Эскадра

Две недели мы огибали Африку, изнывая от однообразия и духоты. Но, как известно, в Южном полушарии начало сентября подобно нашему марту, поэтому на траверсе мыса Доброй Надежды крепко задуло и ощутимо похолодало. Оттуда корабли нацелились прямиком на небольшой остров Святого Маврикия, лежащий в Индийском океане ближе к экватору восточнее Мадагаскара.

Почему мы облюбовали Маврикий? А потому, что этот забытый богом уголок в Индийском океане находился под французским управлением. К тому же на нём имелась отличная глубоководная гавань Тру Фанфарон с неплохими для того времени причалами. По нашим расчётам, подойдя к острову в середине сентября, мы должны были его покинуть через три недели. По плану на Маврикии мы должны почистить перья после долгого перехода, бункероваться нефтью, которая уже плескалась на самом донышке, пополнить запасы воды и продовольствия. А потом после отдыха оба корабля должны расстаться до самых боевых действий.

После недельного аврала оба корабля блестели, как у кота бубенцы. Заново выкрашенные корпуса и надстройки, надраенные стволы орудий и медяшки, чистота и порядок, радовали глаз.

Однако авралы авралами, тревоги тревогами, а оказавшийся по воле судьбы на будущем мировом курорте личный состав имел полное право на честно заработанный отдых. В очередь мы назагорались на белом песочке, накупались в лагунах и наелись всякой фруктовой экзотики.

Отдохнули на полную катушку, правда, без алкоголя. Ну, скажите на милость, какой нахрен может быть алкоголь при тридцати пяти в тени. К тому же и без водки местные обезьяны и бабы одолели. От темнокожих наглых существ никакого прохода не было. Видно не прошло мимо местного населения тлетворное французское влияние. Я не имею ввиду обезьян. Попрошайки, моп их ять, что с них взять. Но если длиннохвостых мерзавок можно было отшвырнуть ногой, то бесстыдных длинноногих шоколадок очень хотелось потрогать за бархатную кожу и ознакомиться с их внутренним миром.

– Я вам, млять, и потрогаю, и ознакомлюсь! – сквозь смех орал благим матом корабельный врач. – Я не стану тратить на вас ограниченный запас антибиотиков, а вылечу ваши раздутые от триппера и сморщенные от люиса стручки хирургически. Топором на плахе к едрёной маме.

После такой доходчивой лекции о вреде случайных связей благодарный народ проникся и стал носить с собой запас презервативов. А местным мужикам все эти эротические поползновения были плоскопараллельны. Они либо дремали в тени, задрав ноги с белыми пятками, либо, пробудившись, норовили впарить бледнолицым простакам всякую тропическую дрянь, наврав с три короба про чудодейственные свойства стояк-травы. Простодушно рассудив, что обмен того стоит, наши любители шоколада меняли пучок стояк-травы на два розовых презерватива со вкусом и запахом клубники, которые аборигены ту же принимались смачно жевать и причмокивать от удовольствия.

В октябре, который по ту сторону экватора соответствовал нашему апрелю, усилились западные и северные ветры и легли туманы. «Похолодало» до плюс двадцати пяти по Цельсию. Корабли с сожалением покинули райский островок и разошлись в океане, попрощавшись протяжными гудками. «Фортуна» отправилась на Суматру, где на северной окраине в порту Лхоксёмаве имелись нефтяные терминалы с большими запасами отличного топлива. Там наш балкер примут с оркестром и распростёртыми объятиями, поскольку на богатых промыслах нефть непрерывно качают, а покупают её мало и неохотно. Не нужна ещё в мире нефть. Оттуда, заправив нефтяные танки и собственные цистерны, а заодно и пополнив запас пресной воды, «Фортуна» пойдёт Малакским проливом мимо Малайзии и Брунея в Южно-китайское, а затем и в Жёлтое море. В декабре те воды почти пустынны, поэтому балкер тихо и незаметно пройдёт мимо Шаньдунского полуострова и бросит якорь в бухте одного из островов к западу от порта Чифу. Предварительно мы присмотрели там самый северный островок, от которого до Порт-Артура всего тридцать миль. В крайнем случае, балкер можно перегнать и спрятать за другим ближайшим островом. В районе того архипелага «Фортуна» будет скрываться до конца января 1904 года вплоть до начала боевых действий.

