Дети Духов. Часть 1

Радуга сморщила губы будто кислинка в рот попала:

– А может к Лешине сходит? Она подскажет где невесту искать?

– К ведьме этой уродливой? – усмехнулся Коряга – Что она там подскажет… – но жена смотрела жёстко и требовательно, и казалось, что шипы её знака будто острее стали – Да пущай сходит, худа не будет – пожал вождь плечами – всё одно, без своей матери Государыни Ярки, ничего не решит, к ней его путь! – всё ж оставил последнее слово муж за собой.

3. Храбор

Поначалу Храбор обрадовался, всё ж настоящее воинское дело, хоть и пустяк конечно, на заставу с грамотой смотаться, но именно ему доверил вождь, его выделил, а не кого-либо. Да и вообще, путешествие какое-никакое, новые люди, новые места. А вот теперь, после зрелого размышления во время долгой мерной скачки, не очень-то и рад был такому поручению. Какие-то тревожные мысли начали появляться – «Что там такого срочного на заставе могло случится, что оттуда гонец прискакал, а обратно меня послали? И главное почему именно меня, Храбора?» – впрочем, о последнем можно догадаться, вовсе не за заслуги его отправили, скорее наоборот, с Зарёй чтоб разлучить. Да и гонец старик уж старый, куда ему туда-сюда мотаться, наверняка передохнуть остался. Впрочем, в многолюдном роду Тёмной чащи вполне дружинных хватает. И что за срочность? Однако не поворачивать же назад, это уж было б совсем глупо и трусливо, приказ вождя по любому исполнить надо.

К тому ж и осталось-то всего ничего, судя по времени и приметам. Так-то он никогда здесь не бывал, но знак духа пути, в виде дорожек на левой ладони, сбиться не даст – «Может ещё потому меня послали?» – всё не унимались мысли – «Да не, неужто дорогу сюда во всём роде никто не знает, чтоб мальца, да ещё и княжича, коего так-то беречь положено, отправлять?» – лошадь под ним встрепенулась и ускорила рысь, чувствуя конец путешествия. Да Храбор и сам уже увидел громадные валы засек сбоку, старые, замшелые, полусгнившие, давно никем не обновляемые. А вскоре и деревянная крепостица впереди показалась.

– Э-эй! Есть кто?! – Храбор, сначала бодро, а теперь уже лениво молотил в ворота то ногой, то рукояткой плети – Вымерли все?! Открывай! – и размахнувшись закинул за стену подобранную палку. Это продолжалось так долго, что привязанная к ближайшей коряге кобыла уже не обращала на все эти шумные и резкие звуки внимания, только прядила ушами, мерно ощипывая редкую придорожную травку – Да сколько можно?! – треснул ногой последний раз и плюхнулся на землю рядом с лошадкой – Может перелезть? А, как думаешь? – вопросил её, задумчиво оглядывая высокий тын, но та только насмешливо фыркнула – Ну не в Тёмное же возвращаться, не послания не передав, ни ответ… – и затих прислушиваясь. Как-будто шаркающие шаги послышались. А вскоре и звук отодвигаемого засова. Тут уж и лошадь встрепенулась в надежде на нормальный корм и пару вёдер воды.

– Ну наконец! – Храбор уже отвязал лошадь и схватив под уздцы, шагнул вперёд, как только скрипнули ворота – Чего так долго… – но не договорил.

– Где? – хрипнул дед, совсем старая развалина, слепо шаря рукой в поисках гостей.

– Здесь я, эй! – щёлкнул молодой парень пальцами – Ещё и глухой… – пришлось взять его за руку.

– Кто? – ответил дед, отмахиваясь от свёрнутого в трубочку послания.

– Гонец от вождя Коряги Тёмная чаща! – не слышит, или не понимает – ГОНЕЦ Я! – гаркнул в самое ухо – ХРАБОР!

Дед покивал головой и посторонился так и не взяв письмецо.

