Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

Тем не менее, в Киеве невеста невеста была укомплектована, а мне куплены коричневые туфли голландской фирмы «Topman». Обувка оказалась малость велика, но реалии эпохи дефицита приучили хватать любую подвернувшуюся под руку синицу, а месяц спустя я подарил туфли тестю. Пришлись как раз впору. Вот ради кого волочил я тот кол!

Вскоре мне полегчало и мы приступили к поискам костюма жениху. Прочесали универмаги крупных железнодорожных станций между Нежином и Киевом: Носовка, Кобыжчи, Бобровица – безрезультатно. Костюм отыскался только в Чернигове—вдали от электрофицированных магистралей—и на мне сидел вполне прилично. За неделю до свадьбы, я покинул Общагу и вместе с моим «дипломатом» перешёл в трёхкомнатную квартиру родителей Иры…

Старший из четырёх их детей, Игорь, служил майором непонятных войск в городе Киев. Виктория, следующая за ним, жила в Чернигове и работала в городском музее.

Затем шла Тоня, которая по распределению после окончания НГПИ обучала Русскому языку и литературе детишек в Закарпатской деревушке, покуда местный хлопец Иван не добился (в простом и безыскусном стиле Бандеровца) от неё ответного чувства взаимности … Не в силах преодолеть языковой барьер, он тёмным вечером постучал в дверь молодой учительницы, а когда та открыла, в грудь её упёрся ствол охотничьего ружья. (Безмолвный, но красноречивый код неподдельного чувства – будь моей или ничьей не будешь). Братья Ивана успели вовремя его обезоружить, однако глубина чувств молодого влюблённого тронула Тоню, что и дало ей шанс выжить среди красот Закарпатской природы. Она вышла за него замуж, родила пару милых деток, вернулась в Нежин и, вместе со всей своей молодой семьёй, жила в одной из двух узких спален трёхкомнатной квартиры своих родителей.

Для ночного отдыха родители использовали раскладной диван-кровать под стеной в гостиной комнате, которая давала также возможность прохода в каждую из спален. Напротив этой глухой стены находилось широкое окно позади тюлевой занавеси отгородившей подоконник с парой горшков захирелых алоэ от придвинутого к нему стола с громоздким ящиком телевизора по центру. За ней же (занавесью) скрывались спинки стульев, изобретательно втиснутых между столом и подоконником, чтобы не занимали места зря пока не понадобятся. Стулья, под роскошно-тёмным лаком и с плюшевыми сиденьями, составляли общий гарнитур со столом, который, если снять с него электрический утюг, беспорядочный навал центральных газет, телевизор и клеёнку в красную клетку по белому, начинал поблескивать лакировкой и мог раскладываться для застолья на двенадцать персон.

В свободное от застолий время, гарнитурные стулья, которые не поместились под сложенный обратно стол, стояли в углах гостиной обвешенные домашней одеждой и заваленные всё теми же газетами и прочей всячиной, что кладётся на пару минут и забывается там на пару месяцев.

Ещё в гостиной обитал одёжный шкаф с широким зеркалом в двери и лакированный сервант со стопками посуды на двух полках за спиной передвижных заслонок против пыли из прозрачного оргстекла, увенчанный «Неизвестною» Крамского, что приопёрлась рамкой на обои и оттого ещё снисходительней взирала из-под своего страусиного пера на весь этот бедлам, а также на переполох в «Сватовстве майора», повешенный на гвоздь в противоположной стене.

Балкона в квартире не было, благодаря её расположению на первом этаже, но имелась ниша-кладовка с дверцей из ДСП, в проходе из гостиной в спальню заселённую семьёй Тони.

Нас с Ирой разместили во второй, более узкой спальне с большим фанерным шифоньером времён ХХ-го Съезда КПСС в дальнем углу и обветшалым трюмо на высоком столике под тюлевой попоной, в промежутке между дверью и подоконником. Вдоль стены под висячим ковром, с почти таким же узором, как в ковре моих родителей, стояла двуспальная кровать уступленная предстоящим молодожёнам… Оставалось только пожениться.

