Превратности судьбы

– Мне очень приятно, мадам!

– Бонжур! Будьте здесь, как дома.

– Прекрасно! – подвёл итог обмену любезностями Серж. – Теперь и я могу спокойно выпить. Тебе налить что-нибудь, дорогая?

– Да, немного белого вина, – проговорила Катрин и посмотрела на меня: – Так чем мы обязаны вашему визиту.

Теперь начиналось самое трудное. Я хоть и подготовился немного, однако представлял себе нашу беседу несколько иначе. Есть такие темы, которые не стоит обсуждать в присутствие жены. Нет бы ей задержаться хоть немного или мне прийти чуть раньше… Ну что поделаешь, если так сложилось? Увы, не рассчитал. Кстати, я и не заметил, когда после французского мы успели перейти на мой родной язык. Впрочем, в том, что Катрин родом из России, я убедился ещё вчера, во время первой нашей встречи.

Может показаться, что я начал разговор слишком уж издалека, однако надо же мне объяснить, как и почему я появился здесь, в этой квартире:

– Несколько дней назад, ещё в Москве, был я в одной компании, на дне рождения у приятеля. Как водится, масса разговоров. После того, как выпьем, каждый начинает хвастать, кто во что горазд. Дамы – всё больше о своих нарядах. Кто-то – о поездке за границу. Художники – о предстоящих выставках или о цене за полотно Ван Гога на лондонском аукционе. Ну а литераторы – само собой, о новых книгах. Упомянул и я о своей задумке, это некое литературно-историческое исследование, связанное с судьбой известного вам писателя, Стендаля.

– Так он же в этом городе родился! – не удержался Серж.

– В том-то и дело. После того, как я сказал, что собираюсь посетить Гренобль, ко мне подошла симпатичная дама средних лет и попросила передать письмо. Адреса она не знала, сообщила лишь имя и фамилию, но уверяла, что этот человек живёт именно здесь, то есть в этом городке.

– Странно, – усомнился Серж. – Могла бы выяснить через интернет, это стоит всего-то двадцать евро, может быть, чуть больше. Ты не помнишь, дорогая?..

– Подожди, Серж, – перебила мужа Катрин. – Так кто же эта дама?

– Имени она мне не сказала, да я и не стал через приятелей это выяснять. Просто не видел смысла, меня она не заинтересовала. На следующий день мы встретились в назначенном ею месте, она передала письмо, и мы расстались. Вот, пожалуй, и всё.

– История загадочная, – заметил Серж, отхлёбывая виски из стакана. – Так чем же я могу помочь?

– А дальше очень просто. Я обратился в адресное бюро, и вот узнаю, что в городе Гренобле зарегистрирован только один Сергей Фёдоров, и это вы.

Реакция на мои слова оказалась настолько неожиданной, что я подумал: может быть, ошибся адресом и вместо обыкновенной квартиры попал на приём к врачу-невропатологу и вот имею счастье пообщаться с его давним пациентом.

– Да знать не желаю ни какую даму! Откуда вообще она взялась? Чего доброго, станет уверять, что она моя бывшая жена, что у нас страдающий от врождённой патологии ребёнок, который нуждается в деньгах на операцию! – Серж вскочил с места, едва не расплескав спиртное. – Поверь, Катрин, это какая-то мистификация, чья-то злая выдумка. Или страшная ошибка. Я тут совершенно ни при чём!

Что уж тут говорить, и впрямь не вполне адекватная реакция. С какой стати он взорвался, даже не узнав о содержании письма? Вот не хватало ещё тут истерики. Если бы не Катрин, я бы, наверное, встал и ушёл, даже не прощаясь.

– Успокойся, милый! Это очень просто выяснить, – она обратилась уже ко мне: – У вас это письмо с собой?

– Да, конечно.

Я вынул запечатанный конверт и протянул его Сержу. Тот не хотел брать, однако, взглянув на Катрин, вынужден был подчиниться. Вот развернул письмо, даже не присев, быстро прочитал и рухнул в кресло, уронив бумагу на пол. Глаза его смотрели в потолок, ещё чуть-чуть и наверняка расплачется.

– Так что же там? – этот вопрос задала Катрин.

– Взгляни сама…

Пока Катрин не торопясь читала, я снова налил себе немного коньяка. Ситуацию слишком непростая, чтобы так, ничего не делая, молчать. Прошло несколько секунд и вот, наконец, Катрин меня спросила:

– Вы ничего не знали о содержании письма?

– Всё, что мне известно об этой женщине и о письме, я рассказал. Ничего больше не могу добавить.

