Марта

? Ночь одна на двоих… Будь мне покорной… Как сладко быть любовью прирученной, подчиниться нежности друга милого. Себя я напрочь потеряла, не вернуть уже покой и радость тихую, былую, прошедших дней беспечность не возвратить. Где я? И что со мной?

Пролетела ночь одним мгновением и умчалась прочь, оставив Елку в плену каверзных мыслей.

***

Хима, оглядываясь беспрестанно, спешила на встречу с подругой. В последнее время девушка крайне изменилась. Стала увереннее, живее, беззаботнее. Поверила в себя. Раскрепостилась. Жизнь наполнилась беседами, которые в мыслях продолжались и в избе, возле печки.

Впервые нашла понимающее, отзывчивое сердце, верную подружку, с которой делилась всеми своими самыми сокровенными мыслями. И сейчас торопилась поведать Елке свой дивный сон.

«В странном лесу, куда она подступила с острой, щемящей болью в груди, настороженная и напряженная, было влажно и тихо. Ни шелеста деревьев, ни птичьих голосов. Пустынный, тяжелый, он угрожающим чудовищем обступил ее. Она не чуяла своих шагов, будто бы плыла по воздуху все вперед и вперед, все дальше в глубину. А вокруг такая тревожная глухомань, такая чащоба, что не смогла бы даже белка шустрая проникнуть сквозь сплетенные ветки, что, будто руки ужасные, сцепились между собой. Хотя при ее приближении, могучие деревья расступались нескончаемой аллеей, угодливо выстелив ей путь туда, куда стремилась она в своем необъяснимом странствии. Вскоре вышла на поляну. Невидимое за ее спиной солнце положило свой широкий луч на тропу, осветив купола церкви, будто парящей над лесом. Остановилась в недоумении, закипело сердце, предчувствиями недобрыми полное, каждым ударом своим пригвождая тело к земле. Ноги, словно окаменели.

От церкви исходил такой яркий, неземной свет, что больно было смотреть. Прищурившись, прикрыв глаза рукою, глядела перед собой. С холма, к ней навстречу, спускался незнакомый человек. Безбородое лицо было искажено злобою и хмурым недоверием. Глаза горели ожесточенным огнем.

С каждым шагом вырастал этот мрачный образ, закрывая собою горизонт и церковь. Она с опаской ждала приближения, испытывая тихий ужас, как бы предчувствуя неминуемую беду. Стебельком беззащитным жалобно дрожала на сквозном ветру душа девичья, безутешная в своем тягостном ожидании.

Он медленно протянул к ней руки и в тот же миг над ними раздался звон сотни стонущих колоколов. Вытягиваясь в бесконечный колючий звук, звон этот вонзился в ее сердце и наполнил его такою дикой болью, что она провалилась в бесчувствие.

Хима знала, не к добру привиделся сон этот, ждет ее напасть. Кому рассказать, кому пожаловаться? Как ее отвести? Батюшки уже несколько дней не было дома. Как-то в один момент молча собрался и, не попрощавшись, исчез. Что привезет с собой? Какие вести недобрые ждут девушку с его прибытием? Порою слезы набегали на глаза, она торопливо вытирала их рукавом.

Елки не было в их укромном месте. Присела под дерево. В первый раз ее никто не встречал. Оглянулась, томимая неопределенностью. Ей чудилось, что кто-то давно за ней наблюдает. Страх постепенно охватил Химу. Казалось, что этот неизвестный, все время находясь за девичьей спиной, незаметно копирует каждое ее движение, подсмеиваясь над бедной девушкой. Что он хочет, и кто он такой?

Сзади послышался осторожный треск ветки – она вздрогнула и подхватилась.

Огромный букет ромашек неожиданно возник перед нею, легкий, покорный и такой игривый. Казалось, белое облачко из нежных лепестков с золотыми сердечками вот-вот растает и ускользнет. В первое мгновение девушка стояла очарована. Сердечко тихонько встрепенулось, радостно защемило, и безмерная нежность окатила ее. Это нечаянное диво – щедрое вознаграждение за недавнюю грусть.