~ ~ ~

Поздно вечером накануне бракосочетания Гаина Михайловна предложила свои услуги для глажки брюк моего свадебного костюма, поскольку гладила она, по её мнению, виртуозно. В годы Немецкой оккупации её, молодую девушку Гаину из глухого Украинского села, угнали в Германию, где она больше двух лет работала в зажиточной Германской семье в качестве «гастарбайтера» и овладела этим искусством… Странно тасуется колода передачи знания, но именно от неё я узнал что

Брюки Гладятся со Всех Четырёх Сторон.

Это правило я чётко усвоил и неуклонно исполнял всю свою последующую жизнь, но в тот конкретно момент во мне взыграл непокорённый дух юного пионера-партизана и я отклонил предложение моей завтрашней тёщи на том основании, что мне не впервой гладить штаны через кусок смоченной марли… Закончив глажку, я повесил брюки на спинку стула, подпихнутого под стол со стороны комнаты, и пошёл спать.

Утром меня разбудил плач Иры. Я вышел в гостиную, где к неутихающим рыданиям добавилось угрюмо-траурное молчание Гаины Михайловны. Взгляд её прикипел к отпечатку горячего утюга на штанине брюк аккуратно висящих через спинку стула. Бедная Ира!

Припалина, при своей общей расплывчатости и отсутствии чётких очертаний, заметно меняла дымчатый оттенок тёмно-серой синтетики брюк во что-то зеленоватое. Я мог поклясться, что ничего подобного прошлым вечером там не было, но ожог сидел на одной из двух проглаженных мною сторон. Ахху… Ах, скольких усилий мне стоило уговорить Иру не отменять посещение ЗАГСа—через слишком многое пришлось нам пройти, чтобы в последний момент дать задний. Я поклялся всем, чем можно, прятать повреждённую часть прикида в складки её длинного подвенечного платья.

И почему только невесты перед свадьбой всегда плачут? Бедная Ира!

Потом пришлось очень долго ждать в ЗАГСе, потому что свидетель со стороны жениха, этот сука Славик, явился только после того, как мой брат Саша поставил свою подпись вместо него. Хорошо хоть в ЗАГСе у свидетелей паспорт не проверяют.

Да, мои брат с сестрой приезжали на свадьбу из Конотопа и отбыли обратно электричкой в 17:15.

И вот он, волнующий, самый головокружительный миг обряда бракосочетания! Счастливая пара обмениваются кольцами в знак супружеской любви и верности. Мягко скользнуло кольцо на утончённо изящный палец Иры—жёлтое с бледным—золото поверх алебастрово белой кожи… А теперь, уже не как невеста, а законная жена, поднимает она с белого блюдца второе, окольцевать мой палец. Кольцо одева… Одевается коль… Мой палец просовы…

Почему кольцо от Наташи застряло, сука, на суставе, не имею понятия, потому что в предварительных пробах вроде же как бы налазило, хотя и туго. Вполголоса, я обещаю моей молодой жене, что, ланна, я его потом досуну, и стискиваю руку в кулак для сокрытия недонатянутого кольца.

"Обручальное кольцо-о!.

Не простое украшенье…"

Бедная Ира!.

Но что ещё ей оставалось делать? Зарождающийся материнский инстинкт не позволял оставить тебя незаконнорожденной.… Воспоминания о моих свиданках с КГБистом в этом же ЗАГСе и необходимость присматривать, чтобы зелёное пятно на моей ноге не слишком-то вылазило из белых подвенечных складок, вынуждали меня пристыженно держать глаза книзу, однако мой брат Саша на свадебных снимках вышел очень хорошо, как Сицилианский мафиозо молодой и курчавый…

По установившейся Нежинской традиции, новобрачные вместе со своими свидетелями (Славик уже подменил Сашу) прокатились на такси. Такси поехало на вокзал, бибикнуть на его площади (автомобильный мост над железнодорожными путями успели уже ввести в строй), а оттуда до городской черты на шоссе в сторону Прилук, где открыли бутылку шампанского, не допили и вернулись на улицу Красных партизан, 26, кв. 11.

