Темная материя

Делал все на свой риск и свой страх:

Детям, дамам, мужчинам

Он колол витамины,

Чтоб народ не болел и не чах.

Глава 9. Черная пятница, или Джума.

Из любой, даже самой глубокой,

Безнадежной дыры типа жопы,

Как бы ни было лихо,

Голь всегда найдет выход

И туда ломанется всем скопом.

Вернувшись прихрамывая в свой кабинет, Иван узнал от орлов-референтов, что жена доктора дала своему благоверному нюхнуть нашатыря, от чего тот вскочил как миленький, молча глянул в ледяные глаза супруги, съежился и тихо потрусил домой спать. Дураку было понятно, что такая мизансцена у них в семье повторяется регулярно, поэтому они понимают друг друга без слов. Неожиданно Антон Выхухолев сменил тему разговора:

– Иван, ты уже сколько в Африке живешь?

– Я прилетел во вторник, а сегодня уже четверг, выходит, что десять дней.

– Ну, и как ощущения? Давно ты в Москве не был?

– Ты знаешь, ты прав оказался. Я Москву уже почти не помню. Это было в далеком детстве, а здесь я живу уже много лет.

– Видишь, какие тут фокусы со временем. Но это еще не все. Вот, когда ты будешь уезжать совсем, тебе будет казаться. Что ты только вчера приехал.

В разговор вступил Паша Колотыр:

– Говоришь, что сегодня четверг, значит, завтра пятница. Значит, завтра продовольственный десант. А кто едет?

– Не знаю, – ответил Антон, – руководство пока безмолвствует на этот счет.

Как будто в ответ на повисший в воздухе вопрос зазвонил телефон. Дежурный срочно вызывал Ивана к послу.

– Ну, вот теперь ясно, кто едет в продовольственный десант, – подвел итог Антон.

Слегка прихрамывая на проколотую ногу, Иван поковылял в главное здание посольства. На крыльце святая святых он нос к носу столкнулся с военным атташе. Тот был явно не в духе: лицо имел насупленное, смотрел как-то вбок, и никого не замечал, ибо думал о чем-то о своем. «Это он после утреннего инцидента в себя прийти не может» – подумал Иван и не стал выводить старшего товарища из состояния задумчивости глупыми приветствиями, тем более, что сегодня уже и так здоровались перед утренним совещанием у посла. Собственно на этом совещании все и произошло. А произошло следующее. Господин посол не был представителем когорты карьерных дипломатов, он был работником Центрального Комитета правящей партии страны. А работники ЦК – это особые люди, им не надо тратить время и силы на изучение иностранных языков, тонкостей этикета и прочей дребедени. Для этого есть переводчики, референты и мальчики на побегушках. Работникам ЦК надо уметь делать только одно – принимать правильные решения, соответствующие генеральному курсу партии коммунистов. В силу всего вышеизложенного господин посол Советского Союза читать местную прессу не мог. Вот он и придумал распределить утреннее чтение для него местных газет среди пяти сотрудников (по числу рабочих дней недели). В эту пятерку счастливчиков вошли два референта, Выхухолев и Колотыр, стажер Иван, атташе посольства и почему-то военный атташе. Дураку было понятно, что для освещения прессы были назначены самые низкие чины, мальчики на побегушках. Когда посол на общем совещании огласил этот список, бедный военный атташе аж подскочил со своего места. Он налился кровью и стал при всех протестовать против того, что его поставили в один ряд с низшими чинами. Его основным аргументом было то, что в табели о рангах его должность соответствует должности советника (по крайней мере зарплата у него как у советника), а как военный он имеет чин капитана первого ранга, что соответствует, в свою очередь, чину полковника (это уже для совсем тупых он пояснил). Итогом всего вышеизложенного явилось полное несоответствие его статуса компании людей призывного возраста и пустячности поставленной перед ними задачи. Посол не сразу врубился в то, какой ляп он совершил, и начал рассуждать о невозможности, поставить в этот список еще и атташе по культуре, потому что у того даже своего кабинета в посольстве нет, ибо он в культурном центре обитает. После того, как большинство собравшихся опустило глаза долу и стало усиленно делать губы куриной попкой, дабы подавить в себе смех, его превосходительство, наконец-то, понял, что свалял дурака, приравняв военного атташе к атташе посольства. Но наш чрезвычайный и полномочный был не таким человеком, чтобы сразу сдаваться и открыто признавать свои ошибки, он для начала напустил на себя важности и сказал, чтобы полковник задержался после совещания для урегулирования этого вопроса. (Кому ж охота при всем честном народе признаваться в том, что ты не знаешь разницы между военным атташе, атташе по культуре и простым посольским мальчиком на побегушках?) Видимо, сейчас Владимир Петрович Борзенков как раз и шел от его превосходительства после выяснения отношений.