Внутри больше никого не оказалось, только несколько кур рылись в пыли двора. От деда каких-то вразумительных ответов добиться не удалось. Кому отдать послание и что делать дальше, Храбор не знал – «И куда спешил так, спрашивается?» – потому просто расседлал лошадь, кинул ей охапку заготовленного тут ещё с прошлого года сена, натаскал воды. Заодно и сам ополоснулся и даже свою пыльную, пропахшую потом, одёжку постирал. После чего плюхнулся в стог, не в затхлой же людской с громко храпящим дедом отдыхать. И тут же почувствовал, как наваливается дух сна, всё ж таки два с половиной дня скакал, почти без перерыва. Не каждый так мог, но у него дух наездника в виде головы лошади на внутренней стороне бедра уже давно прорезался, этим он по праву гордился – «Видно степная кровь от Ночки…» – мелькнула последняя мысль о той, кого матерью он даже про себя не называл, прежде чем окончательно провалился в забытьё.

– Мама?! – непроизвольно вырвалось, когда во сне, сквозь предрассветные сумерки увидел перед собой тёмное, даже чёрное, лицо, склонившееся над ним и внимательно разглядывающее. И вдруг что-то дёрнуло за запястья и потащило. Да с такой силой, что всё тело сошвырнуло со стога. Спросонок Храбор, сам не понимая как, умудрился не убиться, встать на ноги и как был, голышом побежать за тянущей его верёвкой, протянутой от его связанных запястий к луке седла всадника, что мерно и не шибко быстро покачивался впереди.

Таким образом его и выволокли в оказавшиеся открытыми южные ворота, прямо в степь, где высохший, сырой от росы, прошлогодний бурьян, захлестал по бёдрам. Сзади послышался топот ещё одной лошади. Но оглянуться некогда, приходится смотреть под ноги, чтоб не упасть, вряд ли передний всадник остановится, чтобы помочь или подождать. Вот и пришлось бежать в неизвестность, спотыкаясь, постоянно прикладывая усилия дабы не потерять равновесие, чувствуя, как появляются и множатся порезы на ногах, от скользящей травы. Голый, растерянный, задыхающийся от нервного бега и мечущихся в голове вопросов – «Кто это такие? Зачем? Поганы? В рабство взяли? Что же теперь будет?»

Наконец остановились возле раскидистого, одинокого дерева посреди степи. Когда уже совсем рассвело, а пот заливал глаза так, что только смутные тени вокруг и видать. Да и смотреть не хочется, не до того. Храбор задыхаясь плюхнулся на спину, глотая воздух пересохшим ртом и чувствуя, как гудят уставшие, израненные ноги, да ещё кто-то дёргает его за руки. Да всё равно. Еле унизительный стон сдержал. А налицо из бурдюка вдруг полилась прохладная вода. Храбору только и осталось открыть рот и захлёбываясь впитывать приятную влагу.

Вскоре отдышался, молодое тело быстро возвращало силы. И руки оказывается уже свободны. Он открыл глаза и… Словно сон вернулся! Женщина с чёрной меткой духа убийцы, как будто рогатая маска на всё лицо, так и веет страшной опасностью, но при этом удивительно стройная и красивая, стоит прямо над ним, равнодушно пустой бурдюк завязывает. Заметив, что он пришёл в себя, кому-то подала знак. Храбор приподнялся оглядываясь. Степная трава, толстый ствол дуба, лошади, воины с оружием. Чуть дальше… не, не юрта, даже не шатёр, так, навес, под которым явно пленники, связанные, оборванные и поникшие. И воины, и пленники, поганы все. Рядом с навесом длинный шест из земли торчит, с головой беркута на конце.

– Встань! – подошёл один из воинов и плавным движением руки остановил вырывавшиеся из юноши вопросы – Хатун хочет посмотреть на тебя! – странным говором произнёс, как будто и не совсем поганским. Или скорее хоть и хорошо заученным, так что даже произносит слова быстро и без ошибок, но чужим для себя языком. Тускло, без интонаций.

За его поясом Храбор приметил свиток, то самое послание, что он так поспешно вёз на заставу. А на обращённой к нему ладони увидел изображение глаза в ромбе. Точно, как знак духа мудрости – «Но разве он не на лбу должен быть?» – удивился он, поднимаясь – «И на погана-то не очень похож…» – а вот на кого похож и не понять, не видел раньше Храбор таких людей.

