Костыли за саксофон. Дюжина грустных и весёлых настроений

Владеют ли мамы суперсилой?

Изобретательное настроение

Соседом по этажу у Васи был Альбертик, сын тёти Аиды. Альбертик был двумя месяцами старше Васи, а учился на целых два класса выше. Потому что Альбертик в четыре года прочёл всего Жюля Верна, и с пяти лет в школу пошёл. Он был умный, а ещё – настоящий изобретатель. Он на балконе, когда тепло, строил что-то, клеил, испытывал. Всё время Васе о каких-то зубчатых колёсах рассказывал. Вася с Альбертиком дружил, только тётя Аида этой дружбе мешала. Очень уж она своего сына опекала и отгораживала от нежелательного общения. Вася был общением нежелательным, он иногда дрался.

Ещё тётя Аида Альбертика в школу провожала. И встречала тоже. И каждый раз возмущаясь, переводя сына через дорогу:

– Движение-то какое. И едут и едут на красный автомобилисты чёртовы!

Тётя Аида часто автомобилистам кулаком грозила, а когда в плохом настроении была, могла машину нарушителя Альбертиковым рюкзаком долбануть. Альбертику из-за этого было жутко стыдно. Потому что одноклассники всё видели и укатывались-ухахатывались. Ещё они его дразнили малявкой, а когда видели, как мама Альбертика приходит с учителями четвёрки оспаривать и неверные ответы в учебниках доказывать, то дразнили Альбертика маменькин сынком или даже похуже.

Альберт просил, умолял, чтобы мама не встречала его из школы, что он с одноклассниками «маленькой толпой» светофор перейдёт, но мама отвечала:

– Ты что? Не знаешь, какая сейчас на дорогах обстановка?

– Мама! Мамочка! – умолял Альберт. – Но меня в классе дразнят маменькиным сыночком. Или: эй, мелкий! Поди сюда!

– Подумаешь – мелкий. А ты не теряйся, ты им отвечай: я – мелкий, а вы все тут – дом престарелых.

Альбертик грустно смотрел на маму. Он очень любил свою маму. Но иногда ему хотелось убежать, скрыться от неё, спрятаться навсегда, до конца жизни. Но скрыться от мамы было не реально даже в школе. У мамы Альбертика был маленький-маленький бизнес. Для души, не для прибыли. Тётя Аида всем учителям предлагала добавки и витамины, и кремы, и мази от разных артритов и прострелитов, также по любым болящим вопросам в сфере здоровья можно было к маме Альбертика обратиться и днём, и ночью. Она всегда советовала только то, что помогало. Репутация у неё была безупречная, чистая как ванна, которую ежедневно драила тётя Аида опасаясь «заразы». Мама Альбертика не была врачом или медсестрой, по образованию она была вообще-то музыкант. Но со временем медицина выместила увлечение музыкой. С большим удовольствием, если не дай бог что, мама тащила сына в поликлинику, отсиживала очереди, общалась с врачами.

– По крупицам собираю информацию, – жаловалась тётя Аида собеседникам, которых у неё было повсюду хоть отбавляй. – Щипцами выуживаю. Ничего не хотят отвечать. Всё скрывают. Враги!

Весь дом пропах лекарствами, все полки были заставлены книгами по медицине и психологии. Вот так Альбертик и жил: пил лекарства пищевые добавки от простуды, для зрения и для поднятия иммунитета, а ещё регулярно проходил самые современные психологические тесты.

Если он шёл на каникулах в бассейн с Васей, то потом тётя Аида полдня отмывала его «от заразы», о которой ей по секрету рассказала врач бассейна. Пока Альбертик плавал, его мама сдружилась с врачом, проводила время сеанса в увлекательной беседе о кожных заболеваниях. Вообще с мамой Альбертика все и везде с удовольствием общались. Только в супермаркете, у стойки администратора, куда она приходила ругаться из-за неверных ценников, маму Альбертика недолюбливали. Да и то совсем чуточку, совсем чуть-чуть.

Папа Альбертика, которого тётя Аида презрительно называла «папашка», появлялся дома очень редко. Когда-то он был изобретатель, но уже давно работал инженером по ландшафтному дизайну. Папа Альбертика строил удивительные уникальные фонтаны с подсветкой, и часто уезжал в командировки.

– Если где какой чиновник навороченную дачу строит, там наш папа, – извиняющее улыбалась тётя Аида и добавляла зло: – А платят гроши, всё прораб себе хапает.

После школы мама и Альбертик садились готовить уроки. Альбертик – свои, а его мама – свои. А точнее – те, которые ей приносили от своих балбесов-детей родители из всех близлежащих школ. И английский, и математику, и информатику мама Альбертика делала. Если бы вы только знали, какая сложная сейчас в школе информатика! Никто из родителей ничего не мог ответить в рабочей тетради, а мама Альбертика – могла. Ещё сольфеджио мама Альбертика делала. За уроки она не брала денег, но принимала благодарность. За сольфеджио тётя Аида брала мороженой птицей, а за обычные школьные предметы – консервами и овощами.

– Запасаюсь на случай подорожания, – говорила тётя Аида, принимая от знакомых продуктовые наборы.

