Превратности судьбы

С этими словами Серж выбежал из гостиной, однако Катрин так и не двинулась с места. Забравшись с ногами на тахту, она продолжала о чём-то размышлять.

Я спросил:

– Вы не пойдёте с нами?

– Нет, отчего же…

Она как-то странно, уже не с видимым сомнением, но словно бы приняв какое-то решение, посмотрела на меня, затем медленно встала и пошла в свою комнату, оставив, надо полагать, по забывчивости дверь за собой открытой…

Катрин раздевалась на моих глазах. На пол упали джинсы, майка… Окно было не зашторено, свет люстры ярок, и какой-нибудь досужий соглядатай мог видеть всё это великолепие женского тела во всех его подробностях. На мой взгляд, идеальная модель, достойная кисти Гойи или Модильяни. Жаль, что я мог рассмотреть её только со спины. Но даже этого было достаточно, что бы возникла мысль – мысль на всё на свете наплевать, ворваться в её комнату, запереть дверь, и, не взирая на крики потрясённого моим коварством мужа, не взирая на это, получить своё… Странные мысли иногда рождает плоть. Странные и почти наверняка несбыточные. Я подошёл к бару и налил себе ещё рюмку коньяка.

А через полчаса мы уже сидели за столиком в «Ля Табль Ронде», этот тот самый «Круглый стол», я его приметил накануне. Чуть ли не старейший ресторан во Франции, оформленный под старину, в моём любимом стиле «ретро». Самое подходящее место, чтобы провести вечер в компании людей, поверивших в скорое избавление от невзгод, повеселиться ну хотя бы раз, пока не постигло горькое разочарование.

Глава 23. Круглый стол

Вообще-то, я не большой любитель злачных мест, хотя повидал их на своём веку уже достаточно. При посещении ресторана на первом месте для меня не антураж, хотя и это тоже важно, и даже предлагаемое меню не очень увлекает. Мне интересно, кто сидит со мною рядом за столом. Это может быть и старинный приятель, и деловой партнёр, с которым предстоит обсудить за обедом нечто важное. Я уж не говорю о том счастливом случае, когда оказываюсь в обществе прелестной дамы. Вот и теперь Серж, конечно же, был не в счёт, однако Катрин хороша на загляденье!

Они, конечно же, здесь уже бывали. В Гренобле не так много шикарных ресторанов, это вам не Париж и не Марсель. Катрин это место нравилось, а Сержу, как я понял, всё равно – была бы вкусная еда и выдержанные вина из Испании. А вместо десерта крепкая сигара.

Пока Серж со знанием дела обсуждал с официантом перечень закусок, ну и всё остальное, что положено, я, как мог, пытался развлекать Катрин, рассказывая о своих впечатлениях, полученных во время блужданий по Греноблю. Понятно, что за те несколько лет, которые она провела здесь, Катрин изучила город буквально вдоль и поперёк, чуть ли не с закрытыми глазами могла найти любую улочку и рассказать о ней такое, о чём я вряд ли бы когда-нибудь узнал. Но, в основном, наши впечатления и даже взгляды совпадали – город и для неё, и для меня был и остаётся естественной средой обитания, пусть даже это разные города. В отличие от мужа, Катрин на природу не тянуло – раз побывав на вершине не самой высокой из окрестных гор, она этим восхождением вполне насытилась и более на уговоры уже не поддавалась. Напротив, Серж, заядлый, опытный турист, если позволяла работа, каждое воскресение обувал добротные ботинки с рубчатой подошвой, брал набитый доверху снаряжением и съестными припасами рюкзак и отправлялся в горы с такими же, как он, фанатами, любителями погалдеть, оказавшись на природе. Чем занималась в это время Катрин? Всё тем же, что поддерживало её интерес к жизни, пока муж находился на работе – бродила по городу, совершенствовалась в знании языка, беседуя с продавцами в магазине и с официантами в кафе, или ходила в кино, если был приличный фильм с хорошими актёрами. Или же просто загорала в парке, но это только в том случае, если совсем уж нечего было предпринять. Ну, а по вечерам сидели дома, изредка выбирались в гости или в ресторан. Всё дело в том, что Серж сейчас занят очень важной для него работой, допоздна не покидает кабинет. Катрин это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Ей было скучно, и единственное, что успокаивало – это обещание Сержа, будто всё это временно, не навсегда.