– Это знак духа толкования – равнодушно ответил удивительный степняк, словно услышал заданный вопрос – меня зовут Тол и я из народа Мун, что на востоке. У тебя мало знаков – без всякого перехода сообщил новость – Хатун недовольна…

Женщина и правда в это время обходила парня кругом, внимательно оглядывая и недовольно покачивая головой. В какой-то момент её рука потянулась к его лицу. Храбор брезгливо отшатнулся, не позволяя себя касаться. Однако небольшая, женская ладонь оказалась быстрее, метнулась к нему и больно сдавила челюсть, так что показалось, что эти пальчики превратились в хищные когти беркута. А её тёмные, орлиные глаза утопающие на чёрном лице, страшно и кровожадно сверкнули увидав перед собой рыпающуюся добычу. У Храбора аж дух перехватило, как у пойманного, загнанного орлицей зайца.

– …она говорит твой отец имел много знаков – между тем сообщил Тол из народа Мун – а ты совсем не оправдываешь её надежд. Видно, слишком хороша твоя жизнь. Нет борьбы, нет стремлений…

Храбор больше не дёргался, но не от страха – «Вот ещё!» – он гордо и презрительно стоял, позволяя своей, только теперь вспомнившей о нём и неизвестно зачем объявившейся, матери, щупать себя в поисках меток духов как ей угодно. На что она только фыркнула, видно её этим не проймёшь.

– …Рат Бешеный тоже слишком гордый и презрительный был – перевёл эти звуки и выражение на её лице подручный – самым сильным себя считал. Эта глупость его и сгубила…

– «Ну да, у отца и гордости и презрения к тебе по более было! Потому и не добил, только язык вырвал…» – мстительно подумал Храбор.

– …но духи его любили, этого не отнять. И за тебя ему было бы стыдно, три знака всего, слишком мало для Государя…

Осмотрев на правой стороне шеи совсем небольшую и одинокую тёмно-зелёную елку, знак духа леса, она заставила разжать левую ладонь, поводила пальцем по дорожкам духа пути. Даже обойдя сзади и присев на колено, внимательно осмотрела голову лошади с внутренней стороны бедра, там возле правой ягодицы, да ещё послюнявив палец недоверчиво потёрла. Отчего Храбору стало совсем не по себе, отвратительно на душе и одновременно стыдно от смущения. Он только зло сжал зубы.

– …да к тому же ещё и не одного боевого – Тол Мун, как про себя прозвал его Храбор, продолжал озвучивать её действия – госпожа Ночка это исправит…

– «Будто сам не хочу» – внутренне ярился Храбор, вспоминая, как зимой, сотник Боровик заставлял отроков держать мечи на вытянутой руке. Ну как мечи, обычные дубины. Ноги чуть полусогнуты в боевой стойке, пот из-под шапки заливает глаза, рука трясётся, а конец дубины всё ниже и ниже склоняется к земле. А Тухлый Гриб ещё и приговаривает – Иная битва может длится целый день… И продолжится на следующий – и вытащив свой меч, а ну давай выписывать в воздухе замысловатые фигуры, ловко шевеля кистью, пока не перекинет в другую руку и снова замрёт вытянув. Да внимательно следя, чтобы отроки в точности повторяли за ним каждое движение. Храбор дольше всех выдерживал, и опускал руку, только когда уж даже упрямый Гром сдавался. И ещё бы мог… Наверное… Да только ни знака силы, ни меча, так и не получил – «А сколько раз с дружинными на мечах дрался, всё без толку! А жаль, без этого мне с убийцей не справиться…» – но всякие сожаления и злые мысли сразу улетучились в сторону, как только он понял, что говорит этот странный подручный его матери:

– Кто сможет победить этого мальчишку получит свободу и коня – обращался он к пленным – кто откажется биться получит мучение и позорную бескровную смерть!

Храбор растерянно оглянулся, но мать уже отошла от него. Встала на границе образовавшегося вокруг, голого и одинокого Храбора, пустого пространства, с жёстким и равнодушным выражением на чёрном лице.

– Убьёте меня, всё равно Государыня Ярка вас найдёт и накажет! – выкрикнул отчаянно.

– Не найдёт – вместо Тол Муна ответил сотник – у твоей Государыни полков маловато, чтобы ещё и за нами гоняться.

