Под обломками

– Ну не прямо так… В общем, не важно. Нам даже выезжать никуда не надо, зачем ее вообще нужно извещать.

– Пойми, это как раз очень важно. Знаешь, сколько у нее форм отчетов: и ежемесячных, и ежеквартальных, и годовых. Мало того, еще внеочередные на голову сваливаются. А там самые разные показатели: процент успеваемости, средний возраст преподавателей по каждой специальности, количество компьютеров или учебников на одного студента, разбивка в процентах иногородних студентов, и много еще чего. Там и количество участвующих в олимпиадах и конкурсах разного уровня есть. Она один отчет подаст, а потом через неделю другой отчет, в котором та же строчка есть, только по-другому сформулированная. И окажется, что данные не совпадают, так как ты ей поздно про это сказала. Ректор по просьбе Алисы даже отдельного специалиста в колледж взял, отчеты заполнять – настолько их много.

– Я же не знала. Неужели так прямо сказать нельзя было?

– Ты что, это же Алиса. Ей гордость не позволяет. Я об этом знаю, только потому, что в свое время помогала ей заполнять все эти отчеты.

– Ладно, ты меня убедила, – кивнула девушка. – Буду иметь в виду. Скажи лучше, ты с сыном поговорила?

– Да, поймала его сегодня в столовой. Вечно он от меня прячется, – Регина отпила из кружки. – Говорит, ничего особенного, поспорили с ребятами о чем-то.

– Что ж, тогда не о чем волноваться. А у тебя что нового, Марта? Как твой сосед по карточным поединкам поживает?

– Какие там карты, милая моя, – махнула рукой старушка. – Заболел он сейчас, гриппует. С утра только ему банку меда отнесла. Вот теперь сижу, скучаю. Думаю связать что-нибудь. Вон Регина без шапки всю осень проходила, свяжу ей какую-нибудь, – подмигнула она соседке слева.

– Марта меня подначивает, – объяснила та девушке. – Знает ведь, что я шапки терпеть не могу.

– С такими волосами я бы тоже не носила, – вздохнула Тарин. – Мне вот бабушка постоянно говорила, что волосы у меня мышиного цвета.

– Добрая у тебя бабушка, – хмыкнула Регина.

– Была. Конечно, она никогда не любила меня хвалить. А когда я приходила жаловаться, мне же еще и доставалось, мол, сама виновата. С другой стороны, она внушала, что в этой жизни надеяться не на кого, кроме себя, и это мне здорово помогло.

– Бабушка твоя была близорукой, как я погляжу, – подала голос Марта. – Ты очень милая девочка. Не красавица, конечно. От этой красоты одни слезы только. Пакость всякая как мотыльки слетается, а проку никакого. Перед тобой вот пример сидит, – она кивнула на Регину и многозначительно подытожила: – Ничего, найдем мы тебе хорошего мальчика, не переживай.

– А мне? – Регина шутливо надула губы.

– Ой, ты и сама справишься.

Нигде так время не бежит незаметно, как в хорошей компании. Даже если этой компанией являешься ты сам. Марта развлекала девушек рассказами о своей молодости, пока не пришлось идти спать. В комнате Тарин в первую очередь осмотрелась. Все было на своих местах. Она сдвинула бумаги на столе в кучу, создав на столе видимость порядка, и подошла к окну. В кабинете ректора свет все еще горел. Назавтра в расписании у нее было одно «окно» – свободная пара между занятиями. Девушка решила, что нужно обязательно подойти к Алисе и предложить свою помощь в качестве извинения.

IX

.

Время на самом деле летело незаметно. На последнем педсовете преподавателям раздали расписание зачетов и экзаменов. К разделам журналов, которые заполнила Тарин, не оказалось вопросов, чему она была даже удивлена. Впервые со времени приезда сюда девушка смогла вздохнуть свободно. Переделка пояснительных записок по просьбе методиста была теперь сущим пустяком для нее. Регина уже в мыслях паковала чемоданы, радуясь предстоящей встрече с дочкой. Марте не терпелось выпроводить всех студентов и большую часть преподавателей, чтобы начать традиционную уборку. Эллу девушки видели теперь только мельком. Она совсем перестала появляться в столовой и на скорую руку перекусывала в репетиционном зале. Волнение, сопутствующее сессии, передавалось от студентов преподавателям.

После занятий Тарин с чувством выполненного долга направилась в кафе, чтобы перекусить что-нибудь жутко вредного, но ужасно вкусного, желательно посыпанного сахарной пудрой.

Вдруг она остановилась посреди аллеи, осознав, что впервые за целый день не вспомнила о том, что привело ее сюда, не вспомнила Стеллу, Вагнера… Это одновременно и обрадовало и ужаснуло ее. Ни в коем случае девушка не хотела бы забыть их, она боялась, что в каком-то смысле предаст друзей, если не будет постоянно помнить о них. Но и жить под гнетом ежедневного горя было невозможно. Жизнь продолжалась, хотела она этого или нет.

