Телохранитель

Вышли из здания, завернули за угол. Там стоял парень с напряженным лицом: набычился, губы стиснуты, кулаки сжаты. Он представлял явную угрозу. Ховрин ожидал нападения именно с кулаками, но парень вдруг выхватил из подмышки пистолет и направил его в упор на Максимова.

Максимов мгновенно захватил кисть с пистолетом, вывернул, направил ствол в сторону и, возможно, случайно нажал на курок. Пистолет оказался взведенным и выстрелил в бок другому парню, стоявшему неподалеку. Парень этот, охнув, упал. Другой выстрел пришелся в левое плечо уже самому стреляющему, отчего незадачливый стрелок завопил: "Ой, блядь!" Затвором при перезарядке ему еще и сильно рассадило руку, отчего он, наконец, выпустил пистолет, который, блямкнув, выпал на дорогу. Максимов отшвырнул оружие ногой, облегченно выдохнул:

– Вот так!

Ховрин даже испугаться не успел. А ведь, как оказалось, первый раз попал под обстрел. Максимов хлопнул его по плечу:

– С боевым крещением!

Пистолет, впрочем, при ближайшем рассмотрении оказался травматическим. Максимов показался несколько разочарованным, однако сунул его в карман: «Пригодится».

Стрелок между тем встал на ноги, о чем-то подумал и вытащил нож. Максимов, с улыбкой, напоминающей волчий оскал, снял и намотал на левую руку куртку, помахав перед этим ею, как тореро красной тряпкой перед быком. Далее все происходит стремительно: защищенной рукой отбивается нож и наносится удар правой. Все. Нападающий лежит без сознания. Можно крутить ему руки, надевать наручники, если, конечно, не лень.

– Учись, пока я жив! – пробормотал Максимов, с мрачным лицом разматывая и осматривая куртку на предмет возможной дырки. Впрочем, куртка оказалась совершенно целая.

Максимов еще раз осмотрел ее уже в машине – никаких повреждений. Вдруг он достал гудящий смартфон, понажимал на экран, рявкнул:

– Вот черт! Пусти-ка меня за руль! – Быстро перешел на место водителя, въехал в ряд и резко прибавил скорость.

Ховрина вдавило в кресло, начало швырять из стороны в сторону при перемене рядов движения.

Максимов гнал машину по КАДу в крайнем левом ряду на скорости под сто восемьдесят, почти не меняя полосы движения – дорога была почти свободна. Через пятнадцать минут они съехали на примыкающее шоссе и вскоре, разбрызгав огромную лужу, прибыли в какой-то поселок, где в ряду со старыми перекошенными домами попадались и новые богатые особнячки. Тут уже ехали медленно – всюду была грязь, глубокие колеи. У одних ворот стояла какая-то красная забрызганная грязью машина «Жигули», крыло ее было помято, еще незатекшая водой колея в грязи показывала, что она приехала совсм недавно. Не доезжая, встали к обочине, вошли в калитку из кованого железа – на ней был чей-то вензель.

Максимов по дорожке прошел к дому. Весенние сумерки уже наступили, четкость очертаний предметов была потеряна, однако уже издали было видно, что дверь в дом приоткрыта. Максимов стукнул ногой по двери, проорал в проем:

– Выходим по одному! Руки за голову!

Даже задремавшие, было, скворцы взлетели с паническим шумом с соседней березы.

Ничего. Максимов крикнул еще раз. Несколько минут спустя из дома вышел угрюмый парень с фомкой в руке. Судя по виду, это был типичный преступник, одним своим видом подтверждавший теорию Ломброзо: низкий лоб, глубоко сидящие глаза – переродившийся в человека волк. Глаза его метались по сторонам. Максимов два раза выстрелил ему в живот из травматического пистолета «Оса», тот рухнул на колени. Выпавшую из его руки фомку Максимов отбросил ногой в сторону, снова проорал:

– Выходим!

Появился и второй тип. Этот уже был без фокусов. Руки он заранее держал в замке на затылке.

– Хозяин, мы здесь просто зашли спросить: нет ли работы. Было открыто.

– Конечно, так я и поверил!

Минут через пятнадцать взломщиков забрал патруль вневедомственной охраны. Они тоже оказались знакомые Максимова. Обоим полицейским он пожал руки и перекинулся парой фраз о житье-бытье. Когда они уехали, сказал:

– Вэб-камеры – просто и удобно. После майских тут установят нормальную сигнализацию.

– Чей это дом? – спросил Ховрин.

– Знакомых.

«Оса» Ховрину понравилась. Нужно было прикупить для себя.

Во вторник вечером собрались заехать в риэлтерское агентство, договариваться насчет спорной квартиры. Ховрин боялся застрять в пробке, приехал пораньше, ждал внизу, сидя за рулем. Тут, наконец, появился Максимов.

Ховрин не сразу его и узнал. Максимов был в элегантном темно-синем костюме, в белой рубашке с бордовым галстуком. Словно только что из парикмахерской. Подстрижен коротко, бобриком, волосы пегие с сединой на висках, чисто выбрит. Лицо спокойное. Шрам на подбородке выглядел благородно и мужественно. К нему сразу бросились двое не пускать. Он свалил их безо всяких усилий, не используя рук, – только с помощью ног – ударами по нижним конечностям. Оба «быка», ошарашенные, лежали на земле, сучили ногами, пытались подняться, но не могли. Максимов смотрел на них, как профессиональный охотник смотрит на пойманную добычу – с привычным равнодушием.