– И всё же необычная история, – промолвила Катрин.

– Может быть, вы мне поясните…

– Тут речь о том, что Леонид, это брат Сергея, он московский ресторатор, попал в какую-то жуткую историю. В общем, его обвиняют бог знает в чём.

– Вы позволите взглянуть? – спросил я Сержа.

– Да что ж теперь? Читайте!

Он по-прежнему не мог прийти в себя. Ох, уж эти учёные трудяги! В схватке с уравнениями и интегралами они храбры, а вот когда доходит до житейских неприятностей или, не дай бог, до финансовых проблем – тут даже самые смелые из них теряются.

Я стал читать письмо. Вот о чём в нём говорилось:

«Дорогой брат! Пишу без упоминания имён, чтобы ненароком никого не подставить. Против меня выдвинули обвинение в финансовых махинациях – что-то там раскопали в бухгалтерии… Мне теперь грозит приличный срок… Надеюсь, что ты приедешь и поможешь».

– И что вы думаете? – спросила у меня Катрин.

– Как вам сказать, я в этих делах не очень разбираюсь. Но очень похоже, что …

– Мне тоже показалось, что подделка.

– Я не о том. К тому же Серж наверняка знает почерк своего брата.

– Да почерк вроде бы его… – промямлил Серж.

– Меня только смущают эти многоточия. Видимо, он на что-то намекает, но не решается писать…

– Да кто бы сомневался! Я именно так и предполагал, – воскликнул Серж, не дав мне договорить. – Вы только представьте, брат сидит в СИЗО. Вот сволочи! Сначала до смерти довели отца, теперь взялись за сына!

Тут было что-то новое для меня, про отца я ничего не знал, поэтому и спросил:

– А кто был ваш отец?

– Как это кто? – удивился Серж, когда будто я обязан был заранее изучить всю подноготную этого семейства. – Он был довольно известной фигурой среди диссидентов. Да вот же он! Неужели ничего о нём не слышали, – с этими словами Серж снял со стены небольшую фотографию и протянул её мне. – На снимке он слева у окна. Это семьдесят четвёртый год, самый разгар брежневских репрессий.

Довольно типичная сцена для тех лет. Судя по всему, кухня обычного многоквартирного дома. Полумрак, закуски, выпивка, табачный дым. И вдруг среди сидящих за столом я узнаю… Да это Митя! Вот уж не ожидал подобной встречи. Как тесен мир! Так Серж – сын Мити? Удивительно, что я сразу этого не предположил. Однако людей с такой фамилией хоть пруд пруди, не станешь же каждого встречного допрашивать: «А вы, случайно, не сын моего школьного приятеля?»

Я всё рассматривал фотографию, словно бы вглядываясь в лица, а сам тем временем размышлял о том, стоит ли мне признаваться, то есть стоит ли говорить им о своём знакомстве с Митей. Конечно, приятно иногда встретиться с далёким прошлым, через много-много лет ощутить дыхание того времени, когда был молодым. Но одно дело Митя, а ведь тут всего лишь его сын, о существовании которого я знать не знал, даже не догадывался. Кстати, вот ещё что настораживает: почему-то его не было на похоронах. Я хорошо запомнил лица – людей было не очень много, да и прежняя профессия мне помогла. В чём же причина такого неуважения к отцу? А что если ему пришлось скрываться? Но от кого – от братвы или от закона? Да какая разница!

По большому счёту мне это всё равно, однако могла бы возникнуть некая неловкость, если бы Серж поддерживал связь с кем-то из моих одноклассников, близких друзей Мити – они-то, наверное, ещё помнили меня. В общем, после недолгого раздумья я решил признаться. Но тут возник вопрос: а почему та женщина выбрала в качестве посланца именно меня? Случайно ли это? И как мне оправдаться, если Серж заподозрит чёрт-те что? Чем дольше я размышлял, тем больше возникало у меня вопросов. Слава богу, что Катрин с Сержем что-то там обсуждали, не обращая внимания на гостя. Мне даже показалось, что я тут лишний и уже пора откланяться. Но этому помешал вопрос, заданный Катрин:

– Так что, вы кого-нибудь узнали?

Редкая проницательность для женщины! Хотя, возможно, они почувствовать способны даже то, к чему мы вынуждены пробираться через завалы противоречий, груды аргументов и многие часы напрасно потраченного времени. Увы, надо признать, что интеллектуальные потуги отнюдь не гарантируют нам положительный результат. Однако Катрин как догадалась?

– Вы знаете, действительно, вроде бы кого-то узнаю, хотя фамилий и не вспомню.

– Это понятно, уже много лет прошло.