Под обломками

– Что ж.… Если вы найдете свободное помещение, отвечающее всем санитарным нормам, если студенты напишут заявления на посещение дополнительных занятий… тогда я не буду против.

– Договорились. Я могу идти?

– Да. Хорошего дня, – Алиса погрузилась в свои бумаги.

Тарин вышла из преподавательской с твердым намерением в ближайшее время напроситься на ужин к Артуру и его жене. И она успешно его осуществила, пока помогала ему, Элле и еще нескольким студентам украшать холл и коридоры колледжа. Ник тоже был здесь. Он развел кипучую деятельность, но толку от его работы было мало. Девушка твердо делала вид, что не замечает его попыток начать разговор.

Стоя на стремянке, Тарин придерживала один конец гирлянды, пока Элла крепила другой.

– Знаешь, я, конечно, много не вешу, но хлипкость этой штуковины меня настораживает! – крикнула она через зал.

– Ничего, на нее Артур сто раз становился, выдержала же она, – весело отозвалась Элла. – Если боишься, пусть кто-нибудь подстрахует внизу.

– Я могу! – отозвался Ник, но прежде чем он тронулся с места, Тарин услышала снизу голос:

– Все в порядке. Я держу, – Виктор двумя руками зафиксировал положение стремянки.

Элла округлила глаза. Такого на ее памяти еще не было: химик собственной персоной снизошел до них, простых смертных! Жаль, больше никто не видит.

– Я бы хотел поговорить с вами. Вы сегодня вечером будете в библиотеке? – спросил он у Тарин, пока она спускалась вниз.

В своем длинном платье Тарин нечаянно оступилась, и туфля соскочила на пол. Виктор наклонился и поднял беглянку. Никто не обратил внимания, да и с другого ракурса этого просто не было видно: выпрямляясь, он увидел на ноге девушки жуткий след от ожога, тянущийся выше. Мужчина замер, но тут же спохватился. Он бросил взгляд на Тарин, гадая, заметила ли она, что он раскрыл ее тайну.

– Как и всегда, – отозвалась она, протягивая руку за туфлей. Лицо ее было бледнее обычного. – Только знайте: место у древнегреческой литературы – мое. Элла, у меня что-то кружится голова. Пусть теперь Ник тебе помогает.

К концу дня она так устала, что задремала прямо в библиотеке над списком вопросов к дифференцированному зачету. Встрепенуться ее заставил легкий шорох. Оказалось, Виктор увидел спящую девушку и посчитал за лучшее уйти.

– Подождите. Я же еще не поблагодарила вас за книгу. Как вы ее нашли?

– Я не менее наблюдателен, чем вы, – он улыбнулся краем губ.

– Даже не знаю, как теперь быть. Когда получаешь то, что давно хотела, даже как-то грустно становится.

– Кто-то из великих сказал, что сам пусть к счастью – это и есть настоящее счастье.

– Согласна, – вздохнула Тарин. – Присаживайтесь. Вы же хотели о чем-то со мной поговорить?

– Знаете, неважно. Мне стоит извиниться перед вами. Вы правильно сказали, что не мне вас судить.

– Нет, на самом деле вы абсолютно правы. Я всегда слушала тех, кто говорит мне то, что я хочу услышать. Так было спокойнее, легче. Но это признак слабости. Добра нам желают лишь те, кто говорят очень неприятные вещи. Потому что им не все равно, – она посмотрела ему в глаза. – Предлагаю зарыть топор войны. Мне нужна ваша помощь.

– Все, что в моих силах.

– Вы можете достать материалы по одному уголовному делу? – еле слышно спросила девушка.

– Какие материалы? – отпрянул он.

– Если я назову вам место и дату, вы сможете их найти? – повторила она

– Подождите. Почему вы решили, что это в моих силах? Причем тут я?

– Виктор, сейчас поздний вечер. В библиотеке никого, даже Герман ушел. Я проверила. Вы, кажется, уже убедились в моей наблюдательности. Я не спрашиваю вас, какое конкретно дело у вас в колледже. Понимаю: вы мне не ответите. Я спрашиваю, имеете ли вы доступ к уголовным делам.

– Вы кому-нибудь еще…

– Нет, что вы, – Тарин покачала головой. – Дело в том, что если я собираюсь возобновить исследование, одной мне не справиться. Только моих знаний недостаточно. Мы работали целой командой, нас было… пять человек. Каждый выполнял свою часть работы. Результаты мы заносили в журнал. У меня остались лишь мои черновики. Но самые важные тетради, те, которые вел Вагнер, пропали. Если я хочу, чтобы мне снова разрешили работать, выделили оборудование, мне нужно доказать возможность воссоздания исследований. Можете ли вы узнать, что из документов обнаружили при расследовании? Если да, то я нащупаю ниточку, с помощью которой надеюсь распутать весь клубок.

Виктор погрузился в молчание. Снежинки еле слышно скреблись в окна.

– На каникулах я должен уехать, – он загадочно посмотрел на Тарин. – Но перед этим вы должны рассказать мне все, что знаете.

– Договорились.

– И еще: вам не стоит пока привлекать внимание к тому, чем вы занимаетесь.

– Надеюсь, вы не сочтете за наглость, если я попрошу вас помочь мне в ходе исследования? Вы человек, которому я могу доверять. Вы – химик. Лучше вас мне все равно никого не найти.

– Вы неверно сформулировали: просто кроме меня вам никого здесь не найти, – усмехнулся Виктор.

– Я сказала именно то, что хотела сказать, – Тарин нахмурилась.

– Нужно тихое место.

– Я как раз над этим работаю.

Он вопросительно поднял брови, но уточнять не стал.

– Хорошо. Уже поздно. Давайте встретимся завтра здесь же и продолжим наш разговор.

– Послезавтра. Завтра я приглашена на ужин.

– Что ж, пусть так. Доброй ночи, – Виктор кивнул ей и исчез за стеллажами.

– Да-да, не волнуйтесь, я все закрою сама и провожать меня не надо, – проворчала Тарин сама себе под нос, собирая бумаги.

Следующим вечером она появилась на пороге дома Артура и Агаты, держа в руках горшок с комнатным цветком, купленным накануне в городе. После ароматного, сытного рагу и шопского салата хозяйка внесла в гостиную стаканы с глинтвейном.

– Как жаль, что ты не увиделась с моим племянником. Он заезжал к нам пару дней назад. Проклятая ангина! Ну, ничего, главное, что ты в порядке, – щебетала она, нарезая пирог. – Попробуй, он называется баница. По рецепту моей мамы. Такого больше нигде не найдешь.

– Как вкусно! Это творог?

– Брынза. Настоящая баница делается из брынзы. Я заверну тебе потом кусочек для Марты.

– Я согласна, только если можно мне можно будет взять комиссионные, – улыбнулась девушка. – Просто объедение.

– Ты посмотри, Артур, ей нравится! – обрадовалась Агата. – А ты так привык к моей стряпне, что даже спасибо давно не говоришь.

– Лучший комплимент – чистая тарелка, – добродушно отозвался из недр кресла ее муж.