Иван понял, что экселленс сейчас находится не в самом лучшем расположении духа, но выбирать ему не приходилось, поэтому он принял самый независимый вид и решительно шагнул в святая святых посольства.

Чрезвычайный и полномочный, действительно, выглядел как-то подавлено. Видимо, в беседе с глазу на глаз военный атташе не стал стесняться в выражениях. Но Ивана он принял с улыбкой и сообщил ему благую весть о том, что завтра он станет участником продовольственного десанта в соседнюю страну. Посол объяснил Ивану всю важность и ответственность мероприятия, поэтому призвал его отнестись к заданию с максимальной серьезностью, ибо на карту будет поставлено продовольственное обеспечение всей колонии на месяц.

(Откровенно говоря, советская колония с ее бытовыми и продовольственными нуждами служила в данном случае всего лишь фиговым листком. Да, в стране были проблемы с продуктами питания. Но когда и кого из нашего высшего партийного и государственного руководства это волновало? Большевики начали свое правление с голода и закончили его при Горбачеве талонами на продовольственные товары. Миллионы в стране от голода вымирали не раз – и ничего, никто перед населением не извинился даже. Как говорится, по дороге к коммунизму никто кормить народ не обещал. Это было личное дело каждого. А у партийного руководства были другие задачи, поважней: бомбу сделать, в космос слетать, сделать вид перед мировым сообществом, что мы самая замечательная страна, а люди у нас самые счастливые. А вот отнимать у народа честно заработанную копейку партийные бонзы были мастера. Так что причина организации продовольственных десантов крылась в другом. Раз в месяц в соседнюю страну, где с продуктами все было в порядке, отправляли автобус. Там на всех скопом закупалось мясо, сосиски и печенка. Индивидуальных заказов не брали. Каждый мог купить только стандартный кусок мяса в два килограмма, килограмм сосисок и килограмм печенки. Больше просто ни в один советский морозильник влезть не могло. Перед десантом составлялся список, кому и сколько чего надо, а деньги никто даже и не собирал, их потом удерживали из зарплаты на основании этого списка. Деньги в твердой валюте на всю эту закупку выделяло посольство, какой там был курс в стране в день покупки, знала только горстка посвященных, а с народа деньги брали уже в местной валюте по какому-то особому курсу. При всей этой чехарде курсов господин посол, который и был главным инициатором продовольственного десанта, спокойно окупал за народный счет свое месячное продуктовое обеспечение. Всем было известно, что в день выдачи зарплаты он на руки берет только сумму, равную величине его партийных взносов, а остальные деньги оставляет на своем счету. Как же он умудрялся жить практически без наличных денег? А вот так и умудрялся. Источников было много. Продовольственный десант – это один из них. Но был у него и другой источник существования. Раз в неделю он устраивал прием или обед, на который продукты закупались из денег, отпущенных на представительские расходы в объеме в два раза превышающем необходимый. На то, что оставалось после официальных обедов и приемов, семья посла и повара жила остальные шесть дней в неделю. Эти продукты для приемов тоже старались купить во время ежемесячного продовольственного десанта, ведь там, в соседней стране, и выбор был больше, и продукты дешевле, да и схимичить было легче. Поэтому-то в экспедицию всегда включали повара или, в крайнем случае, завхоза. Попасть в эту экспедицию считалось честью, потому что в соседней стране было все, и стоило там все копейки. Так что наш Иван должен был гордиться тем, что попал в когорту избранных вне очереди.)