Пара воинов по его знаку уже приволокли и теперь раскидывали заранее припасённое оружие: мечи, секиры, сабли, копья, булавы, щиты разных вариантов и даже лук с колчаном полетели к босым и истерзанными травой ногам. А следом, перерезав верёвки, втолкнули и первого пленника.

И нет чтобы молодого парня, вон же ровесник Храбора стоит, так взрослого воина. Хоть и худой да утомлённый, но видно, что опытный. Неспешно так, пока противник в растерянности, пленник размял руки, повёл плечами, склонил шею в одну, затем в другую сторону, а затем нагнулся и поднял копьё, огладил древко как старого друга и с усмешкой, даже весело, глянул вперёд.

Только после этого Храбор спохватился, бросился в сторону, к ближайшему мечу, подхватил и еле успел отмахнуться, чуть не падая и отбивая стальной наконечник. А острое жало снова тут как тут, так и мельтешит, и норовит кольнуть, ловкое, быстрое, гибкое, будто не древко, а змея в руках воина. Вроде и неспешно, даже как будто прихрамывает, ещё одно движение, заставляя Храбора откачнуться в другую сторону, споткнуться. И тут же уходя от меча, воин в развороте припал на колено, копьё в его руке резко удлинилось и врезало древком Храбору по голени, сбив того с ног. Резкий обратный удар тупым концом копья, не дав опомниться, выбивает меч из кисти, короткий злой хрип и слёзы боли из глаз.

И только тут накатывает отчаяние, когда оказался лежащим и безоружным перед поднимающимся и обманчиво медленно заносящим руку для последнего удара, противником. Глаза Храбора расширились, сердце остановилось, в животе, ровно под родовой звездой, куда метил наконечник копья всё похолодело и…

Нога воина вдруг подкосилась, он застонал и покачнулся, а копьё воткнулось аккурат между ног, чуть не отделив ещё не разу не использованное мужское достоинство. Храбор сразу схватился за древко, дёрнул на себя пихнув погана ногами. Вскочил, занося оружие и остановился, глядя на сломанную лодыжку воина. А он лежит теперь перед ним, в той же позе, только отчаяния в нём нет, лишь усмешка на сухих губах, такая же, что и перед боем. Только сейчас дошло – «Так он со сломанной ногой бился?! Голодный, уставший и израненный?!» – воин чуть шевельнул трясущимися руками в сторону ближайшего клинка, но сил взять уже явно не хватало, видно всё отдал в попытку выиграть этот бой. Перевёл глаза на Храбора и приподнял подбородок:

– Бей – сквозь тяжкое дыхание послышался слабый хрип.

Храбор не смог, он тяжело осел в примятую борьбой траву, чувствуя, как боль в ноге и кисти расплывается по телу. Взор погана разочарованно потух. И тут же к нему подошли три воина с кожаным мешком и начали его туда запихивать.

– Что? Что вы делаете?! – Храбор повернулся к своей матери и с её бесстрастного лица перевёл взгляд на Тол Муна.

– Он отказался от боя – ответил тот.

– Нет, он больше не может…

– Он проиграл, но жив. Значит сдался, отказался биться – неумолимо отвечал толкователь.

А воины уже полностью запихнули тело пленника в мешок, оставив снаружи только голову, и крепко, но так чтобы мог дышать, обвязали вокруг шеи, что и палец не просунуть. Перекинули верёвку через нижнюю толстую ветвь дуба и вздёрнули вверх. Дабы трус, после того как издохнет, не касался земли, для которой пожалел свою кровь.

А в круг уже втолкнули нового пленника, того самого мальчишку возрастом не старше самого Храбора. Он растерянно оглянулся, выбирая оружие, однако Храбор не дал ему и шанса.

– А-А-А… – страшно закричав, благородный княжич побежал к нему навстречу и воткнул, так и не выпущенное из рук копьё, прямо в живот. Выдернул и с ужасом наблюдал, как тот задыхаясь и хватаясь за своё проткнутое нутро, застонал заваливаясь, глядя на своего убийцу полными жалости к самому себе глазами.

Ночка как-то криво поморщилась, а всё такой же невозмутимый Тол Мун перевёл:

– Даже не дал ему честного поединка. Видно, ты всё-таки пошёл в мать, а не отца. Может из тебя выйдет настоящий убийца…