Реквием по Победе

Худенький и бледный немец бросился на Цветкова с ножом. Попытался нанести колющий удар в грудь, но лезвие ударилось о металл автомата, которым лейтенант закрылся. Ловким движением он резко поднял своё оружие вверх, заставив противника отпустить рукоять ножа. Тот выпал. Солдат побледнел ещё больше и безумными глазами кинулся на советского офицера, желая его придушить, но со всего размаху получил прикладом в нос, из которого тут же хлынула кровь, после чего раздался одиночный выстрел, пронзивший его сердце. Тело в грязном, сером, теперь ещё и окровавленном, мундире рухнуло на пол.

Сержант не стал церемониться со своим противником, бросившимся на него с каким-то непонятным дрыном, а просто вломил ему по морде кулаком, и когда враг упал на пол – дострелил его.

Старшину же немец повалил на пол и пытался дотянуться руками до его глаз, чтоб выдавить их. Тот сопротивлялся, зажав в своих руках запястья фрица, но ему, судя по всему, было очень тяжело сдерживать врага. Лейтенант и сержант, как по команде, одновременно выстрелили проклятому фрицу в голову, прошибив висок. Кровь и рыжеватый мозг брызнули на стену, а тело его обмякло, и старшина смог сбросить с себя труп.

– Что ж ты, Николаич, так сдал-то? – тяжело дыша от волнения, спросил Цветков.

– Старею, кажись, – также тяжело вздыхая, ответил Знахарев и подобрал свой автомат с пола.

– Ага, нашёл время! – пошутил лейтенант.

Но не успел никто засмеяться, как вдруг с потолка посыпался град пуль. Немцы, находившиеся в квартирах этажом выше, принялись стрелять в пол, поняв, что в доме чужаки.

– Какого хрена?! – ругался лейтенант, вжимаясь в стену. – Огонь по потолку!

Автоматы советских солдат обратили свои стволы к верху и заработали в ответ на немецкую пальбу, беспорядочно поливая весь потолок.

Комната наполнилась пылью от штукатурки, которая так и сыпалась сверху, запахом пороха, а чуть позже и каплями крови, что понемногу сочилась с этажа выше. Должно быть нескольких фрицев всё-таки застрелили.

Внезапно часть потолка треснула и с грохотом провалилась в комнату, где стояло трое советских солдат. Вместе с обломками и пылью на пол упал и фриц, судя по всему, последний из тех, кто был наверху. Он был в полной растерянности и, кое-как приподнявшись, поднял руки, пытаясь сдаться, но обозлённые советские воины были непреклонны, а лишь дали по нему очередь. Немец отлетел к окну, выпав из него вместе с частью мешков, загораживавших его.

– Охренеть что творится! – в пол голоса воскликнул сержант.

Цветков лишь вкрадчиво выругался и перезарядил автомат.

Через дыру в потолке было видно, что на полу этажа выше лежит несколько трупов фрицев, с которых, собственно, и сочилась кровь из пулевых отверстий.

Бойцы вышли из разбитой квартиры в общий коридор этажа, куда уже сходились остальные ребята из отряда.

– Доложить о потерях! – скомандовал Цветков, осматривая своих солдат.

– Целы! – отзывались парни, некоторые из которых зажимали ладонями раны в боках и на плечах.

– Так, останетесь у лестницы прикрывать нас, остальные за мной – немного осталось, – приказал лейтенант, и те бойцы, что не были ранены побежали за ним на следующий этаж.

Здесь было уже пусто, как и ожидалось. Лишь горы стреляных гильз, что ещё дымились, пулевые отверстия в полу, через которые можно было видеть комнаты этажом ниже и лужи крови.

Похоже, что часть фрицев погибла в ходе перестрелок через потолок, так как, солдаты говорили, что в других квартирах была похожая история, но без обрушения, а здесь же было несколько трупов; остальные же немцы, судя по всему, сбежали через окна, потому что во многих комнатах баррикады были наскоро разворочены, рам на окнах не было, а на дороге лежало несколько свежих тел, в которые были сделаны контрольные выстрелы – для надёжности.

Следующий этаж был полностью пуст, так как часть его была завалена обломками полуразрушенной крыши.

Дом был зачищен.

Бойцы собирались на втором этаже, выкидывая трупы врагов в окна, перевязывая раны и занимая оборону в квартирах.

– Андреев, – позвал лейтенант фельдшера. – Что там с Думко?

– Погиб, – угрюмо ответил старший сержант медслужбы и снял пилотку. Все, кто был рядом, последовали его примеру.

– Вечером помянем, – сказал Цветков, надевая её обратно спустя какое-то время. – Басов, – обратился он к радисту, – связь с «акацией»!

– Есть! – отозвался красноармеец, принявшись настраивать рацию.

Лейтенант, между тем, продолжал раздавать команды своим солдатам, подытожив:

– Не мародёрствовать! Приказ Ставки!

– Да ладно, Борь, – обратился к нему старшина, бывший чуть старше лейтенанта, а потому, называвший его иногда по имени, – тут и брать-то нечего. Вон, разрушено всё!

– Всё равно! Приказ Ставки, напоминаю! – отчеканил офицер металлическим голосом.

Он был на фронте только второй год, однако, уже успел познать все ужасы войны и то, как многие пункты приказов и уставов нарушаются здесь, иногда во благо, а иногда и из человеческой глупости. Хоть Цветков и был уже опытным воякой, награждённым и уважаемым среди солдат, которые первое время посмеивались над ним, он продолжал оставаться всё таким же правильным, каким пришёл из училища два года назад, когда только-только готовилась курская операция.

– Товарищ командир, на связи «акация»! – доложил радист.

Лейтенант взял рацию, откуда раздался грубый голос комбата:

– «Акация» слушает!

– «Акация», я – «липа»! Противника с позиции выбили, ждём дальнейших распоряжений! – доложил Цветков.

– Отлично! Какие потери?

В голосе комбата чувствовалась радость даже за такой небольшой успех.

– Один боец убит, трое ранены, – сделав голос ниже, ответил офицер и повторил: – Противник полностью уничтожен!

– Хорошо! Закрепиться на позиции. Занять оборону здания и ждать дальнейших приказов.

– Есть!

– «Липа», отбой! Конец связи!

Рация зашипела, и лейтенант, вернув её радисту передал, сказанное комбатом, своим бойцам.

Солдаты суетились, занимая оборону в окнах и расставляя посты у входных дверей.

Наступление на столицу Рейха продолжалось….

***

Дни шли один за другим.

Отряд Цветкова продолжал удерживать занятый дом, а точнее – то, что от него осталось.

За всё время не произошло практически ничего интересного. Сил противника, пытавшихся как-либо приблизиться к ним, не было. Что уж говорить о штурмовых отрядах СС или даже Вермахта.

Где-то поблизости, то и дело, раздавалась стрельба, взрывы и разрывы от артиллерийских снарядов, скрежет танков и крики на немецком и русском, однако, до полуразрушенного дома на Унтер-ден-Линден ничего толком не доходило.