? Это мне, – прошептала чуть слышно, спрятав в букет зарумянившееся лицо.

Мая она увидела перед собою так близко впервые, хотя образ желанный его предательски тревожил девичьи сны, путал ее мысли, невольно думала о нем каждую минуту.

? Спасибо, – сказала тихо, улыбнувшись несмело. Ей было уже неловко за подарок нежданный. Она догадывалась, что встреча их, конечно, случайна. Сам по себе, Май бы никогда не поднес этот букет. Видно, Елка насобирала и попросила передать, так как сама не смогла этого сделать.

Пути их пересекались крайне редко. Лишь иногда, и то невзначай, они могли встретиться, но и в эти короткие минуты свидания язвительные шутки его не раз доводили Химу до слез. А ей так хотелось приглянуться парню, хоть с самого начала видела, он жених ее единственной подруги.

Девушка знала, она не достойна его внимания. Хима чуяла в нем человека совершенно другого, чуждого ей круга и, конечно, значительнее, умнее, выше по положению. Май был из того удивительного мира, где живут по неизвестным ей правилам и законам.

Собственная же ее жизнь сдавалась ей пустою, мелкою, не интересной. Вот и сейчас чувствовала себя крайне неловко. Девушке казалось, что он, как всегда, недоволен ее поведением и все ждала обычных упреков. Да и что скрывать, говорить им было совершенно не о чем. Растерянно оглянулась вокруг. Жутко захотелось провалиться сквозь землю.

Вдохнула терпкий аромат цветов, вспомнила свой кошмарный сон и ее пронзила такая жалость к себе, такая обида нахлынула вдруг, сразу, что сами по себе закапали слезы, крупные, частые. Подняла глаза заплаканные.

Его взгляд, на удивление тихий, задумчивый, как бы спрашивал,

? Что с тобой, моя девочка робкая? Чем обидел тебя мой подарок? Почему заблестели глаза?

Май, движимый какой-то непонятной мыслью, неожиданно для себя в один миг соорудил качели и бережно усадил на них дорогую гостью. Близко-близко почувствовал, как бьется в ней, пульсирует живая, незнакомая ему жизнь. Бесцеремонно забрал свой букет, попросил держаться покрепче и стал осторожно раскачивать.

Девушка понемногу успокоилась, утихли слезы, и постепенно маковым цветом зарделось налитое личико. Пышной косой ветерок играет. Мягкие завитки волос на шее и на лбу взлохматились. Губы влажные приоткрылись в улыбке задорной. Трепетных ресниц длинная тень на полщеки.

И вот она, забыв обо всем, вся отдалась блаженству полета, и сразу стала похожей на удивительную птицу, стремящуюся взмыть в небо. Ласково оглаживает ветер щеки девичьи, что полыхают, ровно жар, заботливо охлаждая их пыл.

Пламенеет и дробится в глазах восторженных блеск влажный. О, радость, неистощимая, непостижимая! Лучом стремительным ты рвешься ввысь, но, едва коснувшись высоты заветной, тут же летишь обратно. И вновь так жадно тянешься в синюю бездну, к солнцу!

Но судьбы немилосердный жребий, твой луч упорный преломляя, свергает с высоты безжалостно. И снова ты стремишься в небо, что плещется над облаками, дразня отрадой. О, счастье, может рядом ты?

Не подавляя уже себя, стал смотреть на нее изумленно, жадно, будто измученный жаждою лесной зверь, что, наконец, встречает на своем пути живой источник, припадает к ключевой воде и пьет, захлебываясь большими, ненасытными глотками.

Она – прекрасна! Она – обворожительна! Какие дивные глаза! Огромные, раскрытые, они светились сейчас неведомыми ему доселе волнительными искорками. Они блестели, переливаясь, полнились живою, неисчерпаемою радостью, оттеняя воодушевление зардевшегося лица.