Для нашего линкора был намечен несоизмеримо более длинный и сложный обходной маршрут, ибо требовалось добраться до места максимально скрытно. Путь линейного крейсера «Тур» лежал на юго-восток через весь Индийский океан и далее вокруг Австралии. Обогнув её с юга и добравшись до Новой Каледонии, линкор там ненадолго задержится для профилактики оружия и механизмов и отправится дальше на север по краю Тихого океана от острова к острову: Лата – Муссау – Итбайят. У последнего малонаселённого дикого островка, находящегося под португальским протекторатом, крейсер встанет на якорную стоянку вплоть до середины января 1904 года.

Вода бурлила за бортом. Крейсер шёл ровно, экономическим ходом, поскольку торопиться было некуда, но при этом скучать экипажу не приходилось. Как говорил капитан: «нам приходится постоянно претворять в жизнь маленькие повседневные гадости, которые делают нашу жизнь невыносимой, но безумно интересной».

Попутное течение в пару узлов подгоняло «Тур», а порой под задницу били и штормовые волны высотой метров шесть-восемь. К сожалению, пятидесятая широта славится штормами, которые, как по расписанию налетают через четыре спокойных дня и четверо последующих суток выматывают нервы и желудок. Во всяком случае, пока мы добирались до Австралии, нас пару раз крепко потрепало.

Густой солёный ветер резкими порывами гнал сизые тучи, из которых неистовые разряды молний и жуткий грохот грома потрясали небо и море. Волны катились как большие холмы, и долбаная качка выматывала всю душу, я уже не говорю про внутренности. Хорошо кораблю, он железный, плывёт себе и плывёт, привычным к качке морякам тоже хоть бы что, только покряхтывают, а мы сухопутные существа, изблевавшись до зелёной желчи и вываливающихся глаз, порой были готовы выплюнуть собственные потроха. Горло и живот нестерпимо болели от неукротимого блёва. Чувства напрочь отупели, и мы, предпочитая положение эмбриона, по необходимости шевелились с натугой, как зомби. На пару дней мы забывали, как надо мочиться и испражняться, ибо почки переставали работать из-за отсутствия в организме лишней воды, а в кишках присутствовало только воспоминание о содержимом. Одно радовало, что в этой части океана за нами никто не следил, и никто нас не видел. Дураков нет. Тут совсем не ходят никакие суда, и правильно делают.

В промежутках между проклятыми штормами капитан отыгрывался за вынужденный простой авралами и тревогами: «Все леденящие душу факты надо тщательно собирать, грамотно обобщать и вдумчиво анализировать, а потом решительно применять на практике с особым цинизмом и дерзостью проникновения. Гуманизм и человечность в вопросах поддержания боеготовности – понятия преступные по определению».

Но даже в этакой непростой обстановке в короткие промежутки между штормами наш Эссен умудрялся читать свои русско-японские лекции, которые, сказать по правде, были всё более и более уместны, и своевременны. До войны оставалось всего два месяца.

– Господа-товарищи моряки и сухопутные штафирки, годки, караси и салаги. Сегодняшнюю беседу я хочу посвятить самому началу войны. Именно тому времени, когда нам придётся действовать.

Япония начала мобилизацию в ноябре 1903 года, тоесть как раз в эти дни. В декабре японцы уже сведут все эскадры в единый флот с основной базой в бухте Сасебо. Командующий объединённым флотом Х.Того поднимет свой вымпел на самом мощном и защищённом корабле – броненосце «Микаса».

В этой связи давайте сравним характеристики нашего «Тура» относительно «Микасы»: длина 210 метров против 131 метра, суммарная мощность машин – 72000 л.с. против 16000 л.с., винты – 4 против 2, скорость – 38узлов против 18, дальность – 10000 миль на 20 узлах против 4600 миль на 10 узлах, главный калибр – 8х12” против 4x12”. Из сравнения понятно, что наш «Тур» несоизмеримо более мощный и быстрый корабль, я уже не говорю об особом бронировании и спецбоеприпасах.

Но вернёмся к сравнительной оценке флотов. По итогам военной реформы японский флот будет разделён на три эскадры. Первая под командованием вице-адмирала Того включает все 6 броненосцев, 4 быстроходных броненосных крейсера под флагом вице-адмирала Дева (флаг на крейсере «Читосе»), к ним добавили авизо «Тацута», 11 истребителей и 8 миноносцев.

Вторая эскадра под командованием вице-адмирала Камимуры (флаг на крейсере «Идзумо») включает в себя 6 броненосных и 4 бронепалубных крейсера, авизо «Тихайя», 8 истребителей и 8 миноносцев.

Обе эскадры суммарно по количеству боевых единиц и мощности залпа превосходят эскадру Порт-Артура и владивостокский отряд крейсеров.