Один, наконец, поднялся, проблеял:

– Мужик, ты чего?

– Хозяйка где?

– Вон, хозяйка идет! – проблеял из дверей еще какой-то мелкий служащий и тут же поспешно скрылся. Буквально испарился.

Появилось что-то огромное, свинообразное. Это была женщина средних лет весом килограммов за сто двадцать.

– Чё надо? – надвинулась она всей массой на Максимова. Тот даже отпрянул, оторопел. В глазах боевого ветерана промелькнула явная растерянность.

«Кошмар! Она, если умрет, даже ведь в стандартный гроб не влезет – ее придется утрамбовывать или класть туда по частям», – подумал Ховрин, ожидая, что Максимов просто огреет ее по голове стулом, поскольку женская природа этого существа была давно утрачена и его, это существо, можно было просто истреблять без каких-либо моральных сожалений.

Однако ничего этого не произошло.

– Красавица, позвольте с вами поговорить по одному очень важному делу, елейным голосом пролепетал Максимов.

Такая неприкрытая грубая лесть, однако, дала неожиданный эффект: толстуха расплылась в широкой и ослепительной белозубой улыбке. У нее оказались прекрасные зубы. Она вмиг преобразилась. Впрочем, встретившие их мужские типы наблюдали за этим с явным страхом. Похоже, переход от одного состояния в другое был для этой огромной женщины мгновенен и непредсказуем.

– Пройдемте в мой кабинет, – пропела она и пошла туда первая. Огромный, обтянутый красным бархатом зад ее колыхался из стороны в сторону, наверное, на полметра, как трамвайный вагон выносит на повороте. Обслуга шарахнулась в стороны. Максимов прошествовал сзади, мигнув Ховрину, чтобы тот остался ждать. «А он ее еще и трахнет», – с ужасом подумал Ховрин.

Максимов исчез довольно надолго, а Ховрин остался ждать его на улице, присматривая за машиной. В машине сидеть не хотелось, и он пошел в сквер поискать скамейку, чтобы наблюдать оттуда за выходом из офиса и за машиной.

Место было нехорошее. Тут же поблизости тусовались подвыпившие гопники. Какой-то в кепочке полез в драку на кого-то проходящего мимо, товарищ лениво его сдерживал, отпихивал, тот продолжал лезть, явно показывать свою лихость. Три девушки-гопотелки курили, посмеивались, сплевывали. На губах у всей женской троицы была очень яркая помада – одинаковая, словно из одного тюбика. Что-то спросили и у Ховрина. Ховрин молча отвернулся, его пытались ухватить за рукав, он отмахнулся: «Да отвали ты!» Отошел от них, но они снова придвинулись. Потом Ховрину это надоело, он повернулся и нанес мгновенную пару ударов по двоим, как говорится: «Эй, приятель, лови «двоечку!»». Оба парня рухнули на месте без сознания. У одной из гопотелок от изумления сигарета выпала изо рта. Другая взвизгнула, третья застыла, как замороженная.

Ховрин сплюнул и пошел ждать Максимова у офиса.

Пробыл тот там довольно долго – с полчаса наверно, или больше. Потом появился какой-то весь потрясенный и всклокоченный – галстук набок. Сели в машину. Ховрин был за рулем. Какое-то время ехали молча. Потом Максимов сказал:

– Жесть! Боялся не встанет…

Потом еще через какое-то время:

– Офигеть!

Детали, впрочем, не рассказывал. Вроде бы дело удалось.

На следующий день заехали в дилерский центр «Тойтота», посидели в продающейся «Секвойе», чтобы прикинуть габариты. Пробной поездки – тест-драйва – однако, не получилось – нужной машины на тот момент в офисе продаж не оказалось. Взяли другую большую «тойоту» со схожей системой управления и поездили на ней.

И снова была стычка на стоянке. Там к ним подошел парень со стандартной комплекцией громилы, стал что-то орать, махать руками. Максимов смотрел на него изучающее: его всегда интересовали люди, из-за ничего устраивающие кипеж и готовые пострадать или даже умереть за просто так. Впрочем, хватило одного удара, и мгновение спустя громила уже лежал, раскинув руки на грязной дороге. Глаза его закатились и прикрылись наполовину веками.

– Чистый нокаут! – с удовлетворением констатировал Максимов и отвернулся. – Как-то я с полгода работал охранником в одном торговом центре, – и чуть тише, пожав плечами: – был такой, к счастью, недолгий, эпизод моей разнообразной жизни, – так там у нас постоянно происходили подобные стычки то с пьяными, то с гопниками, реже – с братвой. Специально не наезжали, поскольку у нас была своя довольно крутая «крыша», но некоторые типы побуянить могли и даже это дело любили.

Кстати, про свою работу в УФСИН он за все это время не упоминал ни разу. Теперь он снова был за рулем и стремительно вел машину.