Цветущая вишня

Вера поднесла полную ложку к носу и, вдохнув выраженный, однако слегка перебитый пряностью тыквы, запах, запустила ее в рот.

Никита и Сергей с улыбками ожидали ее реакцию и, когда лицо Веры исказила гримаса, они залились смехом.

– Горгонзола! – Торжественно воскликнул Сергей.

Пустились в разговоры.

От горячей, вкусной еды поднялось настроение, закипела живость, хотелось смеяться и болтать о глупостях.

Вера, привыкшая к терпкому вкусу благородного сыра, вся разрумянилась и обмякла. От сытного ужина ее клонило в сон, но навязчивая мысль, которую ей еще не удалось обдумать, стучалась ей в голову, и она содрогалась.

И хоть глаза ее застлала сонная пелена, она не могла не следить за Катериной.

Сейчас, когда она была достаточно уязвима (к тому же, Сергей заказал бутылку вина и пару бокалов они уже отпили), Вере представилась прекрасная возможность рассмотреть ее тщательнее.

На лице ее Вера не видела сильного отпечатка зрелости, напротив, ее кожа казалась матовой, пусть и покрытой дорогой косметикой, ресницы были густыми и длинными, а губы полными и алыми. И все же, если приглядеться поближе, можно было заметить и морщинки в тех местах, где они должны быть, можно заметить, что и жилки на шее уже давно отвердели, да и блеск волос не такой яркий, как десять лет тому назад.

Да, это была та самая женщина из ее снов, Вера не сомневалась. И сюжеты этих самых снов совпали с так называемой реальностью – она психолог. Да, Вера ясно видела перед собой каждое из видений, одно за другим. Вера не знала, как успокоить свое дыхание и сердцебиение, но состояние ее было паническим.

Ведь если все совпадает, то перед ней сидела…

– Я отойду в уборную, – предупредила Катерина, грациозно поднимаясь со стула.

Через пару минут Вера, недолго думая, пробормотала:

– Мне тоже надо.

Матвей посмотрел ей вслед с негодованием, размышляя о чем-то, что было самому ему не понятно.

Когда Вера вошла в уборную, Катерина стояла перед зеркалом. Она сразу поймала взглядом ее отражение, но не обернулась, хотя выражение ее лица резко изменилось. Можно было подумать, что она испугалась ее.

Вера подошла к ней и встала рядом, глядя на собственное лицо, вдруг снова кажущееся ей чужим.

– А вы, – начала она непринужденно, – Катерина, давно в Петербурге живете?

Заправляя кудрявый локон за ухо, она сказала неуверенно:

– Да нет… не то, чтобы давно…

– Как долго? – Резко перебила Вера.

– А в чем дело? – Она издала нервный смешок.

– Вы же, наверняка, не отсюда, – продолжала Вера. – Вы из маленького городка, в паре тысяч километров от Петербурга, так?

Катерина смотрела на Веру, а брови и подбородок ее наморщились, как будто она была готова заплакать.

– И фамилия Фомичёв вам так знакома, потому что она принадлежит вашему отцу.

Катерина обернулась к ней. Ошеломленно воззрившись на Веру, она прошептала:

– Откуда ты знаешь?

Внезапно Веру охватил резкий импульс, и она, схватив Катерину одной рукой за плечо, а другой рукой за шею, наклонила ее к раковине. Женщина сопротивлялась, но Вера все же успела, откинув ее волосы в сторону, заметить на обнаженной шее крупное родимое пятно.

Отпрянув от нее, словно ужаленная, Вера врезалась в стену. Катерина, поправляя волосы и платье, воскликнула:

– Это что такое было?! Совсем с ума сошла?!

У Веры затряслись руки.

– Катя! Катя, я тебя нашла!

Женщина вытаращила глаза, вцепившись рукой в раковину.

– Катя, это ты, – продолжала Вера говорить сорванным голосом, – я тебя нашла, наконец-то, нашла!

Тогда Вера поняла, что один большой квест, который ей был задан в начале игры, пройден. Все закончилось. И нет больше места для бесплодных опасений, страхов осторожности. Что ей скрывать, зачем врать, зачем прикидываться? Вот она, Катя! Осталось только убедить ее, что перед ней стоит она, Вера.

И она рванула к Катерине, захватывая ее в крепкие объятия. Та немедленно оттащила ее от себя, вскричав:

– Да что с тобой?!

У Веры все пульсировало внутри. Она понимала, что приоткрыла завесу слишком сильно, и теперь ее настоящая личность видна достаточно четко. Назад пути нет. Если в глазах Кати она теперь сумасшедшая – то пусть. Это уже не исправить. Она потеряла в своей жизни слишком много минут, в которые она могла повести себя правильнее, чем получалось. И что ж сожалеть об этом?

– Катенька, доченька, – голос ее заклокотал, готовый сорваться в плач, – это я, это мама, смотри на меня, смотри!

Она похлопала себя по щекам, кивая, как умалишенная, пытающаяся убедить здорового человека в том, что не бредит.

Катерина успела открыть лишь рот, когда из кабины вышла одна женщина, в ужасе уставившаяся на картину, представшую перед ней. Через мгновение в уборной ее уже не было, да и Катерина, явно напуганная разыгранной сценой, поспешила исчезнуть.

А Вера назрела, подобно фурункулу, готовому прорваться. И, полностью отдавшись вихрю, захватившему ее, она выбежала из туалета.

– Никита, ваша дочь явно ненормальная! – Обойдя стол, но не сев на свое место, заявила Катерина. – Послушали бы вы, что за чушь она несла мне в уборной!

Никита обернулся, встречая вернувшуюся к этому моменту Веру. Она растерянно смотрела на всех присутствующих, краем глаза замечая обративших на них внимание других гостей, и не знала, что делать. Истерика ее была слишком сильной, чтобы успокоиться так быстро. Она не могла услышать свой внутренний голос, разум ее онемел, и вся она превратилась в сосуд с кипящими эмоциями.

– Зачем ты делаешь это? Ты же знаешь, кто я! Ты узнала меня, ты веришь, не лги!

Катерина громко усмехнулась, но ничего не ответила, лишь покачивая головой. Никита весь сжался, сгорая от невыносимого стыда.

– Катя… – Попытался он воззвать к ней, но был перебит.

– Я не Катя! – Вера топнула ногой. – Посмотри на меня, увалень, какая я Катя?! А еще мямлил что-то про любовь! Не узнаешь меня, а? Не узнаешь?

Вера прильнула к нему, схватив его за воротник рубашки, и едва не ударилась лбом о его лоб.

– Никита, успокойте свою дочь, иначе нас сейчас выгонят! – Приказала Катерина.