Телохранитель

А произошло следующее. Два дня назад Ховрин шел к своему дому по аллее.

Вдали на аллее маячила какая-то темная фигура, она не двигалась, но периодически от нее вверх шел дым, как из паровозной трубы, мерцал огонек сигареты. Ховрин испытал неуверенность. Человек этот несомненно кого-то поджидал. От него исходила явная угроза. Такие темные фигуры лучше обходить, что Ховрин и сделал. Неожиданно получить ножом в живот вовсе не входило в его планы. Мужчина, однако, щелчком выбросил сигарету – она искрой полетела на газон и погасла, потом двинулся за Ховриным. Из интереса можно было и пробежаться. И Ховрин побежал. Тут шансов у таинственного мужчины, понятно, не было. Но тот и не побежал – остался стоять, широко расставив ноги и сунув руки в карманы.

На следующий день Ховрин рассказал про эту встречу Данилову. Тот, подумав, покачал головой: «Может, показалось?». Все может быть. А вдруг действительно киллер?

И этот ожидамый и предполагаемый киллер наконец появился прямо на пути. Ховрин почуял его издали. Сработал древний инстинкт угрозы, мурашки пробежали по хребту. Наверно от излучения злобы и агрессии, исходящей от этого типа. «Бахнет сзади по балде – и все, спиной лучше не поворачиваться». Перешел на другую сторону улицы. И громила переместился туда же. Откуда у него такая огромная нижняя челюсть? У одного ховринского знакомого вообще не было в этом понимании нижней челюсти – еле-еле вытарчивал подбородок. Фамилия его была, кажется, Комаров. А тут – здоровенный, – если найдут при раскопках, непременно поместят в музей, скажут: останки кроманьонского человека. Еще и надбровные дуги – точно когда-то было скрещение с питекантропом. Праматерь пошла погулять за кореньями в саванну и там случайно скрестилась. Дело молодое. Куда его бить-то? Даже Гарайсы, пожалуй, призадумались бы. Одного мяса в этом типе было столько, что и из пистолета не пробьешь – дотянется и задушит. Вот и работает душильщиком. А в пакете, который держит в руке, вполне может быть что-то типа дубинки или еще какая-нибудь хрень, чтобы сначала оглушить жертву. Ховрин уже готов был бежать со всех ног. Позвонил, однако, Максимову, стараясь говорить, не торопясь, и чтобы голос не дрожал:

– Меня тут какой-то хрен преследует, как из фильма ужасов – типичный киллер-костолом, генетический. Больно уж здоровый и челюсть выпирает. Бли-и-и-н! Жескач!

– Кулак об таких ломать себе дороже, – ответил Максимов, что-то там жуя. – Вот ведь черт, сегодня совсем не вовремя: я футбол смотрю. Завтра мы бы его вдвоем отоварили. У тебя «Оса» с собой? Без колебаний, если уверен, что он охотится именно за тобой, подойди, влупи в корпус и вали оттуда. Ни о чем не разговаривай. Потом разберемся…

Ховрин так и сделал. Ничего уточнять не стал, не сказав ни слова, подошел и высадил в страшного человека «Осу» в упор почти залпом – все четыре заряда. К его удивлению, это действительно подействовало – тот упал. А то не верилось, что такого можно свалить в принципе.

На следующий день Максимов, выслушав эту историю в деталях, хмыкнул:

– Я тут недавно прочитал в газете заметку "Человек и неандерталец занимались сексом" Вот так новость! Человек занимался сексом со всем, что только движется и со всеми отверстиями, куда только можно вставить. С козами, собаками – со всеми подходящими и неподходящими животными. Я думаю, слона человек наверняка трахнул тоже. Как-нибудь приспособился. Со стремянки или с лесенки. Я сразу вспомнил нашего сержанта Кулибабу и охотно поверил, что человек и неандерталец занимались сексом. Я знал двух реально сильных людей – один был вор в законе, его уже убили, и еще одного – сержанта Кулибабу. Если я когда Кулибабу встречу, то непременно отпизжу безжалостно – вот был подонок, так подонок! Всем подонкам подонок. Но сильный: здоровый, тупой, в рожу бил без каких-либо эмоций, как половик выбивал, а все бабы от него тут же млели, было такое ощущение, что у них сразу снизу текло. Драл всех, кого видел. У него не член был, а реально – болт – иначе и не назовешь. Самец в чистом виде. Все тело в волосах. Яйца – каждое с кулак. А член у него был – я не вру – реально, как хобот! Сам же – мудак мудаком. Он всегда подкрадывался и бил без предупреждения, и вот мечталось по первому году службы прекрасное: подойти к нему сзади и въебашить бутылкой по балде! Хотя обычной пивной бутылкой его было бы, пожалуй, не пробить. Разве что от шампанского…