Третья эскадра вице-адмирала Катаоке (флаг на крейсере «Ицукусима») объединяет все старые корабли: 2 броненосца, 7 крейсеров, 9 судов береговой обороны, 1 авизо, 12 миноносцев. Эта эскадра в силу своей слабости используется исключительно для действий вблизи корейского берега и в проливах.

Утром 24 января 1904 года японский флот выйдет из порта Сасебо на северо-запад, захватывая по пути все русские торговые и транспортные суда. Тогда же попадёт в плен транспорт «Маньчжурия» с 27 тыс. снарядов и снаряжения для порт-артурской эскадры.

Не дойдя280 миль до Порт-Артура Того направит вперёд быстроходные крейсера и миноносцы, приказав им вечером 26 января разделиться: 8 бортов уйдут к Талиенвану, чтобы блокировать акваторию, а 10 – к Порт-Артуру для ночной торпедной атаки.

Одновременно от флота отделится отряд контр-адмирала Уриу, состоящий из лёгких крейсеров «Чиода», «Нанива», «Тахачихо», «Нийтака», «Акаси» во главе с новым броненосным крейсером «Асама». Эта эскадра направится в корейский порт Чемульпо для захвата или уничтожения русского стационера «Варяг» и блокирования побережьядля обеспечения высадки японского морского десанта. Отряд Уриу поддержат 8 миноносцев, которые во время боя с «Варягом» будут охранять транспорты с десантом.

В ночь с 26 на 27 января стоящие на внешнем рейде Порт-Артура несколько крейсеров будут заниматься регламентными работами, а два лучших российских броненосца «Цесаревич» и «Ретвизан» бункероваться углём с «Победы» и «Дианы». Освещённые яркими люстрами российские корабли станут отличной мишенью для японцев. Шестнадцать 457 мм торпед устремятся к российским кораблям, но попадут только три. Броненосец «Цесаревич» от переворота спасёт только своевременное контрзатопление. В конце концов, все подбитые корабли удастся приткнуть на мель вблизи входа на внутренний рейд. При этом «Ретвизан» загородит часть и без того узкого фарватера. Японцы скроются в ночи, преследование ничего не даст.

Утром следующего дня к Порт-Артуру подойдут главные силы японцев. Начавшись в 11-07, бой продлится сорок минут. Однако, по сути, схлестнутся лишь лёгкие силы, а броненосцы пассивно будут пыхтеть в стороне, не поддерживая огнём и манёвром свои крейсера.

В те же часы и минуты в бухте Чемульпо произойдёт трагический бой лёгкого бронепалубного крейсера «Варяг» и старой канонерской лодки «Кореец» с эскадрой Уриу, блокирующей выход из бухты. В ответ на японский ультиматум экипажи «Варяга» и «Корейца» решат идти на прорыв, вступив в безнадёжный бой с превосходящими силами. Бой продлится один час с 11-45 до 12-45. Не смотря на беспримерный героизм и мужество, экипажи российских кораблей наделают немало роковых ошибок и промахов. Ведя хаотичную, неоправданно частую и неприцельную стрельбу орудиями правого борта канониры «Варяга» практически не сделают ни одного существенного попадания в японские корабли. А фугасные снаряды японцев не только покалечат весь правый борт, но и засыплют моряков ливнем смертельных осколков. За время боя «Варяг» получит 11 попаданий с 4 подводными пробоинами и тяжёлыми повреждениями: будут разбиты все орудия правого борта, повреждён привод руля, 33 человека убиты, 97 ранены. После возвращения «Кореец» взорвут на фарватере, а «Варяг» затопят на рейде. Экипажи спасутся от японцев на иностранных крейсерах-стационерах.

Через два дня при постановке мин в заливе Талиенван, подорвётся и погибнет минный заградитель «Енисей». Посланный ему на помощь крейсер «Боярин» тоже подорвётся на своей же мине и погибнет.

В ночь на 11 февраля японцы сделают первую попытку закупорить фарватер на внутренний рейд Порт-Артура, направив туда 5 брандеров под прикрытием миноносцев. Плотный огонь береговых батарей и орудий «Ретвизана» заставит брандеры выброситься на берег. Утром адмирал Того приведёт к Порт-Артуру всю свою эскадру, но убедившись, что проход остался свободным, не рискнёт нападать.

