Превратности судьбы

– Затем, чтобы не приставали.

– А что, разве такое у тебя случалось?

Она, похоже, издевается. Я скромно промолчал. Тут самое время сменить тему, к счастью, и она это поняла:

– Ну хорошо, не хочешь о женщинах, тогда давай про гражданские права. Вот почему ты не участвуешь в наших акциях?

– В чём, в чём? – в её словах мне почудился намёк на что-то неприличное, вроде выступления полуголых феминисток на базарной площади. Да и такой резкий переход… Сколько ни давал интервью, такого точно не было.

– Ты что, не понимаешь? Я имею в виду выступления в защиту прав, гарантированных нашей Конституцией.

Мне не хотелось уточнять, какие ещё права имеются в виду. А то, как в Каннах Пьер, начнёт мне заливать про то, какие у нас геи обездоленные. Поэтому и решил ограничиться довольно общим утверждением:

– Своими книгами я делаю гораздо больше, чем вы все вместе взятые.

– Какое самомнение!

– Иначе просто незачем писать.

– Другие просто деньги зарабатывают.

– Я так не могу. То есть когда-то мог, а теперь это занятие мне наскучило.

– Не вижу ничего страшного в том, чтобы получать деньги с тех, кому всё это нравится.

– Всё – это что?

– Ну, мне приходится вести не только шоу – корпоративы, свадьбы, конкурсы, презентации, концерты. Всего не перечислить.

– А утренники в детских яслях?

– Не дерзи!

– И как не надоест?

– Я этим зарабатываю деньги.

– Распространители наркотиков тоже зарабатывают…

– Да как вы смеете!

Похоже, я слегка увлёкся. Видимо, поэтому Раис снова пере-шла на «вы».

– И всё же я не понимаю, где ваша гражданская позиция. Неужели трудно хотя бы раз постоять в пикете у здания суда? Ну разве можно спокойно взирать на то, что в России происходит? Вы же интеллигентный человек!

– Да как вам сказать… – не зная, что ей возразить, я на мгновение задумался. – Видите ли, есть люди, которые создают духовные ценности, и есть те, которые способны духовные ценности оценить, по крайней мере, им так кажется. Так вот вторые особенно настойчиво претендуют на звание интеллигентов.

– А первые?

– Им как-то всё равно.

Теперь она в свою очередь задумалась. Я даже почувствовал лёгкое дуновение ветерка, вызванное движением её мыслей.

– Ну ладно, бог с ней, с интеллигенцией. И всё же я не пойму, ты что же, не хочешь бороться за независимость суда?

Вот не хватало только этого! Сказочек о независимых судьях я уже наслушался. Даже имел возможность на собственной шкуре оценить. Но снова этот кросс, опять лезть через заборы…

– Давай лучше про баб.

– Нет уж, ты ответь. Если не согласен с властью, как можно держать это в себе?

– По-моему, инакомыслие хорошо в умах, но вот когда оно выбирается на улицу…

– Что ты имеешь в виду? Чем тебе мешает протестное движение? – возмутилась Рая.

Таких девиц я прежде не встречал. То есть встречались вполне благополучные, ухоженные, но чтобы с таким увлечением говорили о политике – нет, это был какой-то неизвестный феномен. Возможно, у неё искривления в генетике…

Но как ей объяснить? Когда человек до крайности возбуждён, он вряд ли способен следовать доводам рассудка.

– Видите ли, меня смущают не сам этот протест, не действия, а то, что лежит в основе. К примеру, вот вам парадокс. В семидесятые годы многие диссиденты защищали православие, а ныне с точностью до наоборот. Эти нападки на РПЦ, на иерархов церкви…

– А чему ты удивляешься? Просто время теперь совсем другое…

– Вот я и говорю. В прежние времена для борьбы с властью безбожников использовали православие, теперь же власть поддерживает церковь, и оказалось, что это новый повод для протеста. Главное, чтобы ни в чём не соглашаться.

– Вот именно! Тактика видоизменяется всё время. А потому что власть нельзя взорвать, как храм Христа Спасителя. Надо подтачивать её устои любым доступным способом.

– Но для чего?

Ей богу, она смотрела на меня, как на ненормального. Будто нормальна лишь она, будто достойны уважения только она, они, а я так себе, простолюдин, потомственный холоп с двумя классами церковно-приходской школы за плечами, ну, в лучшем случае, токарь с вагоноремонтного завода. Я чувствовал, что вот опять начнётся примитивный агитпроп, которого я за свою жизнь сполна накушался. Тогда уж точно не смогу сдержаться.

– Как для чего? Суть нашей борьбы остаётся прежней.

– И в чём она, эта ваша суть?

Раис вытаращила на меня глаза.

– Ты что, и впрямь не понимаешь? Не видишь, что надежды не сбылись, что всё перевернулось в одночасье. Пойми, свобода оказалась лишь иллюзией. Так может ли интеллигентный человек смотреть спокойно на это безобразие?

– Тебе конкретно что мешает? Денег, как я погляжу, ты нема-ло заработала, никто тебе в этом не препятствует. Зимой, небось, отдыхаешь в Куршевеле, а летом…

– Ты снова не врубаешься. Да, у меня есть всё, но этого мне мало!

Мне оставалось развести руками.

– Тогда чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы здесь было всё, как там…