Мельница времени

Моховик приосанился и вежливо склонил голову. Колток же, полагая, что официальная часть закончена, радостно закивал и тут же запустил в рот бархатистую пятерню с остатками меда, причмокивая и жмурясь от удовольствия.

– Что ж, тогда начнем! – произнес Дуб. – Наполняйте!

И вновь в его вершинах Дубравицы и Сенявы затрепетали зелеными крылами. Он и сам принялся помогать им, раскачивая нижними ветками. Ендарь тщательно вбирал чудодейственный воздух полной грудью, ненадолго задерживал, а затем выдыхал на распластанную ткань. Так продолжалось некоторое время, пока платок не начал источать какое-то изумительное внутреннее свечение, слегка воспарив над травой.

– Вот, пожалуй, и все, – заключил Дуб.

И нисходящие потоки чистоты и свежести тут же стихли.

– Возьми, – обратилось дерево к девочке. – Только неси молча. Пока до места не доберешься, ни с кем не заговаривай. Не то из него вся сила убудет. В деревеньке пусть поочередно головы детишек им покроют и произнесут «так тому и быть». После снимать можно. Там на всех хватит, еще и останется. Захотят, в ларь, какой уберут. Он еще долгие годы послужит. Ну, все, прощай.

И опустил ветви, будто отвесил благодарный поклон. Все остальные последовали его примеру. Катя тоже поклонилась в ответ и собралась, было, уходить, как ее окликнули Бродницы:

– Погоди, мы тебя до опушки сопроводим. Дальше не сможем, светает уже, посохнуть боимся. Там в землю впитаемся и уж под ней – в русло.

Вместе с Плюсконами они вмиг создали небольшую водную гладь, на которую и предложили ступить девочке. Та последовала приглашению и с удивлением ощутила, что оказалась на подвижной, но прочной и удобной поверхности. Она колыхнулась и неспешно потекла вон из леса. По бокам, зорко поглядывая по сторонам и на всякий случай, держа оружие наизготовку, скользили Бродницы и Плюсконы. Катя оглянулась. Езерницы вскинули руки в прощальном жесте и растворились в озере.

В лесу пока властвовала темнота. Но по всему было видно, что ее царствование продлится недолго, какие-нибудь считанные минуты. А потом неизменно падет, как пали чары болотников.

Глава IX

Счастливое превращение, губительная дымка и коварные забавы

Впереди чуть посветлело. Стало понятно, что лес заканчивается. У крайних деревьев все остановились. Речные девы, чтобы ненароком не спровоцировать девочку на ответные слова прощались, молча: прижимали к себе, трепали по плечу, гладили по голове. А потом разом истекли в землю. Катя немного постояла и вышла на простор.

Невидимые пока солнечные лучи окрасили край небосклона нежным розовым цветом. Пышное луговое разнотравье было усеяно обильными гроздьями росы. От нее в сторону грядущего солнца в трепетном стремлении уже потянулись утонченные нити прозрачного тумана. Кругом расстилалась предутренняя благодать.

«Хорошо, что рано еще, никто навстречу не попадается. Так спокойнее идти будет, – думала по пути девочка. – А вот интересно с этим платком получается. Как с бабушкиной молчальной водой, на которой тесто для праздничного пирога замешивают. Стоит хоть какой-нибудь звук произнести, и чудодейственные силы разом утрачиваются».

Она миновала половину луга, как вдруг в нескольких шагах перед ней почва … буквально взорвалась! Комья земли и пучки трав разлетелись далеко в стороны. Из образовавшейся, как после падения снаряда, воронки выскочило отвратительное существо. На бледном безбровом лице под тяжелыми набухшими веками злобно пылали белесые, как у вареной рыбы, глаза. Шишковатый лысый череп был увенчан обручем из драгоценных камней.

Озем раскинул руки в стороны, скрючил пальцы и, стараясь напугать как можно сильнее, громко завопил:

– А-а-а-а-а!!!

Все произошло так быстро и неожиданно, что Катя мгновенно остолбенела. Только и могла, что неподвижно стоять и хлопать глазами. Наверное, Озем рассчитывал, что она от страха закричит и тем самым нарушит молчание. Видя, что его надежды не оправдались, он протянул руки по направлению к девочке, произвел в воздухе царапающие движения и снова заголосил:

– А-а-а!

Но теперь это вышло у него как-то неуверенно и тем более не страшно. Он скривился и начал выбираться из провала, не спуская с девочки буравящего взгляда. Неизвестно, какую бы гадость Озем придумал еще, но в этот миг взошло солнце. Лучи дружно хлынули вверх.

Отразившись от хрустальной тверди небесного купола, они пали на землю и потекли в разные стороны. Их движение было плавным и неспешным, чтобы не огорошить все сущее резкой яркой вспышкой, а дать возможность пробудиться в неге и благодушии. Так обычно делают любящие родители, поднимая ребенка в детский сад. Не внезапным окриком, а ласковым мурлыканьем и нежными поцелуями в щечку и носик.

Что, неужели не пробовали?! Уверяю, в таком случае ребенок будет встречать вас неизменной улыбкой, радостно тянуть к вам руки и сохранять хорошее настроение целый день. А что может быть для родителей важнее, чем это?

Неожиданно лучи замерли. Прямо под ними посредине луга творилось форменное безобразие, нарушающее общую гармонию. Они переглянулись и, не сговариваясь, ринулись вниз. Их подзатыльник был таким смачным, что сверкающий обруч соскользнул с бугристой макушки Озема на нос. А сам он в мгновение ока канул. Разбросанные пласты почвы тут же заняли свое привычное место и затянулись травой.

Лучи, подбадривая, подмигнули девочке и вновь воспарили. Та с облегчением вздохнула, благодарно помахала им рукой и продолжила путь.

Скоро она достигла реки и в задумчивости остановилась. Теперь-то что делать? Позвать нельзя. Значит, стоять и ждать? А вдруг они только к вечеру выйдут? Так весь день впустую пройдет. У нее же их, этих дней, почти не осталось совсем!

Но не успела она погрузиться в свои сомнения, как ворота деревеньки настежь распахнулись, и из них высыпали жители. Словно они только и делали, что ночь напролет стояли перед ними и с нетерпением ждали. Все без исключения, и стар, и млад, оживленно жестикулируя, устремились к реке. Впереди огромными шагами мчался Михайло. Достигнув берега, он прыгнул в лодку и мощно оттолкнулся веслом. Суденышко полетело так стремительно, что прошло всего ничего, как оно пересекло русло.

Выскочив на влажную песчаную кромку, Михайло обхватил девочку своими огромными ручищами и принялся радостно обнимать.

– Ну, наконец-то! – облегченно причитал он. – Ты как вчера вечером не объявилась, мы извелись все! Сто раз пожалели, что в лес идти уговорили! Прости уж нас, пожалуйста, непутевых! Совсем горе разум затмило!

Катя в ответ улыбнулась.

– Ты что молчишь-то?! – всполошился Михайло. – Аль стряслось что непоправимое?! Век себе не прощу! Хоть словечко вымолви, не томи!

В глазах этого огромного сильного человека начало появляться растущее беспокойство. Девочка погладила его руку и жестами постаралась объяснить, что пора переправляться на другой берег.

– Ох, ты! – он округлил глаза и перешел на шепот. – Неужто тайна, какая?! Вот это да! Ну, пошли, пошли, усаживайся скорее!

Даже издалека на лицах жителей отчетливо читались смешанные чувства, надежда и отчаяние. Неужели желанное сбудется?! Или все понапрасну было?!

Когда выбрались на берег, они сгрудились вокруг и замерли в напряженном ожидании. Не успела девочка сделать и пары шагов, как толпа подалась в стороны, и из нее стремительно выбежала Дуняша. Она задрала мохнатую голову и, заглядывая в глаза, затормошила Катю за руку.

– Ну что, как?! Все исполнила, как наказывали?! Получилось?! Мы снова в детей обернемся?! – зазвенела она взволнованным голоском.

Катя согласно закивала.

Дуняша испуганно обернулась и чуть не плача обратилась к отцу:

– Тятенька, тятенька, она не говорит совсем! Ее что, околдовали в лесу?! Как же быть-то теперь?! Она ж подружка моя! Так за нас пострадала?!

Катя приложила палец к губам – молчи, мол, пока, – и подтолкнула Дуняшу к воротам, давая понять, что нужно скорее войти внутрь. Остальные гурьбой последовали за ними.

Крепкие засовы за их спинами замкнулись, и девочка, памятуя наставления Дуба, собралась, было, открыть рот, как ее плечи сжали мощные руки и развернули. Перед ней на корточках сидел Степан и нацеливал свою правую кисть в ее направлении. Большим пальцем он подогнул средний и безымянный, а указательный и мизинец выставил наружу.

«Это еще что такое?! – мысленно запротестовала Катя. – В «козу» со мной, как с ребенком, вдруг играть вздумал?! Идет коза рогатая за малыми ребятами; забодаю, забодаю, забодаю! Совсем, что ли?!».

Она попыталась высвободиться, но тот с серьезным видом погрозил ей пальцем и принялся выводить «козой» замысловатую фигуру наподобие английской буквы «зет». Он провел в воздухе горизонтальную линию от ее правого плеча к левому, потом по диагонали через сердце к печени и поперек живота – снова горизонтальную. То же самое было проделано на уровне лица и повторялось три раза. Затем Степан резко встряхнул руку, будто освободил ее от какой-то налипшей темной энергии и трижды плюнул в то место на земле. И лишь после этого отпустил Катю и широко улыбнулся. Все с облегчением вздохнули и тоже заулыбались.

Догадавшись, что непонятная для нее, но какая-то обязательная процедура завершилась, девочка бодро заговорила:

– Вот платок. Накиньте его поочередно на голову каждому ребенку и произнесите «так тому и бать». Дуб заверил, что все свершится.

Степан взглянул на Михайло и сказал:

– Ты – старшина. Тебе и зачин делать.

Тот взял ткань, покрыл ею голову дочери и принялся произносить заветные слова. Все неотрывно следили за его движениями и беззвучно шевелили губами, словно помогали в этом трудном начале. Так им хотелось благополучного разрешения дела!

Платок спал, Берендеи застыли в немом ожидании. Некоторое время ничего не происходило. Общее напряжение стало расти, люди начали недоуменно переглядываться.

«Неужели я что-то не так сделала, перепутала?!», – заволновалась Катя.