Полчетвертого Ховрин вышел из «теаны» у Катиной школы. Максимов, пересев на место водителя, тут же уехал. Позвонил уже часов в девять.

– Есть интересная тема, завтра расскажу. – И отключился.

Утром сообщил следующее:

– Возможно, этот кроманьонский человек, которого ты из «Осы» позавчера прищучил, попал в Покровскую больницу. По описанию совпадает.

У Ховрина опустились внутренности.

– Оперирован по поводу разрыва печени и внутреннего кровотечения, – продолжил Максимов. – Фамилия его Додонов, привезен поздно вечером с улицы, вчера опрошен дознавателем, молчит. Оказался уголовный тип, освободился в ноябре прошлого года. Врач говорит, что выживет. А жаль. Дознаватель считает, что кто-то защищался от него во время грабежа. Это основная версия. Сейчас его проверяют по другим эпизодам грабежей в этом районе. Так что ты сделал доброе дело. На всякий случай мы возьмем его на заметку, если не сядет снова.

На стоянке у супермаркета Максимов сцепился с каким-то мужиком неизвестно по какому поводу, – чем-то он его обидел.

Мужик не знал, что и делать.

– Проси прощения! – требовал он, чуть ли не плача.

Максимов уже стал накаляться.

– Хрен тебе! – проскрежетал он. – Перебьешься.

Мужик хотел что-то возразить Максимову, но не решился. Чувство самосохранения у него все-таки сработало, он проглотил уже готовую вырваться фразу, опустил голову и поплелся к своему автомобилю. Еще один хотел влезть, но встретившись глазами с Максимовым, шарахнулся в сторону.

В последующие два дня поездки по городу проходили без происшествий. За рулем все время был Ховрин. Максимов вяло смотрел на дорогу, изредка делал замечания. Лезли во все дыры, несколько раз проехали центр города по всем направлениям. Впрочем, скучно не было. Город был забит машинами до отказа. Их постоянно подрезали, они, в свою очередь, кого-то подрезали, но рукопашных столкновений уже не было. Такая езда даже вошла в привычку. Еще один день гоняли по трассам, Московскому шоссе, КАДу, оттуда с дамбы завернули в Кронштадт, где и пообедали.

– Нормально, – заключил Максимов в конце поездки. – Не люкс, конечно, но вполне терпимо. Когда едете?

– Завтра.

–Это понятно. Во сколько?

– Часов в семь утра. Пока дороги свободные.

– Разумно.

У своего дома Максимов перед тем, как выйти из машины, пожал Ховрину руку:

– Удачи в дороге!

– Спасибо, – ответил Ховрин.

Потом он встретил и проводил Катю. Позже, запарковав «теану» своего дома, Ховрин заглушил двигатель, отстегнул ремень, вышел из машины, до хруста потянулся.

Это был вечер пятницы.

А в субботу предстояло ехать в Торжок.

Ховрин еле-еле разлепил глаза в шесть утра. Видел какой-то очень интересный сон, который хотелось бы досмотреть. В чем-то он был мучительный, но уже через секунду после пробуждения вспомнить его сути Ховрин не мог. Еще было довольно темно. Дом спал, хотя уже запищали фургоны, доставляющие товар в магазин «Пятерочка» на первом этаже. Даже не позавтракав, стуча зубами, Ховрин вышел на улицу. Ночь была холодная, лобовое стекло пришлось отскребать ото льда. «Ну, и весна в этом году!» – ворчал мужик рядом, тоже очищающий свою машину.