Свадьбу гуляли скромно, по-семейному: население квартиры плюс двое свидетелей. Телевизор был на время сослан в угол, раздвижной стол накрыт яствами и угощеньями (в основном салат Оливье, которого Гаина Михайловна нашинковала полный бельевой таз, эмалированный).

Напитки тоже были сказочные. Как в заключительной концовке каждой второй народной Русской сказки «и я на той свадьбе был, мёд-пиво пил…» Только без «мёда», одно голое пиво…. Гаина Михайловна, как всякая правильно эрудированная женщина, давно уже свила верёвки из мужа и обмотала вокруг своего мизинца, пользуясь паническим страхом мужского рода перед возможностью стать рогатиком.

(…ходи по струнке и довольствуйся парой стаканчиков пива на праздник, авось и пронесёт…)

Так что пиво на столе присутствовало, но ничего более градусного… Тоня и Иван по очереди держали свою малютку-дочь в спальне, а их трёхлетний сын Игорь стола не покидал. Потом младенчика тоже принесли в гостиную, чтобы молодые со свидетелями сменили её в освобождённой спальне, которая хоть и узкая, но позволила им вчетвером поплясать под кассетный магнитофон одолжённый в Общаге…

Когда мы с Ирой удалились в свою спальню для первой брачной ночи, я включил транзистор на столике под трюмо. В ногах постели от побелки стены вытарчивал ночник-бра, переливчатые блики его красной лампочки создавали переменчиво трепещущий полумрак, словно факел в стене средневекового замка… Одеяло показалось слишком жарим и навязчивым, пришлось сдвинуть его на дальний край, чтоб не теснило наших, уже узаконенных, супружеских объятий. Мы исполняли их самозабвенно, с огоньком, когда дверь спальни распахнулась и мой тесть вошёл и резко выщелкнул радио на столе.

В изумлении, я не стал прятать свою наготу, просто притормозил. Ира тоже застыла сидя… В немом помаргивании факелка из ниши между ковром и шифоньером, Иван Алексеевич не поднимая глаз покинул спальню. Владетельный князь трёхкомнатного замка. Откуда я знал, что ему слишком громко? Мог бы покричать с диван-кровати. Ладно, милая, на чём мы остановились?.

Три следующие дня на завтрак, обед и ужин был салат Оливье, но полтаза скисло всё равно. А кто бы сомневался? Попробуй умять такую порву без выпивки.

Так, в общих чертах, заключаются неравные браки…

~ ~ ~

В целом, мой тесть мне нравился и я прощал ему отсутствие минимального набора нормальных инструментов в кладовке-нише и его неверие в мою способность отремонтировать электрический утюг, наследие сталинской эпохи. Более того, когда трёхлетний исследователь доставшегося нам мира, Игорёк, вытащил из заднего кармана оставленных в спальне джинсов пригоршню семян конопли и уличающе разложил свою находку по сиденью табурета в кухне, тесть не стал усугублять разоблачение излишними вопросами, хотя в силу своей должности на Нежинском ХлебоКомбинате наверняка разбирался в видах зерновых культур…

Сын Брянского мужика, 18-летний новобранец Иван, угодил в «Харьковскую Мясорубку», когда Германский Вермахт, очнувшись после поражения под Москвой, доказал, что дело своё знает и разнёс несколько Советский армий… Оглушённый мощью, потрясённый зрелищем артиллерийского расстрела, Иван, в бесконечных толпах десятков тысяч других уцелевших, отправлен был в лагерь для военнопленных на территории Германии.

Между воюющими тогда сторонами имелась негласная договорённость – возмещать друг другу расходы на содержание пленных через банки нейтральных стран. И только страна Советов была выше этих закулисных игр, поскольку всякий попавший в плен красноармеец автоматически становился предателем Советской Родины. Отсюда разница в хавке для военнопленных различных национальностей.

Чтобы хоть как-то кормить пленных красноармейцев, с оккупированных Советских территорий в лагеря иногда приходили эшелоны с награбленными сельхозпродуктами. Среди прочих продуктов прибывших в лагерь Ивана оказалось несколько мешков чёрных семечек. Немцы никак не могли угадать назначение данного зернопродукта, не описанного ни в одной кулинарной книге. Когда пленные показали как пользоваться семечками, рациональные Немцы никак не могли вобрать в голову, что важен не конечный результат (разжёвывание мизерного зёрнышка) но сам процесс – грызи и выделяй слюну в предвкушении.

Так эти мешки и валялись нерационально загромождая складское помещение, пока один из охранников не догадался как их употребить. Он организовал спортивный тотализатор: забег на сто метров, где победителю достаётся пакет семечек. Под крик и свист болельщиков из охраны (бесчеловечно делавших ставки на людей), молодой и рослый, хотя и отощавший как все прочие узники, Иван прибежал первым и получил свой приз. Во втором забеге, он тоже был недосягаем, однако судья-охранник сказал, что хватит с него, и отдал пакет пришедшему вторым. Мой тесть обиделся и перестал принимать участие в последующих соревнованиях, но со мной поделился, что в жизни не ел ничего вкуснее тех призовых семечек…

Пленные бегали не только на 100 метров, но и из лагеря тоже. Их неизменно ловили, привозили обратно и казнили перед строем остальных узников, что не предотвращало новых попыток побега. Что вполне естественно, потому что порой приходит момент почувствовать, что тебе уже похуй и пошло оно всё к ебеням. Когда такой момент подкатил Ивану, он, с учётом опыта предыдущих товарищей, вместо того чтобы идти к востоку, свернул на запад и это отклонение привело его во Францию.

Около года семья Французского фермера прятала его в сарае от Германских патрулей, а когда всё спокойно, он помогал по хозяйству. Однажды трёхлетний сын фермера, который не говорил ещё ни на одном языке, жестами предупредил его о неожиданно нагрянувшем патруле Немецкой полевой жандармерии…

Потом Американцы открыли Второй Фронт и освободили Ивана. Это их не остановило и они продвигались всё дальше и дальше, пока не принесли свободу Украинской девушке Гаине от неоплачиваемой работы на семью зажиточных Немцев… Когда Сталин потребовал от своих союзников отдать всех Советских граждан освобождённых от Германского плена, Американцы не противились.

Иван и Гаина, среди прочих сынов и дочерей страны Советов, были привезены в один из портов Франции, где, кстати, они и познакомились перед посадкой на пароход, который повёз их в Ленинград. Судьба благоволила им, потому что подавляющее большинство Советских военнопленных на восток отправлялись в товарных составах. На границе СССР, там где ширина железнодорожной колеи меняется, они переходили в ожидавшие их теплушки эшелонов и через необъятные просторы нашей Родины отвозились в лагеря ГУЛАГа в Сибири и на Крайнем Севере.

За что? Заранее. Чтобы воспоминаниями об увиденном в Германском плену не подпортили картину старательно создаваемую в промытых мозгах и коллективной памяти Советского народа.

"Никто не забыт, ничто не забыто…"

При условии что эти незабываемости правильно подретушированы цензурой… Даже такой лопух как я, взращённый на ярких примерах из Советской литературы и непревзойдённых шедеврах Советской кинематографии, утратил уйму стереотипов, случайно услыхав разговор тёщи по телефону с её подругой, также прошедшей через ад Германской неволи:

– … а помнишь, как 23-го февраля мы купили шампанского и пошли поздравлять наших ребят, лётчиков?

Та-дах! Оказывается, на День Советской Армии и Флота не только разведчик Штирлиц употреблял алкоголь, но и сбитые Советские ассы тоже!.

В Ленинграде, Иван с Гаиной узаконили свой пароходный брак и безотлагательно завербовались на работу в одной из Советских республик в Центральной Азии. Это было мудрое решение. Последующие чистки и отловы бывших военнопленных и прочих перемещённых лиц, которым довелось повидать не-Советский образ жизни, не дотянулись до них туда. В Советских лагерях им не пришлось бы грызть семечки. Наша лагерная система, она же Зона, самая гуманная в мире и не станет продлевать твои страдания унизительными призами за спортивные достижения….

Когда в центральной прессе объявили ликвидацию последствий культа личности, они переехали на Украину и осели в сельской местности, на всякий, а оттуда доросли до Нежина.