Студенты, пробегающие мимо, пытались скользить по подмороженному снегу, смеялись и были абсолютно не виноваты в том, что они живут.

Размышляя об этом, Тарин заметила, что ноги сами несут ее в библиотеку. Только когда она увидела Киру, неизменно сидящую в своем кресле, девушка поняла, зачем она сюда пришла.

– А, это ты. Присоединяйся.

Кира была сегодня чрезвычайно эффектна. Красный брючный костюм она надела поверх черной водолазки, а яркая красная помада и ее черные глаза и волосы дополняли образ. Тарин никак не могла понять, почему Кира оказывает на нее такое магическое действие, но рядом с ней все было очень ясно и просто: белое – это белое, а черное – это черное. Так всегда было и так всегда будет.

– Вы, наверное, рассердитесь, но можно я спрошу?

– Если ты знаешь, что я рассержусь, то зачем спрашивать? Ладно, выкладывай, что там у тебя.

– Вы как-то сказали, что тоже теряли близких… Как вы справились с этим?

– Никак, – жестко ответила она, глядя Тарин прямо в глаза. Кира перевела взгляд поверх головы девушки, куда-то вдаль.

– Моя дочь умерла несколько лет назад. Пневмония. Очень быстро сгорела. Она закончила это колледж, и только устроилась на работу. Мечтала объехать на своем мотоцикле всю страну, увидеть океан. Если бы меня спросили, я бы отдала свою жизнь только бы за один год ее жизни. Только бы за то, чтобы она прожила хотя бы на год дольше… Меня никто не спросил… Теперь у меня остался лишь ее мотоцикл и колледж, где она училась. Я не хожу на кладбище, потому что не верю в то, что случилось. Я могу закрыть глаза и представить ее так ясно, что даже боюсь. Мне кажется, что она сейчас войдет в дверь, и начнет рассказывать, где она пропадала все это время.

– Я потеряла друзей, – помолчав, проронила девушка, борясь с комом в горле. – Я видела, как моя лучшая подруга, вся в крови, лежала на полу лаборатории. Каждое утро я просыпаюсь и снова вижу это платье в углу и ее записку: «Не примеряй без меня. Я скоро». Я столько раз думала, что было бы, если бы я проснулась раньше. Если бы она туда не пошла… На похоронах какая-то старушка сказала, что нужно положить с ней монетки, якобы для пропуска на ту сторону. Я положила ей двадцать три монетки, по числу ее лет. Двадцать три.., – она в бессильной злобе сжала кулаки. – Я тоже не была на кладбище с тех пор. Я так скучаю…

– Мы все обязательно встретимся, – Кира сжала ее руки. – Так мне сказала дочь, когда приходила во сне. – Мы еще обязательно встретимся…

Они помолчали немного, но долго побыть в тишине им не удалось.

– Я не пойму, у меня тут библиотека или дом свиданий? Если пришли поболтать – идите вон, в кафе. Там сколько угодно сидите себе, – из-за стеллажей показался Герман в своей растянутой кофте. – Или берите книги или уходите. И имейте ввиду, завтра санитарный день, так что finite la commedia!

– Герман, мне иногда кажется, что умрете вы не своей смертью, – заметила, усмехаясь Кира. – Успокойтесь, сегодня я мучить вас не в настроении, – прервала она его попытку возобновить монолог. – Пора по домам.

Поднимаясь с кресла, она ободряюще коснулась плеча Тарин.

Девушка еще осталась поработать, но на самом деле она просто не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее заплаканной. Наученная опытом, она понимала, что могут пойти самые нелепые слухи. Книги лежали перед Тарин, однако мыслями она была очень далеко. Задумчиво она водила карандашом в блокнотном листе.

– Похоже, вы всерьез собрались оккупировать мое место.

Тарин вздрогнула. Она не заметила, когда подошел Виктор.

– Я же вас предупреждала, – подняла она глаза.

Мужчина без церемоний сел напротив.

– Какие новости? Потрясений больше не случалось? – голос звучал безразлично, но глаза выдавали его интерес.

– Все в порядке, спасибо.

– Что это у вас? Похоже на структуру хемокина. – Виктор развернул блокнот к себе.

– Верно, СXXL. Даже не заметила, как нарисовала. Видимо, подсознательно. Раньше я подолгу вглядывалась в него, когда пыталась решить одну задачу.

– Что за задача?

– Вам будет неинтересно, – Тарин стала собирать книги. – Удивительно, что вы правильно догадались. Обычно посторонние думают, что я рисую спираль или улитку.

– Будем считать это комплиментом. Но почему вы уверены, что мне будет неинтересно?

– Хорошо, – она снова села. – Если я вам скажу, что мы пытались синтезировать CXXL12, это вам что-нибудь скажет?

– Погодите, дайте подумать, – пару секунд Виктор просидел молча. – Это он стимулирует работу макрофагов?