Когда Ховрин приехал на базу в Лисий Нос, было без десяти семь утра. Стоял такой туман, что Ховрину показалось, что он вошел в упавшее на землю облако – по лицу будто мазнули холодной мокрой тряпкой. Однако потихоньку сквозь туман начали пробиваться лучи солнца. Вскоре день засиял, словно вытертое начисто до писка оконное стекло.

Данилов провел инструктаж:

– Отвезешь ее в Торжок, там ночуете в деревне у ее бабушки с дедушкой и назад. Вот адрес. Он уже вбит в навигатор. Поедешь на этой машине. Специально тебя останавливать не будут, но и сам не нарывайся! Из машины не выходи ни при каких обстоятельствах. В крайнем случае – звони. Держи айфон. Тут стандартная система. Ты может в любой момент узнать, где она находится, и мы будем знать, где вы находитесь. Обойдешься без всякого специального оборудования.

Ховрин попробовал. Зеленая точка появилась на карте, где находился Катин дом. Значит, сидела дома.

– Я буду контролировать ваше передвижение по твоему айфону. Хотя не везде хорошая связь и не везде есть быстрый Интернет, но, думаю, будет достаточно.

Пошли в большую залу с уже горящим и трескучим камином, от которого шел жар, на столе стоял огромный компьютерный монитор. Пока компьютер загружался, Данилов разлил по чашкам чай. Сели к монитору. Перед ними была карта. Данилов приблизил картинку.

– Дорога до Москвы большей частью дерьмовая, особенно у самого Торжка. Подъезды к Сволочку с обеих сторон – тоже дрянь – сплошные пробки из трейлеров и автовозов. Все стоит. Последний раз пришлось ехать по обочине. Резко на газ не дави. Двигатель тут почти шесть литров. Там стоит антирадар, если начинает пищать – сбавляй скорость – впереди может быть пост, на стационарный радар наплевать. Пост – тоже ничего страшного, но потеряешь время. На трассе больше ста двадцати не гони, а в населенных пунктах – больше восьмидесяти, тогда тебя останавливать не будут. Документы на машину и страховка в бардачке. На, держи ключи и деньги на бензин. Машина американской сборки, бензин девяносто второй, заправки выбирай поприличней, только фирменные, типа Шелл, БП – где есть цивильное кафе, туалет.

Вышли из дома, подошли к гаражу, Данилов нажал на кнопку, металлическая штора с грохотом поднялась. Вошли внутрь. Вспыхнул свет.

Перед Ховриным стояла огромная сияющая черная «тойота-секвойя» величиной с микроавтобус.

– Ты сам Владимира Петровича Гарцева когда-нибудь видел? – спросил Данилов, открывая дверь машины и осматривая салон. – А, ну да, конечно же, нет – он уже четыре года в России не появлялся. Такой, когда выпьет, просто мечта хулигана, у любого гопника руки чешутся дать ему в морду. Он очень жесткий в бизнесе и довольно беззащитный в обычной жизни. Я какое-то время одновременно был его личным охранником и водителем. Это не совсем по правилам, но он не любил лишних людей в таком тесном пространстве как машина. Всегда сидел сзади справа. Там в холодильнике между сиденьями всегда было несколько бутылок вина, бокалы. Он обычно выпивал одну или две. Пару раз я его буквально выносил на себе. Приносил домой и сваливал в прихожей на банкетку, как дрова.

– Это «Секвойя»-то тесное пространство? – удивился Ховрин.

– До «Секвойи» у нас была другая машина – поменьше. Хотя тоже немаленькая. Перед возвратом машину помой и пригони сюда. Вперед!

Он повернулся и пошел к дому. Разговор был окончен.

Задача была привыкнуть к габаритам машины и не снести ворота. Получилось. Вырулил на дорогу, нажал на газ – «Секвойя» резко рванула вперед, вжав Ховрина в сиденье. Промчался по кольцевой дороге и через полчаса был у Катиного дома. Она уже была готова.

Катя, усевшись, бросила вещи на заднее сиденье, пристегнулась ремнем, поерзала и сказала:

– Круто! Где взял?