В те же дни владивостокские крейсера начнут рейды на юг и примутся топить все подряд японские суда, что заставит Камимуру сосредоточить вторую крейсерскую эскадру против Владивостока. При отсутствии минного заграждения и из-за преступно слабой береговой обороны, 23 февраля броненосные крейсера «Идзума», «Асама», «Якумо», «Адзума», «Ивате», «Касаги», «Иосино» подойдут вплотную к городу Владивосток и выпустят по нему 200 крупных снарядов. Не готовые к нападению российские крейсера опоздают. Пока они будут разогревать остывшие котлы и приводить корабли в боевое состояние, японцы спокойно уйдут восвояси.

24 февраля в Порт-Артур прибудет вице-адмирал Макаров и сменит безвольного и трусливого вице-адмирала Старка. Сразу же начнутся перестановки командного состава, и пока будут идти эти кадровые и структурные перемены, реально противостоять японцам на море будут только российские миноносцы.

Днём 26 февраля Того опять приведёт свою эскадру к Порт-Артуру и начнёт перекидной огонь по городу из-за горы Ляотешань. За три часа японцы выпустят 154 крупных снаряда, лёгкие повреждения получат броненосец «Севастополь» и крейсер «Аскольд».

Вторую бомбардировку Порт-Артура 9 марта сорвут ответным огнём «Ретвизан» и «Победа», а следом во главе с адмиралом Макаровым в море выйдет и весь российский флот. Против 18 линейных кораблей Того встанут 7 кораблей Макарова, но и при таком очевидном перевесе японцы не решатся атаковать и отступят.

С упорством маньяка Того будет пытаться запереть нашу эскадру на внутреннем рейде. Ночью 31 марта случится вторая попытка затопить на фарватере 4 брандера, а миноносцы попытаются накидать на внешнем рейде десятки мин.

Отгоняя японцев, в ту ночь попадёт в засаду дежурный миноносец «Страшный», который после неравного боя подорвётся на мине и затонет. Прибывший к месту его гибели крейсер «Баян» наткнётся на два броненосных крейсера и, отстреливаясь, вернётся в порт. Навстречу японцам Макаров выведет всю эскадру, подняв свой флаг на «Петропавловске». Оба японских крейсера отойдут в море, но вместо них явится вся первая эскадра Того. Понимая бессмысленность неравного боя, Макаров вернёт корабли в порт.

Прикрывая заходящие на внутренний рейд корабли, броненосец «Петропавловск» неправильно сманеврирует и подорвётся на букете японских мин. После детонации боезапаса головной башни, броненосец разломится и в течение 2 минут затонет. Макаров и весь его штаб погибнут, а вместе с ними и 650 человек экипажа. Спасутся только 80 моряков, в том числе командир корабля и Великий Князь Кирилл Владимирович.

Вскоре на мине подорвётся броненосец «Победа», и критически ослабленная порт-артурская эскадра перестанет охранять акваторию, что позволит японцам высадить вторую армию генерала Оку на Квантунском полуострове. После этого Порт-Артур будет обречён, японцы с суши возьмут его в кольцо, и после недолгой осады город вскоре падёт. Следом начнётся трагическая череда поражений российской армии в Маньчжурии, приведшая к страшному и необратимому итогу, в конце концов, изменившему всю историю и запустившему череду революций, неисчислимых бед и страданий российского народа.

После лекции Эссена все слушатели от грозных предчувствий как-то подтянулись и посуровели, будто на них пахнуло порохом. Не знаю, как иные, но на подходе к Австралии я с удвоенной силой принялся осваивать разные морские специальности. Всё они в той или иной степени были мне известны, но муштровал я сам себя на всякий случай.

В конце ноября в южном полушарии закончилась весна, с каждым днём становилось всё теплее, поменялись муссоны. В океане мы так и не встретили ни одного судна. Хорошо, конечно, но удивительно. В начале декабря линкор направился к Новой Каледонии, где командование наметило пятидневную стоянку для профилактики механизмов и вооружения, проверки электросетей и связи, подкраски корабля, потрёпанного океанскими штормами.

Согласно уставу, прибыв на место, вахтенный офицер в присутствие командования поднял стояночный флаг и гюйс, и поставил посты.

Как и все, страдающий от нетерпеливого ожидания начала боевых действий командир лазил по крейсеру, выискивая недостатки и недоделки. Матросы и офицеры делали вид, что его боятся, а в спину улыбались по-доброму. Полюбил экипаж своего балагура-командира, чей громкий голос можно было услышать в разных отсеках и закоулках: «Офицер должен быть постоянно в состоянии вздрюченности, нос по ветру, ширинка нараспашку в готовности к немедленным действиям, вот тогда и будет из него толк. А что я наблюдаю, господа офицеры? Только соберусь вас вдумчиво лечить со всей пролетарской беспощадностью, как тут же начинается японская трагедия: отец – рикша, мать – гейша, сын – Мойша, а вы вообще погулять вышли».