Как-то так сложилось, что продовольственный десант обычно забрасывали в соседнюю страну по пятницам. Возвращались ребята с продуктами поздно, вся колония их ждала, спать не ложилась, так лучше это было делать перед выходными, чтобы люди на следующий день на работу не опаздывали. И еще один фактор сыграл тут не последнюю роль. В Африке большая часть населения мусульмане, а у них базарный день пятница, или джума. Вот и ездили наши отовариваться по пятницам, чтобы выбор товаров был побольше. Старшим по поездке в данном конкретном случае был назначен военный атташе, поэтому за деталями и подробностями предстоящего путешествия Иван должен был обратиться именно к нему. Скорей всего посол сделал этот реверанс в его сторону, чтобы сгладить свой недавний промах с распределением обязанностей. Съездить в продовольственный десант было делом очень выгодным с финансовой точки зрения.

Выйдя из кабинета посла, Иван стремглав помчался в кабинет Владимира Петровича, поскольку что-то ему подсказывало, что тот долго в посольстве сидеть не будет, а найдет повод слинять, дабы привести свое настроение в норму. И предчувствие Ивана опять не подвело. Владимира Петровича он застал закрывающим на ключ дверь своего рабочего кабинета.

– Владимир Петрович, – взмолился Иван, – всего на два слова! Мне завтра с вами ехать за продуктами в соседнюю страну. Скажите, что мне для этого надо. Я же первый раз.

– Да ничего особенного не надо. Возьми с собой паспорт, доллары все, сколько есть, местную валюту не бери, там ее только на черном рынке меняют, а мы официальные представители посольства, нам туда соваться нельзя. Оденься как на экскурсию и приходи к гаражу, где большой автобус стоит к половине шестого утра. А с остальным на месте разберемся.

– А кто еще едет? Или мы с вами вдвоем? – спросил Иван.

– Как это вдвоем? Я что же должен автобус вести и мясо грузить? До референта меня сегодня уже низвели, а ты хочешь меня в водители записать? Ну, уж это дудки! Водитель поедет с завхозом. Эти будут продукты закупать. Раньше повар ездил, он хорошо в харчах разбирается, а тут чем-то он занят или приболел, вот и послали завхоза. Ты едешь как переводчик. Но там нас уже знают как облупленных, и переводить тебе особо ничего не придется. А я как дипломат для общего руководства и для того, чтобы пошлину на границе не платить. Вот собственно и все. К тебе сейчас все посольство на поклон пойдет, станут просить привезти то да се, ты особо не соглашайся. Принимай заказы только у тех, кто деньги тебе вперед даст, а то потом концов не найдешь, и поездка эта тебе обойдется в копеечку. Все. До завтра. Еды с собой не бери, мы там в ресторанчике пообедаем, как цивилизованные люди. Да зайди в бухгалтерию, они тебе там командировочные выдадут.

Всю эту тираду Владимир Петрович выдал Ивану на ходу, ибо как все моряки был он человеком крайне суеверным и возвращаться в свой кабинет он не стал, дабы не искушать судьбу перед дальней дорогой. Время близилось к обеду, поэтому Иван только и успел, что получить в бухгалтерии кое-какие деньги в качестве суточных на завтрашнюю поездку, забрать у консула свой паспорт и отбрехаться от десятка просителей привезти из соседнего государства кучу всяких ненужностей. Правда для одного индивидуума Иван сделал исключение. Он сам спросил у Валентины, не надо ли ей чего привезти из заморских краев. Валентине нужен был какой-то особый тональный крем для лица. Она уже и деньги за него была готова отдать, но Иван проявил благородство и сказал, что все расчеты потом, потому что курса они, все равно, не знают, да и цены тоже.

