. Многие квертиндцы доживали до глубокой старости и умирали, ни разу не столкнувшись с необходимостью подтвердить свою личность. Я настороженно осматривалась, пытаясь найти свой свиток, но к сожалению, меня не признал ни один. Я дошла до конца стеллажей и повернула обратно.

Миночка развернулась на стуле и смотрела на меня из-под спущенных очков, выжидая. Вдруг один фамильный пергамент изменился. Моё сердце упало в пятки – не может быть! Я подошла к свёртку, который не светился, а казался скорее… просто алым. Как будто раскалённым. Неужели это мой истинный фамильный пергамент? Там наверняка будет информация о моей матери! Я протянула руку и взяла красный свёрток, он оказался и вправду горячим. Свиток вспыхнул прямо у меня в руках и в мгновение рассыпался пеплом, оседающим на светлый пол консульства.

– Нет! – прокричала я, опускаясь на колени.

Я пыталась сгрести пепел. Скорее интуитивно, потому что пергамент был утерян безвозвратно.

– Ну не надо так убиваться, деточка, – ко мне подошла Миночка с веником и совком. – Люди умирают каждый день.

– Но я же всё ещё дышу! – возразила я.

– Конечно, дышишь, а он, – служащая указала на кучку пепла на полу, – уже точно нет. Да примет Девейна его в свои сады. Ну, или её.

– То есть, это был не мой пергамент? – сообразила я.

– Определённо – нет, – цокнула языком Миночка. – Что ж, раз процедура поиска истинного фамильного пергамента закончена, предлагаю перейти к созданию обыкновенного.

У нас на глазах, можно сказать, только что умер человек, а эта бесчувственная мина просто сгребает его биографию в мусорный совок. Бордовая служащая же, управившись с горкой пепла, уже тащила здоровенную книгу с резной подставки у стены. На обложке, в самой середине замысловатого вензельного круга возвышалось человеческое лицо. Точнее сказать, маска. Как будто на голову человека надели дамский чулок, как делали мы с Лонимом, но забыли сделать прорези для глаз и рта. Присмотревшись, я с ужасом отметила, что лицо на книге… дышит! Натянутая ткань слегка подрагивала в такт дыхания. У меня по коже пробежали мурашки. Неужели это – живое существо? Миночка равнодушно грохнула книгу на стол, подняв в воздух клубы пыли. Затем принялась вытаскивать из ящика стола приспособления для изготовления фамильного пергамента. Главным был, конечно, собственно, сам лист пергамента.

– Откройте персонагвир и достигните телесного контакта с его внутренней поверхностью, – будничным тоном потребовала Миночка.

Моё прикосновение не вызвало у дышащей книги никакой реакции. Видимо, она и была персонагвиром. Судя по тому, что служащая не удивилась, когда я начала её открывать – догадка была моя верной. Что ж, достигнуть телесного контакта… Голой грудью, что ли, на неё лечь? Ну нет, это было бы слишком. Поэтому для начала я сделала по аналогии с детерминантом – просто положила ладонь на пустые страницы открытой книги. Но, Толмунд тебя возьми, опять ничего не произошло! У них тут все артефакты сломанные? Или телесный контакт плохо достигнут?

– Мне что, нужно раздеться? – уточнила я.

– Ну ты ж не в королевы собралась, – грязно хихикнула Миночка и спросила. – Имя?

– Юна Горст.

О чудо! После произнесения моего имени наконец-то я увидела, что не все магические предметы меня игнорируют. Страницы книги вдруг наполнились мягких золотистым свечением. Они переливались, вспыхивая и погасая, как будто тысячи крохотных светлячков переговаривались между собой особым языком света. Впервые за всё посещение этого ужасного места я приободрилась. Миночка, кинув равнодушный взгляд на персонагвир, начала заполнять мой будущий фамильный пергамент.

– Возраст?

– Семнадцать краснолунных лет.

– Мелковата ты что-то, – с сомнением покосилась Миночка. – Нужно подтверждение родителей.

– Они умерли, – я пожала плечами. – Мать ещё давно, а отец – совсем недавно.

Миночка сделала недовольное лицо, но вносить данные не прекратила.

– Род занятий? – продолжила допрос служащая.

– Эээ.. Рыболов.

– Безработная, – перо скрипело по моему фамильному пергаменту, не оставляя мне шансов на споры.

– Родители?

– Отец – Кем Горст, рыболов. Мать – Тезария Горст, она… – я замешкалась, косясь на персонагвир. – В общем, не знаю, кем она была.

Это было почти правдой. Вряд ли в мой фамильный пергамент стоит вносить то, что она сидела в Зандагате и погибла от руки одного из наших нынешних консулов-наместников.

– Безработные, – снова определила Миночка, продолжая ровным шрифтом выводить текст.

– Титулы? Документы на наследство и владения? – Миночка макнула перо в чернила и выжидающе уставилась на меня.

Документов на владение рыбацким домиком у меня, конечно же, не было. За всю мою жизнь меня никто не пытался оттуда выселить. Его построил мой отец, и вряд ли как-то регистрировал.

– Не имеется, – с грустью выдохнула я.