Рановато мы обрадовались наступлению южно-полушарного лета, ибо хорошая погода баловала нас недолго. Едва мы оклемались от прошлой болтанки, как попали в новую. Мало того, что океанический муссон гнал тягучую волну, так ещё до экватора придётся идти против тихоокеанского течения с ветром в правый борт. Чтобы избежать боковой качки, капитан повёл корабль галсами. Конечно, топлива израсходуется чуть больше, но зато это даст возможность избежать тотального блёва.

Радовало то, что по мере приближения к экватору климат стал меняться, и постепенно установилась вполне приличная погода, успокоились ветра, и поменялось течение. Но благостный комфорт длился недолго, и вскоре опять нависла стопроцентная влажность и духота, которые усиливались с каждым днём.

Два дня стояли на северной оконечности дикого островка Лата, от края до края, заросшего тропическим лесом. Потом опять двинулись на север. За экватором океаническое течение поменяло направление на восточное. Влажная жара достигла своего пика, и почему-то переносилась намного хуже, чем в экваториальной Атлантике. Даже завёртывание в холодную мокрую простыню не помогало. Спасали только вентиляторы и горячий чай. Оставалось надеяться на лучшее, поскольку мы неуклонно шли на север, и рано или поздно должны выбраться из этой душегубки в привычную зиму.

На другом диком островке Муссау к востоку от Южной Гвинеи мы задержались на неделю. Закончив регламентные работы, моряки весело встретили Новый год, нарядив пальму блестящими гильзами от крупнокалиберного пулемёта и кусками хлопковой ваты. Купались, ловили рыбу и жарили её на костре, лазали по тропическому лесу, ловили силками разноцветных попугаев. Одним словом, снимали стресс.

В начале января мы снова подняли ходовой вымпел Черногории, раскочегарили топки и отправились к месту крайней стоянки, которую присмотрели для ожидания перед началом боевых действий. Этот небольшой пустынный остров Итбайят, формально числящийся за Португалией, располагался вблизи Тайваня, или как его тогда называли португалы – Формозы. Вот здесь среди прибрежных скал и редкого субтропического леса нам и предстояло ждать почти две недели до самого кануна войны.

Зима на полуострове Шандун считалась бы мягкой, если бы не северо-западные пассаты. Они несли мало воды, и осадков почти не выпадало, но пронизывающий ветер порой доводил до отчаяния, особенно на здешних каменистых островах. Эти острова с кошачьим названием Мяодао цепочкой вытянулись на север, отделяя Западно-Корейский залив от внутреннего залива Бохайвань. На северном островке с жутким названием, которое я из вредности озвучу, Нанхуангченгкун (сокращённо Нан) и встал на якорь балкер «Фортуна». Из десятка островков выбрали именно Нан, поскольку по прямой от него до Порт-Артура было всего двадцать восемь миль, час полного хода.

Сей каменистый островок вытянулся с востока на запад, перекрывая с моря вид на стоянку корабля, имел несколько глубоких бухт и не имел населения, о чём говорили брошенные на зиму убогие рыбачьи хижины. Ко всему прочему остров худо-бедно защищал балкер от леденящего северного ветра и волн.

За время достройки после спуска на воду и за полгода похода через полмира команда балкера отлично сработалась, крепко сплотилась и полюбила свой необычный, но по-своему удобный и уютный корабль. Его можно было бы считать грузовиком, если бы не восемь заглублённых в палубу овальных башен со 105 мм орудиями, по четыре на каждый борт с сектором обстрела в сто двадцать градусов, и четыре крупнокалиберных пулемёта по паре на каждое крыло мостика. Я уже не говорю о четвёрке торпедных катеров, дремлющих в задних трюмах. Всех наблюдателей при виде балкера сперва смущали его округлые, тупые и с виду неуклюжие формы и особенно четыре мощных крана между трюмами, но орудийные башни и пулемётные турели неизменно снимали все сомнения.

Выкрашенная в камуфляж и не тянущая за собой дымного хвоста «Фортуна» вблизи смотрелась необычно и даже сурово, а вдали её формы зрительно размывались и терялись на фоне серого зимнего моря. Кроме четырёхэтажной надстройки на корме, всё объёмы на этом огромном корабле были забиты жидкостями, грузами, боеприпасами или механизмами, по сути, балкер являлся большой кладовкой с серьёзной охраной.