Когда подошла очередь заказывать остальное, то есть дошло до карты вин, Серж снова всё взял на себя. Да я не возражал, поскольку беседа с очаровательной женщиной всегда доставляла мне гораздо больше удовольствия, чем кулинарные изыски и подготовка к выпивке. Думаю, тут я не оригинален. Мы с Катрин переговаривались вполголоса, и, не сводя с неё глаз, я представлял себе, как всё это могло быть, если бы мы познакомились тогда, до её замужества… Впрочем, в то время я не был ещё достаточно известен и богат, чтобы на меня могла обратить внимание такая женщина. Да и сейчас, по большому счёту, о богатстве речи нет – есть только то, что можно было бы назвать материальной независимостью. Если же учесть разницу в возрасте, шансов у меня совсем не оставалось. Но как Сержу уда-лось то, о чём я только мог мечтать?

Как выяснилось, Катрин приехала в Гренобль вместе с ансамблем какой-то популярной певицы. Пока звезда раскрывала рот под фонограмму, Катрин вместе с подругами изображала на сцене разнообразные хореографические па, примерно так я себе это представляю. Да при её фигуре, при её природной красоте не сомневаюсь, что немалая часть аплодисментов доставалась именно Катрин. Там Серж её и приметил, а остальное было делом техники. К слову сказать, Катрин против такого замужества не возражала, поскольку обстановка в артистической среде сама подталкивала к подобному решению. Вот так всё и случилось.

Тем временем Серж уплетал за обе щеки – видимо, недавние события сначала напрочь лишили его аппетита, ну а теперь можно было и разговеться, компенсировать всё то, что не доел вчера. Савойские сосиски с луком, маринованные в красном вине, эскалоп из птицы с голубым сыром Сасенаж и даже филе форели по-гренобльски – всё это было к его услугам, Серж это пиршество выстрадал, да кто бы сомневался!

– Знаете, Влад, я всегда любил вкусно поесть. Помнится, в Москве был такой рыбный ресторан, он назывался «Якорь». Мы с коллегами туда изредка захаживали – выпить водочки, закусить салатом из трески или осетровой тешей, поболтать о том, о сём.

– Ну, в эпоху дефицита всё это иначе воспринималось. Что-то вроде выигранного приза. Однажды мне это удалось.

– И как это было? – поинтересовалась Катрин.

– Это случилось первого мая, в день международной солидарности трудящихся. Кажется, так это прежде называлось. От своих знакомых я узнал, что в гастрономе, в том самом, что находился в здании гостиницы «Москва», по окончании демонстрации устраивают распродажу дефицита для дружинников. Имелись в виду те, что стояли в оцеплении, отделяя колонны на Красной площади одну от другой.

– Зачем это? – Катрин, даже при её сообразительности, подобные тонкости были недоступны.

– Ну как же, как ты не понимаешь! Некий недостойный гражданин, которому предстояло пройти в самой дальней от Кремля колонне демонстрантов, мог преспокойно перебраться поближе к Мавзолею, туда, где ему быть не полагалось, – пояснил ей Серж.

– Да что там говорить, если бы не дружинники, на площади могла возникнуть давка. Что-то подобное тому, что было на Ходынке, когда короновали последнего русского царя, – добавил я.

– Это вряд ли! Насколько я помню, в те времена даже по улицам ходили строем. Тогда вообще всё было, как в казарме.

– Ну, не совсем так, Серж…

Я усмехнулся, но спорить с ним не стал. В принципе, Сержа я могу понять: уехал он из России не по своей воле, да и отцу в прежние времена изрядно доставалось. Поэтому любое преувеличение как бы в кайф. И как ни странно, многие этому поверят.

– А что же в гастрономе? – Катрин уже увлеклась этой историей.

– Сначала нужно было до него добраться. Первый эшелон обороны начинался ещё на Пушкинской площади, а дальше уже в каждом переулке стоял заслон из милиции и грузовиков. Я пробирался через проходные дворы, иногда по крышам. Помню, недалеко от церкви Рождества в Столешниках нашёл подходящий двор, через который вышел на Пушкинскую улицу уже совсем недалеко от Дома Союзов. А как раз напротив него, на другой стороне проспекта Маркса и располагался гастроном.

– Ну, про крыши вы загнули, – усомнился Серж.

– Я имел в виду крыши сараев. Это был хорошо отлаженный метод ещё с тех пор, когда Гагарина встречали.

– Ну да, конечно… – про Гагарина Серж постарался пропустить. – Так что же в гастрономе?

– Как ни странно, никакой давки там не было. Видимо, ещё не все дружинники успели подойти. Стояло несколько очередей, человек по десять – за колбасой, конфетами… Меня же привлекал лишь рыбный отдел. И вот, пока подходила очередь, я всё оглядывал витрину и никак не мог решить – а что же брать?

– Неужели так много всего было?