– А почему деньгами-то не берёшь, Аид?

– Да тащить мне из магазина тяжело, я же хрупкая. (Мама Альбертика действительно была хрупкой худенькой красавицей.) А папашка наш всё в разъездах, по дому не помогает, в магазин не ходит. А тут – картошка с доставкой на дом. Да и слухи пойдут, что я деньги беру – не хочу. Одно дело средства от прострелитов, это конечно за деньги, а другое дело – домашка.

Пока мама делала чужие уроки, Альбертик и по своим урокам у мамы всё выспрашивал, особенно матемку и английский. И Альбертик был доволен, что ему не надо маме дарить за свои уроки консервы и овощи с фруктами. Но почему-то ему всё равно было неловко за маму. У других мамы на работу ходят, отведут ребёнка в школу, а домой дети сами идут, как Вася, его сосед. А его, Альбертика, везде пасут. Шагу не дают ступить одному. Вася хоть и в третьем классе, а везде гуляет, а он, Альбертик, в пятом, а гуляет, и в лесу, и зимой на катке, только с мамой.

И вот осенью, когда Альбертик уже в шестой класс перешёл, а Вася в четвёртый, тётя Аида решила пойти прогуляться вместе с соседями, заодно с мамой Васи пообщаться, потому что тётя Аида страсть как любила иногда общаться. Да и Альбертик очень радовался, что он с Васей сможет поболтать-поиграть, но когда кормили уток, Альбертик как-то умудрился упасть в пруд. Просто он кидал-кидал хлеб, а наглые селезни всё отбирали и отбирали хлеб у сереньких уточек. Альбертик стал распугивать селезней, подходил всё ближе и ближе, поскользнулся и бултыхнулся в грязную воду. Селезни улетели, уточка тоже смылась. Теперь в пруду плавал Альбертик, а Вася кидал ему хлеб.

– Вася, Вася! – обиделась тётя Аида. – Нет, чтобы помочь!

Тётя Аида стала спасать своего сына, приговаривая:

– Горе ты моё луковое. Нам всегда не везёт. Мы невезучие. Хватай меня за руку.

Но Альбертик не стал хватать маму за руку. Он самостоятельно на берег выкарабкался. Мама Васи сняла с себя плащ и надела на Альбертика. Но тётя Аида вернула плащ обратно:

– Не надо. Нам плащ не поможет, только полное медицинское обследование. Всестороннее обследование.

Дома в ванной тётя Аида долго оттирала мочалкой «заразу» с сына, а на следующий день поволокла его в поликлинику. И Альбертика стали обследовать: головные обследования, спинные, рентген, и всех специалистов сказали пройти, даже стоматолога.

Пока сидели в очереди к стоматологу, какой-то детсадовец в больших очках долго читал табличку на двери и сказал:

– Этот врач знает сто матных слов.

– Ну не так конечно много, но кое-что знает, – краснея, ответила внучку бабушка.

Стоматолог действительно был очень ругучий, с пальцами-сосисками.

– Пломба. Четыреста рублей, – рявкнул он.

– Да что вы! У меня ребёнок в пруд упал, папашка наш далеко, я подрабатываю за продукты, а вы деньги требуете.

Злой стоматолог посмотрел свирепо из-под очков и тут же расплылся в улыбке:

– А-аа! Так это вы, Аида Германовна. Я вас не сразу узнал, извините. Вы же и моему сыну уроки делаете.

– Я много кому делаю, всех и не пересчитать. И по четыреста рублей за урок ни с кого не беру! Денег не беру!

– Вроде раньше в пруд не падали, – сочувственно пошевелил пальцами-сосисками свирепый, но прирученный тётей Аидой стоматолог, копаясь у Альбертика в ротовой полости.

– А теперь вот – упали!

– И какая, вы думаете, причина?

– Уверена, что кротковременная отключка сознания. А вы как считаете?

Долго зубной врач общался с мамой Альбертика, о том-о сём-о-жизни, долго ставил Альбертику «самую дорогую» пломбу и денег не взял ни копейки.

После многомесячной беготни по врачам Альбертик съехал по учёбе на четвёрки. Но вообще-то, если честно, он математику соображал на тройку, а четвёрки были, только если мама объяснит. А вот по мировой художественной культуре – обидно. Написал сочинение на тринадцати страницах. Сам! Мама только план подсказала, а учитель четвёрку поставил, но после разговора с мамой переправил, конечно же, на пятёрку:

– Я думал с интернета слизано, – оправдывался учитель.

В середине года мама на собрании выступила: темы по английскому проходятся не все, в рабочей тетради много пропусков. А почему?

– Почему пропускаются темы? – деловито интересовалась мама Альбертика.

Учитель Зоя Феликсовна краснела, родители пальцами у виска крутили: радоваться надо, что меньше проходят, одна мама Альбертика выступает.

– Вам надо вы и проходите, – слышалось родительское шипение со всех сторон.

– Или вот ещё. Учитель физкультуры Альбертику трояк влепил в триместре! За что, спрашивается?

– За то, что нормативы у вас не сданы, Аида Германовна, – вздохнула классный руководитель. – Канат и конь, то есть козёл.