В этой легкой улыбке, в мягких линиях не целованных губ сквозило такое обольстительное очарование! Каждое, едва заметное движение ее темных, вразлет бровей так больно и так сладко отзывалось в его груди.

Она пленила его, и он подчинился неотразимому обаянию, растворившись в чудном мгновении, не в силах отвести восхищенных глаз. Май уже ни о чем не думал. Он наслаждался девичьей красотой. Он пил ее, жарко, истово, ощущая, как по капле медленно стекается в его грудь что-то новое, волнующее, доселе неизведанное. Чувство это стало пробирать его все сильнее и сильнее, все глубже и глубже проникая в нутро мучительной болью, что сладко одолевала каждый завиток его жил, неумолимо опутывая все его тело влечением и безволием. – Что со мною? – Шептал подавленный, а томительная волна желания закипала в нем.

Хима, как бы почувствовав это нескромное стремление, неожиданно махнула головой. Качели остановились. Она осторожно соскочила, взяла бережно свой букет из его рук,подняла лучистые глаза. – Благодарю вас, – прошептала чуть слышно.

В своей простенькой манере держаться была так мила и так прелестна, что поневоле закрыл глаза. Он готов был прямо сейчас упасть перед нею, пылинкой распорошиться у ее ног.

? За все спасибо. Прощайте.

И ушла, вмиг погрустневшая.

А он вдруг понял, что не может так просто расстаться с нею. Хочет видеть ее, глядеть на нее долго-долго. Только смотреть, только любоваться, без слов, без мыслей, без движений. Какая-то нетерпимая, искалеченная биением его сердца, дрожь овладела им.

? Что будет теперь со мною и почему именно сегодня.

В один момент, вдруг, вот так нагло, без объяснений и без предупреждения, кто-то бесцеремонно захватывает всего тебя целиком и полностью, грызет необъяснимой тревогой твою грудь, заставляет думать о себе.

Истома и огорчающее беспокойство охватили его; видеть ее, видеть, хотя бы еще мгновение, хоть бы один короткий миг. Оглянулся, терзаемый мучительной, безрассудной надеждой.

Робкая, печальная улыбка ее промелькнула на прощание и угасла. Безмолвное, таинственное движение девичьих уст, что отозвалось в его груди такою щемящею тоскою, что сердце съежилось, словно от удара; так странно застыло оно онемелое, с плотью онемевшей слившись, и обида злая пленила его. Он понял, эта встреча, оборванная его внезапным наваждением, навеки отняла покой.

Как сладок трепет пленительных губ, что несмело так нежности просят!

Я ее не люблю, не люблю, в том уверен! Глупый бред моей мысли случайной, но зачем же с надеждою тайной ей сегодня вдогонку гляжу?

К чему мимолетные встречи! Что мне в них, простодушных речах робкой девушки?

Что в задумчиво – грустных глазах так пленит и тревожит меня? Отчего трепещу я невольно, если взгляд несмелый ловлю? Почему же на легкий румянец я смотрю с непонятною злостью и спешу наглядеться на гостью и не могу…

Ведь, не люблю же ее, не люблю!

К чему нынче встречи? Как дикий зверь, попавший в сети коварные, я мучаюсь напрасно. Даже, если любовь? Даже, если люблю, страсть безумную надо сдержать.

Как тяжело любить такой любовью! Знать, что она жена только другого, твоей не будет никогда! Надо смириться, я дал слово жениться на дочери царя лесного. Мы с Химой разные и жизни разные у нас. Я дух лесной в подобье человечьем. И пробудить во мне любовь простая женщина не может.

Увы! Она меня с ума свела, и как бы я ее не сторонился, любовь во мне бурлит, она жива. Разумные доводы здесь бесполезны, от встреч желанных не уйти. Грустные звездочки глаз ее тихих зовут и манят за собой.

Дай мне силы, царь лесной! Не осуди! Боюсь я впасть в твою немилость.

Как мы опасаемся того, чего не знаем! Всячески стараемся избегать ловушек, расставленных хитрою судьбою, и все же так легко попадаемся в них!