– Да не то слово! Варёные, копчёные и запечённые. Причём самые разнообразные виды рыб. О некоторых я никогда не слышал, потому и сомневался.

– И как же всё унёс?

– Ну, килограммов пять-семь, не более того. Да мне до дома было недалеко, всего-то полчаса ходьбы.

– И всё-таки, что было самое вкусное? – поинтересовался Серж.

– Честно говоря, большинство своих покупок я не помню. Но вот копчёный угорь – это в памяти осталось навсегда!

– Ах, как вам повезло! Мы как-то ели его в Париже. Здесь, к сожалению, не бывает. Неподражаемый, просто исключительный вкус!

Серж налил нам вина, продолжая расхваливать какое-то блюдо, которое удалось попробовать в парижском ресторане. А я, честно признаюсь, застрял в прошлом, в том, что было тридцать, а то и сорок лет назад, и почему-то не хотелось выбираться. Не так-то просто избавиться от воспоминаний, особенно если всё это связано с тем временем, когда мы были молоды, с тем временем, которое, увы, не вернётся никогда…

Ну что ж, весьма приятное вино с довольно плотным вкусом. Испанскую «риоху» я стал уважать ещё с тех давних пор, когда она появилась в московских магазинах в обмен на нашу нефть, которая пошла на запад. Чего только тогда не закупали – шотландский виски, итальянские полуботинки, австрийские сапоги на высоком каблуке… Всего перечислить не берусь.

И вот, потягивая вино, вспоминая о былом и словно бы вновь ощутив себя молодым благодаря вернувшемуся через много лет неповторимому вкусу «Кампо Вьехо», я вдруг почувствовал прикосновение ноги Катрин. Да, чуть не забыл – на ней было очень красивое голубое платье с глубоким вырезом. Всё время разговора, ещё пока сервировали стол, я не сводил глаз с её груди, буквально умирая от желания. Нет, я не вру, это было так. И если бы не Серж, не этот суетливый официант, если бы не нахальные взгляды публики, набившейся совсем некстати в ресторан, я бы, наверное, решился…

Но это прикосновение меня остановило. Я осознал внезапно, что не сплю, что это не было случайностью. Ещё одно осторожное движение, и вот я уже упёрся коленом в её мягкое бедро и даже почувствовал ответное движение. Я не решался поднять на Катрин глаза, поскольку в них наверняка отразилось бы то чувство, которое я теперь испытывал, и потому сделал вид, что увлечён едой. А мысленно представлял себе то, что могло бы быть – сплетение рук, скрещение ног… Словом, совсем как у Бориса Пастернака.

И всё же странно. Почему вот так: вчера ещё чуть ли не враги, а через несколько часов – потенциальные любовники. Такого не бывает. Как-то не очень это сочеталось с её словами о родном человеке, которому будто бы кто-то угрожал. Что могло изменить отношение Катрин ко мне? Я никаких попыток обольстить её не предпринимал, даже напротив, мог вызвать только раздражение. Всё вдруг изменилось после того, как я им рассказал… Нет-нет, немного позже. Это случилось после неумеренных восторгов, когда Серж вдруг неожиданно поверил, что вот уже всё счастливо завершилось, словно бы только и хотел избавить себя от ненужных забот, которые отвлекают от главного дела его жизни. Но как это могло повлиять на решение Катрин, я не понимал. К тому же её желанное тело было так близко от меня, что ни о чём серьёзном я не в состоянии был думать…

Это наше интимное свидание, наше безмолвное признание в любви было прервано короткой репликой, произнесённой Сержем:

– Ну что ж, с копчёным угрём вам повезло. Однако держу пари, что такие лангусты, которых мы с Катрин как-то накушались в Марселе, в Москве вам и не снились.

– Серж, успокойся! Теперь там всё можно купить, были бы только деньги.

Ну, коли речь заходит о лангустах…

– Я даже больше вам скажу. Были времена, где-то ещё в начале 70-х, когда лангусты подавали к пиву в ресторане «Жигули».

– Не может быть! Всё это красная пропаганда! – воскликнул Серж, вытер салфеткой рот и с грозным видом уставился на меня. – Влад, признавайтесь! Вы, наверное, тайный сталинист?

Как быстро люди забывают о добре! Всего лишь час назад готов был целовать мне ноги, стоя на коленях, ну а теперь хочет обвинить бог знает в чём. Мне захотелось подразнить этого наглеца.

– Видите ли, Серж, если бы лангустами и паюсной икрой нас вдоволь потчевали ещё при Сталине, вряд ли бы случилось то, чему так радуетесь вы и ваши единомышленники здесь и там, в России.