На следующее утро еще затемно в половине шестого Иван уже был у автобуса. Водитель и завхоз уже были там. Водитель имел насупленный вид и суетился вокруг своего железного коня, проверяя готовность транспортного средства к путешествию. Завхоз слонялся без дела. Одет он был как всегда в тапки на босу ногу и вытянутые на коленках треники. Иван даже подумал, что завхоз решил с ними не ездить, уж больно не подходил его костюм к поездке за границу. Аналитические размышления Ивана прервал звук подъехавшего автомобиля. Это прибыл военный атташе. Как только тот зашел на территорию посольства, к нему тут же бросился водитель:

– Что хотите со мной делайте, Владимир Петрович, но я с этим уродом в одном автобусе не поеду, – начал качать права водитель.

– С каким уродом? Куда не поедешь? – не сразу врубился военный атташе.

– С завхозом с этим я вместе ехать отказываюсь. Пусть он себя вести по-человечески сначала научится, тогда и к нему, может быть, люди нормально относиться будут. У нас с ним в посольстве никто не общается. И я не буду, – продолжал нагнетать водитель.

Времени на выяснение отношений не было, военный атташе был очень далек от внутрипосольских отношений техсостава, поэтому он дал команду Ивану ехать в автобусе, а завхоза пригласил в свой автомобиль. Митя прошаркал сваливающимися тапочками к иномарке военного атташе и комфортно устроился на заднем сиденье. Владимиру Петровичу бы промолчать и оставить все, как есть, но в нем еще не остыла вчерашняя обида на то, что его приняли за обыкновенного атташе и хотели заставить выполнять работу мальчика на побегушках. Вот он и взъярился.

– Я тебе что, личный водитель? А ну садись на переднее сиденье, – грозно рявкнул он на завхоза.

– Да я думал там поспать, пока едем. Далеко ведь ехать-то, да и рано еще очень, – не врубился в тонкости этикета завхоз. Но на переднее сиденье перебрался. И тут Владимир Петрович понял весь кошмар своей ошибки. Носков на ногах у завхоза не было, ноги он, видимо, не мыл принципиально, так что аромат по салону автомобиля разлился эксклюзивный. Владимир Петрович включил в салоне кондиционер, достал из бардачка все запасные ароматизаторы и поглотители неприятных запахов, но радикального изменения ситуации так и не добился. А время шло, надо было ехать, иначе вся поездка могла сорваться. Владимир Петрович про себя грязно выругался, сел за руль и ударил по газам.

Завхоз Митя сначала сидел прямо, а потом как-то обмяк, съехал по сидению вниз, прислонился к дверце и заснул.

– Вот уж воистину простота, что хуже воровства, – пробурчал про себя военный атташе, но будить Митю не стал, дабы не искушать судьбу еще раз.

В это время в автобусе между водителем и Иваном произошел следующий диалог:

– Отчего весь сыр-бор разгорелся? Чем тебе Митяй не мил? – спросил у водителя Иван.

– Да просто сволочь он последняя. У нас жены тут работают уборщицами, а он ими командует: участки распределяет и выдает моющие средства. Так вот он так эти участки распределил, что его жена практически ничего не делает, а наши лишние метры моют, а зарплату получают одинаковую. И с моющими средствами он всегда химичит. Жмот, одним словом. Корчит из себя что-то, а сам ходит оборванец оборванцем, над ним даже местные смеются.

– Да внешний вид Митин оставляет желать лучшего. А что ж ему руководство посольства, местком, наконец, не объяснят, насколько он не прав.

– Не знаю я, в чем там дело. Связываться с ним, скорее всего, никто не хочет.

Впереди по ходу автобуса вдруг показался шлагбаум и какая-то будка с человеком в форме.

– Что это там за блок пост? – спросил Иван.

– Да это платный спидвей, но нам как посольским машинам здесь можно не платить. Ты просто скажи ему, что мы из посольства, он шлагбаум и откроет.

Страна совсем недавно перешла на правосторонне движение, поэтому будка с кассиром находилась не со стороны водителя, а со стороны пассажира. Иван высунулся из окна автобуса, объяснил служащему ситуацию, и тот, молча, пропустил автобус на автостраду. Аналогичная история повторилась и с машиной военного атташе. Когда Владимир Петрович притормозил перед контрольным пунктом, Митя вдруг резко проснулся и, озираясь по сторонам, спросил: