Мельница времени

– Нет, это не подойдет, – сказала девочка и вздохнула. – Я надеялась, что ваша речка сама по себе переливчато журчит. Так, как я слышала перед лесом Яги там, где Полканы и Песьеголовцы обитают.

– Тю! – присвистнула Бродница. – В тех местах столько рек и речушек, что ходить, не переходить, искать, не переискать!

– Как же теперь быть? – вконец расстроилась Катя. – Мне во что бы то ни стало надо это течение найти и по нему к истоку выйти!

– Даже не знаю, как, – бессильно развела руками Бродница.

– Погоди, погоди, – задумчиво промолвила Плюскона. – Речушки впадают в речки, те – в реки. Эти, в свою очередь, – в широченные русла. Журчание из малого в большое обязательно перейдет. Полноводную реку обнаружить надо! И уже по нему вверх по течению двигаться, к притокам прислушиваться. Так до нужного места и дойдешь!

– Да, только где большую реку взять? – понурилась Катя.

Плюскона чуть нахмурилась, будто припоминая что-то, а потом сказала:

– В давние времена наши старшие сестры многие водные глади волной да рябью теребили. Вроде об одной такой реке, что в далеких краях протекает, сказывали. Сейчас уточню. Подождите немного, я – мигом!

И скрылась в глубине.

Кате невольно вспомнились ровные шеренги речных дев перед походом к болотам. Тогда ей показалось, что все они схожи между собой внешностью и возрастом. Решив уточнить свои наблюдения, она обратилась к Броднице:

– Разве у вас старшие есть?

– Конечно! – воскликнула та. – Только они сейчас к поверхности не поднимаются, тяжело им уже. В глубинах обитают. Иные за древностью лет даже в дно врастать начали. Мы за ними всем миром ухаживаем, заботимся о них. То венки из кувшинок плетем, то украшения из диковинных раковин делаем. Иной раз забавные представления устраиваем: рыбки хороводы водят, раки в такт клешнями щелкают. В общем, как можем, уважение выказываем, старость обеспеченной сделать стараемся. Потому как, что ни есть у нас, все благодаря их деяниям прежним!

«Ух, ты, – подумала девочка, – молодцы! А то, говорят, бывают такие деятели, кто к старшим с пренебрежением и даже насмешкой относится. Не понимают разве, что в становлении своем поддерживались исключительно их подвигами и достижениями?».

Тут появилась Плюскона.

– Все узнала! – выпалила она. – Сейчас – вниз по течению, потом – в другое русло, а там – рукой подать!

– Это сколько же пешком получится? – начала прикидывать Катя.

– Зачем пешком?! – изумились обе. – Ноги, конечно, вещь хорошая, но ненадежная. Не быстрые и утомляются скоро. Мы тебе сейчас другое организуем.

И дружно захлопали в ладоши.

Через короткое время, будто им в ответ, из-под воды послышались громкие хлопки, и на поверхности появилось нечто. Сначала девочке показалось, что это – странная птица с длинными плавниками вместо крыльев. Потом – рыба с крыльями. Но после того как она присмотрелась внимательнее, поняла, что ни то, ни другое. Когда его голова опускалась в воду, чтобы жабры насытились кислородом, оно становилось похожей на беззубую щуку. Когда вздымалась над поверхностью, на большеголовую утку. Покров тела был вообще малопонятным: то ли крупная чешуя, то ли мелкие плотные перья. При этом он постоянно перетекал, словно разноцветными легкими струями.

– Ух, ты! – не смогла сдержать удивления Катя.

– Это – Ухалица, чудесное существо, – пояснила Бродница. – Живет в реке. Плавает, как рыба. Летает, как птица. И еще поет. Правда, не часто. Лишь раз в году в начале лета. Сразу после этого вода теплеет, можно начинать купаться.

– Она не разговаривает, – добавила Плюскона. – Но и жесты понимает, и речь человеческую. Так что управлять ею несложно будет.

Девочка уселась на спину Ухалицы. Удивительно, но было на редкость удобно и совсем не скользко.

– Прощай, – промолвили девы, – в добрый путь! – и вскинули руки.

Катя благодарно закивала и тоже помахала в ответ.

Ухалица расправила передние широкие плавники и часто попеременно заработала задними. Как делают водоплавающие птицы, отталкиваясь перепончатыми лапками от речной или озерной глади.

Они взлетели. Ухалица сделала несколько мощных взмахов в воздухе невысоко над водой, а потом пошла на снижение. Коснувшись поверхности, она недолго скользнула по ней, окунув голову. А затем снова набрала высоту. Так поочередно, то поднимаясь, то опускаясь, они двигались вперед и вперед. Постепенно день начал клониться к вечеру.

Под ударами тела вода шла мелкой рябью, дробилась в лучах уже заходящего солнца и переливалась подобно алмазной крошке. Тут же рядом появлялись стайки рыб, которые приветственно топорщили свои верхние плавники и, играя глянцевыми боками, добавляли блеск в эту лучезарную палитру. Рассевшиеся на листьях прибрежных кувшинок лягушки восторженно пучили глаза и издавали громкое приветственное кваканье. Вдоль русла часто росли ветлы. Они, низко склонившись над водой, неотрывно любовались своим отражением, и время от времени роняли прозрачные капли, будто пускали от умиления слезу. Но завидев путников, отвлекались от созерцания и слегка вздрагивали свисающими пышными ветвями, словно напутственно махали вслед.

За ними в обе стороны тянулись низкие ровные берега. Неожиданно чуть впереди сквозь густую листву Катя разглядела холм свежей земли, на вершине которого что-то разноцветно поблескивало и поворачивалось, словно внимательно наблюдая за ними. Но когда они поравнялись с тем местом, оказалось, что там ничего нет.

«Наверное, показалось, – решила девочка, – солнце уж очень ярко навстречу светит».

Так путники миновали эту реку, через устье вошли в более широкую и помчались по ней.

«Как повезло! – радостно думала про себя Катя. – С такой скоростью я сразу все потери времени компенсирую. Скоро до самой большой реки доберемся, нужное журчание обнаружим и тогда – вдоль русла в притоки вслушиваться. Где надо, свернем и прямехонько до истока доберемся. Если же из него ручеек вытекать будет, сама без Ухалицы по бережку дойду».

Река сделала плавный изгиб, за которым значительно раздалась в стороны. По всему было видно, что через недолгое время она впадет в еще большую. Правда, той пока не было видно из-за легкой стелившейся над водой дымки.

Через недолгое время после того, как они влетели в нее движения Ухалицы стали более вялыми, словно она начала выбиваться из сил.

– Ну, ну, миленькая! – подбадривала ее Катя. – Потерпи, немножко осталось! Большой реки достигнем, там и передохнем!

Но Ухалица вдруг безвольно распластала плавники-крылья, опустилась на воду и, прикрыв глаза, замерла. Девочка растерянно огляделась. Расстояние до берега было приличным. Что ж делать-то?!

Неожиданно у края наволока, пологой береговой кромки, возникла расплывчатая женская фигура. Она сочувственно покачала головой и принялась делать движения, будто вытаскивала невод. Нити тумана тут же напряглись, натянулись и повлекли безропотное тело Ухалицы на мелководье.

По мере приближения девочка успела рассмотреть незнакомку. Это была полная, вся какая-то даже мягкая женщина средних лет. На доброжелательном, правда, несколько флегматичном ее лице застыла гостеприимная улыбка. Верхние веки были чуть прикрыты, что добавляло внешности выражение некой сонливости. Пухлые руки, которыми она неспешно перебирала, оказались необыкновенной белизны, будто никогда не знали труда.

Когда Ухалица подобно лодке ткнулась носом в песок, Катя соскочила в неглубокую воду и выбралась на берег.

– Как же так можно-то, а? – ласково запричитала женщина. – Дитя одно одинешенько в дальних краях скитается, работу непосильную за взрослых выполняет. И не стыдно ведь тем. Ну, мы им ужо зададим! – и строго погрозила пальцем. – Пойдем, моя милая, пойдем, моя хорошая. Пусть их!

Она трепетно обхватила гостью за плечо, прижала к своему боку и повлекла за собой. Он был теплый, мягкий и уютный, как добросовестно взбитая перина. На девочку вдруг накатило такое блаженство, что она, удивляясь сама себе, тут же подумала:

«И вправду, чего это я? Бегай за других, ищи, не пойми что. Мне больше всех надо, что ли?».

Правда, ее несколько смутило, что незнакомке откуда-то известно, зачем она здесь. Та, будто уловив чужие мысли, встрепенулась и продолжила:

– Молва о делах твоих добрых впереди тебя бежит. Я даже имя твое знаю. Ты просто молодец, Катя! – и нежно поцеловала в щеку.

Девочку тут же обволокло ароматом марципана, сдобы и еще чего-то неуловимо притягательного, что всегда витает в кондитерских магазинах и рождает сладостные предвкушения.

– А вы кто? – спросила она собеседницу.

– Я – тетушка Озева, – ответила та. – Путникам и труженикам помогаю покой обрести.

– Чтобы те отдохнули и сил набрались? – догадалась Катя.

– Ну да, ну да, – закивала спутница и тихо рассмеялась.

Они подошли к просторной одиноко стоящей избе и поднялись по ступеням крыльца. Озева не успела протянуть руку, как дверь сама собой распахнулась, искренне приглашая войти. Правда, как-то странно распахнулась: не наружу, а внутрь. Убранство помещений было под стать хозяйке. Такое же теплое, мягкое и уютное. На оконцах аккуратными сборками разбегались расшитые занавески. На столе, сундуках и ларях раскинулись ажурные салфеточки. По всему периметру дома на примыкающих к стенам лавках громоздились перины, одеяла и подушки.